Почему мы становимся менее социальными? Зачем мозгу выстраивать сложные отношения с людьми? Как влияет живое общение на наше мышление?
(Отрывок из книги «Чертоги разума. Убей в себе идиота!»)
Важная вещь, которую нужно понимать про наше с вами мышление, это то, что оно глубоко социально. Интеллектуальная функция мозга вырабатывались эволюцией не смеха ради, а как инструмент налаживания сложных социальных отношений в большой стае.
Оксфордский профессор Робин Донбар провёл сравнительный анализ 38 видов приматов и показал, что объем коры их головного мозга (то есть, объем их «серверного пространства») напрямую зависит от средней численности стаи, которые эти животные образуют.
То есть, чем больше стая, которую образует тот или иной вид обезьян (мозг человека, например, рассчитан на стаю в 150 – 230 особей), тем больше мощность их мозга.
Именно эти, если так можно выразиться, «расчетные мощности мозга» и лежат в основе нашего интеллектуального потенциала. Проще говоря, чем животные более от природы социальны, тем соображаловка у них лучше1.
При этом, как мы уже выясняли, у нас есть такая особенность: если вы знаете, у кого (или у чего) вы можете что-то узнать, у вас есть ощущение, что вы это как бы уже знаете. Это важный эволюционный феномен, который всегда способствовал сплочению стаи, племени, общины и любого другого сообщества.
Наши «собственные» знания, можно сказать, распределены между всеми членами нашей группы. И мы не испытываем дефицита в информации, потому что вся она доступна – нужно просто спросить или попросить. Подумайте о том, какая это мощная мотивация терпеть друг друга и стоять горой за сородича перед внешним врагом!
Итак, раньше эти знания были распределены именно между членами группы, которые фактически держали их в своих головах. Кто-то знал, как лечить людей, и ему для этого не нужны были медицинские справочники. Кто-то – как управляться с судном на море без систем геолокации, карт и подробной инструкции к кораблю. Кто-то третий хранил в себе знание о посевных работах, сборе урожая и т.д.
А сейчас необходимость в этих «других» отпала. Любую необходимую информацию мы можем выудить в интернете. Хотите рецепт сложного блюда? – пожалуйста. Хотите рецензию на фильм? – нет проблем. Нужно узнать про лекарство? – получите. Какой автомобиль вам выбрать? – вот подробный анализ. И так со всем абсолютно!
Мы можем быть законченными аутистами, но это не ограничит нашу информированность. Это не лишит нас доступа к необходимой нам информации. То есть, ценность других людей как источника знаний отпала категорически.
Вот почему социологи говорят об атомизации общества, а философы о том, что «мир утратил свой стержень». Единственное, что сейчас хоть как-то нас объединяет, это «новостная повестка» «большой политики», которая, надо признать, сплошь враньё и пропаганда.
Теперь единственная общая для всех тема разговоров: о политике – где какой президент, с кем война, где теракты, куда едут беженцы. Нет больше ни «культовых» фильмов, ни романов, и даже безусловных «мировых звезд» нет. Общество информационно дезинтегрировано – каждый занят чем-то своим, и все разбредаются по разным углам. Подумайте об этом: у вас всё меньше общих тем для общения даже с близкими людьми.
Впрочем, это и не удивительно: слишком широк выбор информации и развлечений, а главное чрезвычайно лёгок доступ к ним. В результате каждый может найти что-то для себя – что-то специфичное. Наверное, это даже хорошо. Но это разрывает пространство нашего общения: каждый утыкается в свой айфон и всё – общение кончилось.
Нам с собой легче и лучше, чем с другими, а с виртуальными «друзьями» комфортнее, чем с реальными. Это имеет тяжелейшие последствия для психики – увеличивается тревожность, формируются депрессивные расстройства.
Но дело не только в психологических проблемах, дело ещё и в мышлении. Что с ним происходит, когда мы выключаемся из живого социального общения?
Ещё совсем недавно социальные связи были куда плотнее, чем теперь. Да, многие преуспели в новомодном нетворкинге. Но подобное социальное взаимодействие происходит в рамках специфического и весьма краткосрочного взаимообмена: ты – мне, я – тебе.
При этом фактическая плотность непосредственного социального контакта снижается. Насколько полно оба участника вовлечены в подобный разговор? Насколько они понимают, что думает и чувствует их партнер по диалогу? Отдают ли они себе отчёт в том, каковы его подлинные мотивы и цели?
Раньше, что бы кто-то поделился с нами знаниями, опытом, навыками, мы должны были это право заслужить. Мы должны были в прямом смысле этого слова войти к человеку в доверие. Он должны были заставить его захотеть поделиться с нами своими знаниями, компетенциями, опытом, информацией.
А как можно было его «заставить»? На самом деле, это не так уж и просто. Что бы кто-то взял вас к себе в ученики, надо было пару раз через голову прыгнуть! Мы должны были стать нужными и полезными. Но как стать полезным человеку, которого вы не понимаете?
Сейчас всё изменилось, незаменимых больше нет. Если с кем-то у вас контакт не ладится, вы легко найдёте ему замену. Возможно, вы рискуете получить советы весьма сомнительного качества, но спросите у «друзей» в комментариях под постом, и они у вас будут. Можно не напрягаться!
Не надо больше с кем-то долго и мучительно простраивать отношения, хороводить его, узнавать, понимать и т.д., и т.п. Достаточно просто просеять большое количество людей через виртуальное сито отбора, и кто-то точно клюнет. Путь и не на долго, пусть и бестолково, но это ведь не страшно – ту же процедуру можно повторять до бесконечности!
То есть, мы опять же заменяем сложность элементарщиной, а недостаток качества компенсируем количественным перебором. Само по себе – это ерунда и не беда. Беда в другом: там, где раньше нашему мозгу приходилось работать, теперь он может не напрягаться. Как заказывали!
Пресловутое «богатство выбора» делает нас всё менее и менее заинтересованными в конкретных людях.
Опять-таки, дело не в том, что я ратую за некий избыточный психологизм отношений. Меня интересует исключительно мышление (которое, впрочем, для построения отношений нужно очень!). А наше мышление или учится тому, как создавать сложные модели реальности, включая, прежде всего, субъективную реальность другого человека, или же – нет, не учится.
Если же нашему мозгу не обязательно что-то делать (пусть даже вы сознательно на это настроены), то он этого делать не будет. Он будет экономить силы и с эволюционной точки зрения это правильно. Проблема в том, что мы вышли за рамки естественной эволюции, а потому то, что было хорошо для наших предков, для нас-нынешних – смерти подобно.
Мозг экономит энергию – казалось бы, это хорошо. Но он при этом тупеет и, в результате, даже при хорошей общей конъюнктуре, вы не можете получить желаемого результата.
Все по-прежнему хотят найти свою вторую половинку, да и выбор – колоссальный (никогда такого не было)! Но что-то счастливых супружеских пар, как мы видим, не прибавляется. Ничего не смущает? Не кажется это странным?
Да, мы тупеем, а мир вокруг нас, тем временем, становится всё сложнее и сложнее. Даже социальные связи и те, при всей нашей общей тупости, становятся всё более навязчивыми и неподъемными. Нам необходимо удерживать в голове огромное количество контактов, но в большинстве своём эти контакты – шапочные.
Надо ли говорить, что мы этих перемен в обществе не замечаем? Надо ли напоминать, что если мозг не тренируется, он и не обретает навык? Надеюсь, что нет. Нам только кажется, что «всё просто» и «всё понятно». Мол, «не мой человек», «мне нужно самореализоваться», «всегда можно переиграть» и т.д. Но не видеть сложности – это и как раз есть проявление глупости.
В результате, впрочем, страдает не только личная жизнь, но и жизнь профессиональная, да и жизнь вообще. Мышление не делится на такое-то и такое-то – на социальное и математическое, например. Всё куда проще: наш корковый сервер или обучен делать сложные вещи или нет. Он или тренируются постоянно и находится в хорошей форме, или, действуя по пути наименьшего сопротивления, теряет хватку.
(Отрывок из книги «Чертоги разума. Убей в себе идиота!»)
1 Нужно иметь в виду, что речь идет именно о «стае» млекопитающих, а не о «стаде», например, и не о «стае птиц». Стада могут быть большими, но они не имеют внутренней иерархии, и это, скорее, хорошо организованная толпа, а не стая с её внутренней социальной структурой.
