В уходящий последний день уходящего лета я как ленинградец/петербуржец просто обязан припомнить событие, имевшее быть 31 августа 1914 года.
Имя Санкт-Питер-бурх, которое с момента основания носила столица Российской империи, — голландское. Император Николай Второй, конечно, про это знал, а вот большинству его подданных был один хрен — что голландский язык, что немецкий. Поэтому вскоре после того, как Германия объявила войну России, на волне малограмотного квасного патриотизьма муж племянницы кайзера и по совместительству российский государь издал указ о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград. Чтобы вроде как уж точно по-русски звучало.
Поэтесса и законодательница столичной богемной моды Зинаида Гиппиус до тех пор вела себя легкомысленно и погуливала от мужа Дмитрия Мережковского, который первым сказал о царстве Грядущего Хама. Но волюнтаризм и популизм императора крепко встряхнули медноволосую демоницу. Зинаида Николаевна посчитала своё эстетическое чувство оскорблённым; в ней пробудилось гражданское самосознание...
...и поэтесса разразилась примечательным (во многих отношениях) стихотворением.
ПЕТРОГРАД
Кто посягнул на детище Петрово?
Кто совершенное деянье рук
Смел оскорбить, отняв хотя бы слово,
Смел изменить хотя б единый звук?
Не мы, не мы... Растерянная челядь,
Что, властвуя, сама боится нас!
Все мечутся да чьи-то ризы делят,
И всё дрожат за свой последний час.
Изменникам измены не позорны.
Придет отмщению своя пора...
Но стыдно тем, кто, весело-покорны,
С предателями предали Петра.
Чему бездарное в вас сердце радо?
Славянщине убогой? Иль тому,
Что к "Петрограду" рифм гулящих стадо
Крикливо льнет, как будто к своему?
Но близок день — и возгремят перуны...
На помощь, Медный Вождь, скорей, скорей
Восстанет он, всё тот же, бледный, юный,
Всё тот же — в ризе девственных ночей,
Во влажном визге ветреных раздолий
И в белоперистости вешних пург, —
Созданье революционной воли —
Прекрасно-страшный Петербург!
ССЫЛКА "О рифмах и смерти"
ССЫЛКА "О странных немцах"
