Возню вокруг темы смерти у экзальтированных англичан XVIII-XIX веков условно можно разбить на два периода. Первый вышел из позднего средневековья. В 17-м веке по Англии прокатилась бубонная чума, вобравшая в себя около 100 тысяч человек. Плюс к этому, население продолжало вымирать по естественным для того времени причинам: сепсиса, антисанитарии, дифтерита... Знаете, что такое "удачный вторник" по-средневековски? Это когда за завтраком ты не подхватил туберкулез от сырого молока, в обед не отправился к праотцам вследствие брюшного тифа, и отужинал без заражения крови.
Понятно, что каждодневный парад покойников ввергал средневековых ребят в стрессовое состояние. Так бы и закончили свои дни в унынии, ежели б на помощь не пришли обтесанные веками механизмы в виде смирения и юмора. Когда нет возможности вместить, понять и избежать, остается одно: препарировать и обложить шутками.
Меня ты не узнала? Что ж, смотри:
Не скроешься за самый край земли,
Я — Смерть, моею будешь без обмана,
Ко всем приду я поздно или рано.
Death and the Lady. Английская баллада (примерно 1683-1700 гг.)
Смерть заняла одну из центральных позиций в системе взглядов наших прошловековых братьев. Её окутывали словами, обмазывали красками, вплетали в романы, детские сказки и передовицы.
На эту хорошо удобренную почву весьма удачно легла кончина принца Альберта, дражайшего супруга королевы Виктории. С этого момента берет отсчет второй период смертельного мотива английской культуры, но только уже под соусом викторианской тошнотворной двойной морали, под слоем которой терялся сам предмет, но приобретали очертания бессмысленные ритуалы и спертая добродетель.
Итак, виндзорская вдова искренне скорбела по безвременно ушедшему мужу. Переносить боль в одиночку непросто, но у королевы было целое Соединенное Королевство, разделяющее ее тоску. Виктория погрузилась в траур на целых сорок лет и погрузила в него своих подданных.
Британцы проворно впитали правила игры, и вскоре начали разыгрывать спектакль по оплакиванию покойников. И если вам кажется, что это звучит цинично, то вам не кажется. Искренность чувств в деле потери близких никого не волновала, а вот за соблюдением обрядов следили с нездоровым фанатизмом.
Траур полагалось делить на четыре периода, для каждого из которых были установлены свои правила. Первый период окрашивался одеждой черного цвета. Хотя, почему одеждой? В спецмагазинах можно было приобрести черные чехлы на мебель, накидки на кровати, драпировку для ваз, кашпо и прочих безделушек. Бокалы и столовые приборы так же укутывали черной тканью. В гости к скорбящим полагалось приходить в самом траурном виде, чтоб ненароком не обронить лучик надежды в болото уныния.
Второй период допускал легкое послабление в виде украшений. Ну знаете, таких суровых викторианских украшений с элементами волос покойного (кроме шуток). Третья и четвертая стадии скорби были не столь зловещими. Можно было одеться, например, в серое и нанести визит вежливости соседям или знакомым.
Траурный культ вернул моду на такие архаизмы, как слезницы. В течение года убитые горем вдовы собирали в специальные сосуды слезы, как вещественное доказательство неподдельной печали по супругу. В годовщину полагалось красиво окропить могильную плиту покойного собранной жидкостью. Преизобильный биологический материал со стороны вдовы приветствовался. Та, которая скупо лила слезы, осуждалась строгим викторианским обществом.
К слову, траурный церемониал был сугубо дамской прерогативой. Мужчина не менял образ жизни и, в лучшем случае, цеплял на костюм черную ленточку. Но ежели джентльмен повторно женился, то новая супруга должна была носить траур по предыдущей. This is английский юмор, детка!
Лайк и подписка на канал окрыляют одного ТыжИсторика)
ЧИТАЙТЕ так же:
Телесные наказания Викторианской Англии: детям розги, бабам оплеухи