Лиса была очень юной, почти щенком. Только вчера состоялась ее первая охота. Увы, она не смогла поймать даже мыши.
Ее родители погибли слишком рано и не успели обучить лисенка всем тонкостям охотничьего ремесла. Она не умела красться, припав брюхом к земле так искусно, что даже самая чуткая дичь ничего не заподозрит. Ее хвост не умел заметать следы — он лишь колотился невнятной рыжей тряпкой. А глаза еще не научились улавливать малейшее шевеление в опавшей листве.
Ее мать была искусной охотницей, никогда не остававшейся без добычи. Но от собак ей все же уйти не удалось. А юная лиса пока ничего не умела. И рисковала помереть от голода…
На завтрак отыскались земляника и пара древесных жучков. Но желудок, явно недовольный столь скромной подачкой, продолжал урчать. Хотелось мяса. Однако даже лягушка без труда ускользнула из-под носа незадачливой охотницы. От такой безысходности поневоле тянуло на вой.
Шатаясь от слабости, лиса отправилась в нору. Надо попробовать уснуть, раз уж с едой проблемы. Во сне не чувствуешь голода…
Но блаженная дрема продлилась недолго. Чуткий лисий слух уловил шорох чьих-то шагов. Крупный прямоходящий хищник. Человек.
Молодая лиса напряглась и зарычала. Человек — это враг. Хуже пумы, хуже волка, хуже беркута. Он носит с собой гром-палку, от которой пахнет смертью. Он приводит с собой псов, способных выследить и разорвать на части. Он охотник, добытчик, убийца. И любой лисе стоит ожидать от него только плохого.
Но собак не было. Лиса втянула воздух ноздрями, стараясь учуять знакомую, солоноватую вонь шерсти гончих. Нет, им и не пахло. Значит, ее не собираются «травить» прямо в норе. Может, и вообще не собираются «травить». Возможно, человек пройдет мимо, не заметив ее. Похоже, сейчас он не охотится. Надо затаиться — авось, пронесет и в темноте норы ее не заметят.
Шаги стихли. Лиса замерла, боясь даже дышать. А через пару мгновений в нору заглянула страшная лысая морда. Лиса почувствовала, как шерсть на затылке встает дыбом. Человек был совсем близко. Встав на четвереньки, он смотрел прямо на нее и скалился. Бежать некуда.
Лиса попятилась и грозно зарычала. Она приготовилась дорого продать свою жизнь. Но человек не торопился нападать. Он продолжал скалить зубы, словно угрожая, однако оставался на месте. И тут внезапно лиса услышала странный звук.
Грохочущий, сильный, и в то же время — звонкий и журчащий, как ручеек. Она не сразу поняла, что этот звук издавал человек. Будучи диким зверем, лиса и понятия не имела, как звучит человеческий смех. Для нее он был столь же недружелюбен, как и все прочие шумы, исходящие от двуногих хищников. Откуда было знать юной лисе, что человек не желал ей зла? А тому ее взъерошенный вид казался крайне забавным — только и всего.
— Эй, не злись! Я пришел с миром, — человек поднял обе руки, показывая пустые ладони.
Лиса заворчала чуть глуше. В руках человека не было камней. Да и гром-палка не висела за его спиной. О собаках и говорить нечего — будь они тут, давно бы сунулись в нору. Да и человек-то довольно молод. По своим меркам, он почти ее ровесник. Стоит ли его бояться? Но все же… это человек. И от него не стоит ожидать добра. Люди коварнее росомах. Кто знает, что на уме у любого из них… Лиса не осмелилась приближаться к двуногому хищнику.
Майк обожал исследовать лес. Он мог часами бродить от поляны к поляне, наблюдая за бытом здешних обитателей. Благо, на дворе стояло лето и мальчик был абсолютно свободен от школьной рутины.
Барсучью нору Майк приметил еще пару месяцев назад. Он был свидетелем того, как семейная чета лис заселялась в нее после прежних хозяев. Здесь супруги собирались вывести потомство и прожить до конца своих дней. Увы, их дни закончились раньше, чем предполагалось…
Майк плакал, смотря, как охотники «травят» молодого лиса. Тот пытался увести гончих как можно дальше от норы, спасая свою семью. Если бы мальчик только мог спасти благородного зверя от собачьих клыков… Но, увы, отец Майка строго запретил ему хоть как-то вмешиваться в дела лисьей охоты.
Семья юноши промышляла торговлей мехом, который они скупали напрямую у охотников. Это было их основным доходом здесь, в деревне среди лесов. Без меха семья Майка непременно обанкротится. Поэтому мальчик не мог вступиться за лиса. И не стал смотреть, как с бедолаги снимают шкуру. Слишком тяжелы подобные зрелища…
Самка и три ее детеныша остались без отца и кормильца. Майк знал, что лиса не может выйти на охоту, пока потомство хоть немного не подрастет. И, несмотря на запрет отца, он все же помогал осиротевшему семейству.
Мальчик приносил к норе вяленую оленину из домашних запасов. Сначала лиса боялась притрагиваться к пище, пахнущей человеком. Но голод — не тетка. Вскоре самка начала принимать подачки и кормить ими растущих лисят. Майк спас лисиное семейство. Однако, увы, ненадолго.
Лисята подрастали. Теперь их мать могла отправиться на охоту. Но охотились уже на нее саму. Лисе не удалось скрыться от бродячей своры. Это были не гончие, нет. Всего лишь псы деревенских мальчишек, науськанные на мелкую дичь. Они не были научены аккуратности, как охотничьи собаки. Да и к чему им беречь лисью шкуру? Псы просто разорвали самку на части.
Голодные лисята, не дождавшись матери, вылезли из норы. Тут-то их и настигла жестокость деревенских мальчишек. Смеясь, те забили детенышей лопатой. Майка не было рядом, чтобы предотвратить это бесчеловечное преступление. В этот день ему пришлось уехать в город по неотложным делам. Ничего-то поделать он не мог. Разве что разбить носы всей компании лисьих убийц. Но разбитые носы не могли воскресить мертвых детенышей…
И лишь одна самочка осталась в живых. Она не вылезла вместе с остальными, предпочтя остаться в норе. Она слышала, как убивают ее брата и сестру. Их писк и скулеж стоял в ушах маленькой испуганной лисички. Чем она могла помочь им? Как спасти? Она была всего лишь крохотным перепуганным лисенком. Оставалось лишь молча дрожать в норе, надеясь, что ее не постигнет та же участь. Незавидная судьба, но что поделать… Весь следующий день лиса не вылезала из своего убежища. Лишь под вечер муки голода заставили ее выйти на первую охоту.