– Николай Максимович, я хотела бы задать вам два вопроса. Первый вопрос про вашу учебу в Московской академии хореографии: как вас обучали дуэтному танцу и как сложился ваш дуэт с Марией Александровой, она ведь была младше вас. И второй вопрос – про балет в кино. Существуют ли хорошие фильмы о балете, с вашей точки зрения?
– Что касается Московского училища. Я был хорошим учеником, был гордостью школы, получал всевозможные стипендии, был такой мини-звездой на местном уровне, потому мне было там очень хорошо. У меня был самый лучший, самый главный педагог в школе, которого боялись все. Потому ко мне никто не предъявлял никаких претензий. А по тем временам – я не знаю, есть сейчас такое или нет – я был «автоматчиком»: приходил в начале сентября и сдавал экзамен в конце года и целый год не ходил ни на какие предметы, я очень легко учился. Мама меня хорошо на горох ставила в детстве.
Что касается Маши, я с ней очень подружился, и очень смешно было. Я учился в пятом классе, а она, по-моему, в первом, и она была непростая девочка, папа у нее был непростой дяденька. И кто-то где-то ее задел в коридоре, этого мальчика ругали и по школе быстро разнеслась весть, что какая-то шмакодявка устроила скандал, пришли какие-то люди в погонах, грозили пальчиком. И естественно мы все осудили эту девочку, но никто ее не видел, потому что она маленькая, а мы то уже среднего возраста. И мы заходим в класс, а мне сказали, что она учится в этом классе. Ну и я «на правах звезды» захожу и говорю: «Ну, кто тут Александрова?». И получилось, что она сидела на том же месте в классе истории, что и я, на первой парте, перед педагогом. И я ей говорю: «Ты понимаешь, кто здесь сидит за этим местом» – «Да», я говорю: «Ты понимаешь, как ты должна учиться?»…
С этого дня мы и познакомились. А потом я стал смотреть за ней, она очень талантливая девочка была, с самого начала это было понятно. И когда Маша стала учиться на первом курсе, я уже танцевал в Большом театре и все ее роли, с самого первого дня до того дня, пока я танцевал, они были со мной, почти все роли она готовила со мной.
Мы были с ней очень дружны. Я не могу сказать, что мы сейчас очень общаемся, но я к ней очень хорошо отношусь. Она очень хорошая девочка, с очень хорошим чувством юмора. Так вот мы и прожили жизнь.
Про кино – ничего не смотрите, особенно «Черный лебедь» или какой-то там лебедь. Невозможно показать профессию в кино, наши балетные проблемы, за них нормальный человек не будет переживать. Старшее поколение, наверное, должно помнить фильм «Анна Павлова», когда она лежит на кушетке и считает «15 тактов, 16 тактов, 4 такта, побежала…», понимаете, в балете нет такого. Ты не лежишь на кушетке. Уже много раз говорил, но повторю, если бы мне кто-то показал изнанку балета, наверное, моя жизнь сложилась бы по-другому.
Есть очень хороший голливудский фильм, называется «Рапсодия», с молодой Элизабет Тейлор. Это очень красивый фильм, особенно тем, кто связан с музыкой, будет интересно. Там девушка, которую играет Тейлор, постоянно влюбляется в музыкантов и мотается с ними везде. И в какой-то момент папа героини Тейлор говорит ей: «Дорогая, для того чтобы мне получать удовольствие от орхидеи, совершенно не надо знать, в какой грязи она растет». Я так хорошо запомнил это и подумал, что есть вещи, о которых не надо говорить. Последние фильмы, которые я видел о балете, они у меня кроме улыбки ничего не вызывали, я не знаю, как на это среагировать просто – это все неправда. В жизни бывает или хуже, или лучше.
