Продолжаем серию интервью с известным израильским онкологом Викторией Нейман. На этот раз речь пойдет о таком достаточно распространенном заболевании - рак почки. Как выявить первые симптомы, к какому врачу необходимо обратиться, какое сегодня существует эффектное ледени и если методы профилактики, узнаете из интервью доктора Виктории Нейман генеральному директору Sapir medical clinic Марку Каценельсону.
Марк Каценельсон: Я бы хотел поговорить о таком довольно распространенном заболевании как рак почки. Важно отметить, что когда к нам обращаются с этим заболеванием пациенты из зарубежных стран, они спрашивают о том, можно ли спасти почку. Очень часто их врачи говорят, что надо делать операцию, что почку спасти уже нельзя. Какие есть в Израиле методы лечения рака почки, чем мы в этом отличаемся от стран постсоветского пространства?
Виктория Нейман: Интересную тему вы затронули. На самом деле рак почки не самое распространенное заболевание среди онкологических. Но, в самом деле, за последние 10 лет повысился уровень диагностирования этого рака. Человек идет, скажем, удалять желчный пузырь, у него желчекаменная болезнь, ему назначают операцию через полгода, он делает какой-то контрольный ультразвук и − упс! Случайно нашли опухоль на почке. Или бабушка пошла оперировать катаракту, сделали снимок легких и на верхнем полюсе почки – упс, опухоль. Диагностировать совершенно случайно стали намного больше. А в принципе, рак почки занимает 2-3% от общей онкологии. И важно, что лет еще 15 назад нам, кроме большой импатии, предложить пациентам было нечего. Году в 2005, примерно, появились новые лекарства, вышли на рынок и изменили картину этого заболевания. Пациенты с этим диагнозом стали жить. Жить с заболеванием, но жить. Стало возможным затормозить это заболевание, замедлить его прогрессирование. Я говорю об уже метастатической его стадии. А сейчас, буквально 3 года назад появилось совершенно новое течение, которое захватило всю онкологию. Это иммунотерапия. Как сама по себе, так и в комплексе с теми же биологическими лекарствами. Мы, во-первых, участвовали в этих всемирных экспериментальных исследованиях. А во-вторых, у нас это все доступно, мы умеем этим пользоваться, не смотря на то, что лечение это достаточно новое. Мы умеем его давать, мы умеем контролировать побочные эффекты, которые, безусловно, есть. Это нечто совершенно новое и мы учимся вместе с нашими больными. У нас уже есть накопленный опыт и, самое главное, результаты. Эти люди живут, и живут с хорошим качеством жизни. Более того, около 10 % этих пациентов могут полностью излечиться. Т.е., о таких вещах 5 лет даже не вспоминали, не говорили пациенту, что у него есть шанс полностью излечиться. А сегодня это существует. Безусловно, надо уметь подобрать комбинации, надо уметь регулировать дозы, все понятно, надо набрать определенный опыт. Как хирург набирает какое-то количество операций, чтобы ту или иную операцию проводить, так же и здесь. Но это сумасшедший прорыв.
Марк Каценельсон.: Т.е., мы можем сказать, что если раньше больной с раком почки, как и с раком легких, был обречен, то теперь эти люди даже на четвертой стадии могут выжить?
Виктория Нейман: Даже на четвертой стадии. Есть около 5 лет наблюдения за пациентами, которые участвовали в самых ранних исследованиях. Около 28% этих пациентов с четвертой стадией еще живут. О чем мы говорим! Еще несколько лет назад, когда приходил больной, он требовал: «Так, доктор, скажи, сколько мне осталось жить?». И ты сжимался в своем кресле в маленький-маленький комочек и тихонько выплескивал: «12 месяцев». А сейчас я говорю: «Около 30% живет более 5 лет». Это «вау!».
Марк Каценельсон: Скажите, пожалуйста, какие есть профилактические или диагностические методы? Как можно уберечь себя от этого заболевания, что делать, чтобы этого не произошло? И какие шаги надо предпринять, чтобы вовремя начать лечение?
Виктория Нейман: К сожалению, никакой скрининговой профилактической программы для этого заболевания не существует, в отличии, например, от маммографии для рака груди или колоноскопии для рака толстого кишечника. Или для людей, тяжело курящих есть low-dose (низко-дозовая) компьютерная томография легких. Для рака почек такой программы нет. А факторы риска – они общие для всех заболеваний: высокое давление, ожирение, курение, это всем известно. Тут ничего особенного. Спорт, здоровая еда, здоровый образ жизни еще никому не помешали. Можно себя как-то предохранить? Не знаю, какой-то солидной даты по этому поводу нет.
Есть ли какие-то признаки указывающие, намекающие? Как когда-то писали в наших книжках, это боль в пояснице, кровь в моче, температура, резкое похудание. Но это когда уже очень-очень-очень продвинутая стадия. Чаще всего, как я говорила, опухоль на почке обнаруживается случайно. Или, если опухоль затронула что-то, если она большая, давит на какие-то внутренние органы, это будет болеть. Если у человека, допустим, какая-то анемия, пониженный гемоглобин, и нет очевидной причины, надо тоже смотреть почки. Но каких-то специфических признаков этого заболевания не существует. Нашли и все. И тут, смотря какая стадия.
Естественно, на ранней стадии волшебник и кудесник – это хирург. И у нас такие есть – волшебники и кудесники. Они умеют делать частичное удаление почки, т.е., сохранять почку. Это, во-первых, нефросохраняющие операции. Потому что мы хотим, чтобы люди жили долго с нормальной почечной функцией, сохраняли качество жизни на многие годы. Наши хирурги позволяют это. Большинство из них оперирует роботом, а что это такое? Это, собственно, операция под микроскопом, и понятно, что тут все более точно, более подробно, более щадяще. Ты не делаешь какие-то сумасшедшие пожертвования почечной ткани без надобности, максимально ее сохраняешь. Техника сегодня очень продвинулась, и наши пациенты много выигрывают от этого.
Марк Каценельсон: Есть ли какая-то статистика по органо-сберегающим операциям? Как часто удается сохранить почку, если опухоль еще сильно не разрослась?
В.Н.: Это зависит от размера и локализации. Т.е., если она на каком-то полюсе, а не в центре, безусловно, надо сохранять почку, и профессиональный хирург с этим справится. Надо делать не так, как хирургу удобно – отрезал почку и все. А так, как будет удобно жить пациенту, и долго жить. А ему, конечно, лучше будет жить с почкой. Качество жизни с одной почкой и почкой с половинкой разное.
Марк Каценельсон: Скажите, пожалуйста, нашим русскоязычным зрителям, гражданам постсоветского пространства, почему, все-таки им стоит приезжать к нам лечить рак почки? С какими, может быть, случаями вы сталкивались, когда в Израиле более качественно помогли?
Виктория Нейман: Самое первое, что я хочу сказать, что у нас медицина осталась медициной, а не бизнесом. Если надо полпочки отрезать, хирург отрежет, если 2 см надо, отрежет 2 см. Если вообще резать не надо, а надо понаблюдать, он так и сделает. И не будет думать о том, что операция дороже наблюдения. Израильский врач делает медицину, а не бизнес. Второе – высокопрофессиональные врачи, сумасшедшая техника, доступность самых современных препаратов. И, кроме того, мы очень читающая публика. Мы участвуем во всех экспериментальных исследованиях, все это руками щупаем, трогаем, чтобы понять, как это работает, научиться использовать. Мы используем все эти новейшие вещи, все они у нас есть, и мы умеем этим пользоваться не на словах, а на деле.
Марк Каценельсон: Вы, наверное, видели не один случай, когда жаль, что пациент не обратился к вам раньше. Тогда и почку ему можно было бы спасти, и лечение было бы более щадящим?
Виктория Нейман: Да, я расскажу вам пример. Приехала бабушка, у которой растили-растили опухоль, я не знаю, как уж там и чего трогали, но опухоль дала метастазы в кости таза. Один метастаз. И что-то там ей пытались дать, какой-то препарат не самый последний. Бабушке было с ним плохо, не знали, как отрегулировать побочные действия. В результате она перестала ходить, метастаз, который был на кости, разросся и привел к перелому. Если бы эта бабуля приехала на год раньше, даже с тем же метастазом, мы бы точечно облучили этот метастаз большой дозой, которая, так сказать, адекватна хирургии. Почку бы убрали, метастаз облучили и все, никакой болезни. Я бы даже не кормила ее никакими препаратами, которые она не может перенести, потому что у нее давление, сердце, сахар и т.п., она полная женщина. Но было поздно. Она приехала на каталке. Ну, облучили. С целью паллиации, облегчения. А год назад я, возможно, могла бы ее вылечить. Опоздали.
Марк Каценельсон: Большое спасибо, Виктория, за такое интересное интервью. А вы, дорогие читатели, ведите здоровый образ жизни, не болейте, но если что-то вдруг случится, обращайтесь к врачам. И если ваши врачи вам не помогут, приезжайте к нам. Настоящие врачи, верные клятве Гиппократа, будут рады вам помочь настоящей медициной.
По вопросам консультации с онкологом Виктории Нейман обращайтесь на сайт или по e-mail: info@sapirmedical.ru