В Павлодарской области, в восточной её части, раскинулись владения Государственного природного резервата «Ертис орманы», находящегося в ведении Комитета лесного и охотничьего хозяйства Министерства сельского хозяйства РК. Это особое предприятие, обеспечивающее резервату статус особо охраняемой зоны, занимается охраной леса от пожаров, незаконных порубок и лесовосстановлением.
Кстати, ещё два года назад шалдайское лесное предприятие отметило своё семидесятилетие. Это не значит, что именно 72 года назад люди стали работать в лесу. Нет. Просто семь десятков лет назад был создан, еще в СССР, Чалдайский мехлесхоз. Он считался многие годы лучшим предприятием лесного хозяйства в Казахстане, особенно в 80-е годы прошлого века, когда лесхоз возглавлял легенда лесного хозяйства, большой человек и руководитель Каримжан Мухаметжанович Апсаликов.
За свою историю ленточным борам лесхоза, а покрытая лесом территория здесь насчитывает 148 с лишним тысяч гектаров, а охраняемая – 278 тысяч га, предприятие претерпело многие катаклизмы, отмечает собкор «КазахЗерно.kz». И связаны они всегда были именно с характером работы в лесу. Ведь в 80-е годы прошлого века, когда были сняты многие ограничения, в лесу начали практиковать хищнические промышленные рубки. Предки, даже в годы Отечественной войны, не додумались до этого – рубить ленточные боры, подобные которым есть только в Канаде. А вот в 80-е годы годовая заготовка древесины в шалдайском бору доходила до 160 тысяч кубов.
Экологи уже тогда били тревогу, утверждая, что ленточный бор сдерживает пески, находящиеся под ним. Если лес исчезнет, Павлодарскую область (и не только её) может просто занести песком. Кроме того, сосняки остаются отличным водным регулятором. Тогда, в 80-е годы основные рубки удалось, если и не полностью остановить, то, во всяком случае, существенно ограничить.
А уже в годы независимости в лес пришли браконьеры, причем зачастую высокопоставленные, поставившие целью взять то, что можно в лесу, а там хоть трава не расти. Помню, какая по-настоящему острая борьба шла с браконьерством, это была настоящая война, пришлось объединить усилия всех правоохранительных органов двух областей – Семипалатинской и Павлодарской. Потому что ленточный бор тянулся и на территорию Семипалатинской области. Но если в павлодарском регионе ситуацию тогда постепенно удалось взять под контроль, то семипалатинцы продолжали криминально «косить» сосняки. И павлодарцам приходилось защищаться уже от набегов соседей, которые пытались создавать криминальные структуры заготовки леса на территории Павлодарской области. А павлодарские браконьеры стали действовать хитрее, пользуясь слабостью государственной охраны леса, они стали лес поджигать, а затем брали билеты на разработку горельников. Многие сколотили себе на этом капитал. Причем, как говорили тогда, бизнес этот вовсю крышевали как раз правоохранители. Пожары бушевали мощные, самому не раз доводилось выезжать на места их тушения, видел с вертолёта громадные проплешины, образовавшиеся на ранее сплошных массивах. Это тут жгли лес, тут его разрабатывали.
Сейчас эти раны постепенно заживают. Официальных рубок в лесу не ведётся, налажена пожарная охрана, наблюдение не только с вышек, но и с вертолёта. Есть пожарно-технические станции, неплохо оснащенные противопожарной техникой. Государство регулярно выделяет средства на содержание резервата, в том числе и на обновление техники. Однако, и опасность уничтожения леса, и угроза со стороны браконьеров, и пожароопасные сезоны никуда не делись. А между тем, лесные сёла, где жили и работали люди, где учились в школах дети, где располагались людные лесничества – постепенно пустеют. В некоторых малых лесных селах осталось по нескольку семей. Кто будет работать в лесу в будущем? Тем более что это специфические профессии, которые надо познавать с детства.
Это ведь мало денежная, но очень важная работа – работать в лесу, понимать его, оберегать, любить и лелеять. Это на фоне того, что не все и не всегда именно так относятся к лесным богатствам, предпочитая вести себя в лесу как оккупанты на чужой территории. А в это время в резервате на внушительных площадях питомников выращивается посадочный материал, каждый год идут новые посадки сосёнок, постепенно начинают зеленеть образовавшиеся когда-то пустоши. Но кто будет в резервате трудиться лет эдак через 20-30?
Уже сегодня нагрузка на работников резервата предельная. Судите сами, за каждым лесничеством обычно закреплено от 12 до 15 тысяч гектаров леса, за каждым лесником – около 1200 гектаров. А транспортных средств для объездов лесных угодий по-прежнему до обидного мало. В советские времена хотя бы лошадей за лесниками закрепляли, а сейчас, ну, подумайте сами – возможно ли ежедневно обойти 1200 гектаров, да еще по лесу? Да еще зарплата в лесном хозяйстве традиционно низкая. Были какие-то повышения ставок пару лет назад, но по нынешним временам – это совсем небольшие деньги. Можно, конечно, для рапортов о наказании виновных в нарушениях искать и находить крайних, с 2003 года в резервате сменилось уже с десяток руководителей, уволены десятки лесничих, которых просто некем заменить. На низкую зарплату в лесную охрану, особенно в прошлые годы, попадали случайные люди, это было неизбежно в условиях острого дефицита знающих лес людей. А притока молодых специалистов лесного дела почти нет – не идёт молодежь на такую хлопотную, зачастую опасную и при этом очень плохо оплачиваемую работу. Об этом говорили и пять-десять лет назад, об этом говорят и сегодня. Однако в профильном Комитете лесного хозяйства и животного мира, входящем в Министерство сельского хозяйства РК, отлично зная о проблеме, плохо её решают. Предпочитая время от времени просто менять генеральных директоров резервата, да с десяток лесничих.
Лет пять-семь назад по шалдайским борам опять прокатилась волна лесокрадства, тогда, по настоянию прокуратуры и по просьбам местных властей, был введён мораторий на любую лесозаготовительную деятельность, кроме технологических рубок. Это позволило наметить новую точку отсчета в борьбе с лесонарушениями и попытками придать им легальный характер. Одно из главных предложений прокуратуры, помнится, было – разделить и передать в разные ведомства работу по охране леса и работу по лесовосстановлению и уходу за сосняками. При этом прокуратура предлагала кардинально поменять сам подход к охране леса, передав охрану в конкурентную среду. По логике прокуроров, охрана леса и его воспроизводство должны находиться в разных министерствах. Предлагалось даже регламентировать приём на работу в резерват. И одно из главных предложений – переориентировать жителей лесных сел и аулов близ сосняков на другие виды деятельности. Министерство сельского хозяйства призывали помочь создать специальную программу развития сельскохозяйственного бизнеса в сельских округах, расположенных рядом с бором.
Тем не менее, тема сохранности реликтового ленточного бора в Щербактинском районе и районе Аккулы не уходит, после каждого случая, даже небольшого лесонарушения появляется общественный резонанс. И это не случайно, ведь именно здесь ещё недавно шли хищнические рубки, в результате которых ленточные боры уменьшились. Теперь мораторий на все виды рубок действует, его время от времени продлевают, предпринимались и другие меры, поэтому в том числе ситуация поменялась в лучшую сторону. Хотя после введения моратория под раздачу попали и заготовщики дров, по сути очищавшие до этого лес от сухостоя и гниющих лесин. Перед началом отопительного сезона, в августе-сентябре, да и в октябре тоже, сельское население области, особенно те, кто покупали дрова именно чалдайского сухостоя, стали испытывать большие трудности с заготовкой дров на зиму. А печи зимой нетопленными не оставишь. Обычные дрова подорожали вдвое, потом в столичных ведомствах отрегулировали этот вопрос и разрешили вывозить из леса дрова. А криминальные рубки постепенно сходят на нет, бывает, какие-то отчаянные головы всё-таки пытаются что-то рубить, но нарушителей ловят, редкое нарушение остаётся сегодня без серьёзного разбирательства. Более или менее надёжно работает и пожарная охрана.
Но не изжита старая болезнь, чисто организационного плана. Это очень большая нагрузка на службу охраны резервата, на весь шалдайский бор их только 270 человек, да ещё техническое оснащение оставляет желать лучшего. Даже с мораторием в Минсельхозе накосячили – запретили все рубки, в том числе и рубки ухода. Но ведь специалисты резервата на то и поставлены, чтобы не только охранять, но и воспроизводить лес, а это целая технологическая цепочка, в которой рубки ухода занимают особое место. Они позволяют прореживать загущенные посадки, освобождаться от сухостоя, больных и старовозрастных деревьев. Как можно было додуматься отменить целые технологические звенья? Работники леса только пожимают плечами, видя, как замусоривается и зарастает лес. Понятно, что в этом случае, скорее всего, перебдели, по принципу – цель оправдывает средства. Но с учетом меняющейся ситуации, наверное, можно подумать и о смягчении существующего режима работы, чтобы не навредить лесу.
Прокуроры по-прежнему предлагает кардинально поменять сам подход к охране леса, передав охрану в конкурентную среду. Они считают, что к охране леса надо применять технологии 21 века, а не дедовские обходы лесных массивов. Например, контроль за ситуацией со спутника, на снимках из космоса хорошо видно – где лес в сохранности, а где убыл. Кроме того, можно использовать видеонаблюдение. Что ж, может быть, всё это и не лишено смысла. Однако прежде чем рубить с плеча и менять худо-бедно действующую систему, надо вспомнить, что в начале 2000 годов частные структуры уже привлекали к охране леса. К чему это привело, могу напомнить – головную боль полиции доставляли снующие по лесу и не всегда трезвые вооруженные люди. В конце концов, дело закончилось скандалом, нанятая частная структура стала крышевать криминал и сама участвовала в воровстве леса. Честно говоря, нехороший опыт.
Второе, использование спутника. Как средство контроля за состоянием леса спутник, конечно, подойдет. Но причем тут охрана? Её несут конкретные люди, которые выедут на место, поймают преступника или не позволят рубить лес, они же возбудят уголовные дела и так далее. Ни спутник, ни видеонаблюдение, ни летающие дроны, которые полезны только в дневное время, охрану не заменят. Они – только средство наблюдения и не более того. Их задача – обнаружить, ну а действовать-то будет человек, охранник с соответствующими полномочиями.
Конечно, всегда можно подойти к проблеме формально и в случае осложнения ситуации всю вину за деятельность криминального бизнеса в лесу валить на местных жителей и работников резервата, у которых зарплата, на мой взгляд, не соответствует тяжести задач. Но пора, наконец, пойти глубже, понять корень проблем и всю их сложность, разложить всё по полочкам от «а» до «я». Почему никто не говорит ещё об одном предложении павлодарцев – способствовать созданию рабочих мест, не связанных с лесной деятельностью, для жителей лесных и около лесных сел? Где такая программа и такие действия? Может быть, поэтому все ждут поправок в объявленный мораторий на порубки леса, других предложений по улучшению лесоохраны, трудоустройству местных жителей и так далее. Да, нам удалось вновь выжить криминал из леса, но пока мало сделано для того, чтобы убрать материальные и социальные условия, способствующие реализации некоторых соблазнов в лесной зоне.
Кое-что начали делать. Сейчас резерват намерен развивать туристическое направление своей деятельности, есть уже пара туристических маршрутов, в том числе конных. Создана небольшая зона отдыха у красивого солёного озера в глубинке бора. Здесь выстроились по большому периметру возле мачтового бора 17 беседок и домиков, дом «У Егеря», рядом с которым колодец с «журавлем», небольшой водоем, куда потом запустят рыбу, место для большого казана. В центре площади – красивая аллея, по ее сторонам находятся различные игровые зоны, изготовленные из местного материала – дерева. Организаторы подчеркивают, что всё сделано руками людей из лесничеств резервата, при этом не пострадало ни одно живое дерево. Хотя теплые, слегка коричневые тона построек выглядят на фоне зеленого бора и глади озера очень презентабельно.
Решено эти постройки оставить как стартовую площадку для создания хорошей туристической точки. Сюда люди смогут съездить, чтобы просто отдохнуть, насладиться тугой тишиной леса, искупаться в озере, а для тех, кто поактивнее, сделаны и будут сооружаться спортивные и развлекательные площадки. Это пока первые ласточки. А в это время небольшие лесные сёла продолжают умирать, скоро в ряде таких сёл совсем не останется жителей…