Редко кому из мужчин моего круга удавалось съездить куда-нибудь в командировку и не познакомиться там с местной девушкой или женщиной. Если только это не была краткосрочная командировка на один – два дня. Хотя, некоторые таланты и тут иногда успевали отличиться.
В этом плане не являлся исключением и ваш покорный слуга. В следующий мой приезд в колхоз я познакомился там с Надеждой.
Надюшина судьба тоже была не из лёгких. После трагической гибели родителей её забрала к себе родная сестра её матери – тётя Нина. Она работала здесь же, на ферме, телятницей. Подросшей Надюше после школы оставалась одна дорога – устроиться туда же, к тёте Нине.
Пришло время - влюбилась в соседского парня, шофёра. Поженились, она ушла к нему жить, родила мальчика.
Через год случилось несчастье: муж с приятелем поехали на рабочей машине в соседнюю деревню чего-то там отмечать. Он напился и уснул. До дому ехать недалеко. Его в бессознательном состоянии посадили в кабину, приятель сел за руль. По дороге ночью насмерть сбил человека. Никому не сказал, пригнал машину к его дому и ушёл, оставив Надиного мужа в кабине.
Милиция быстро нашла виновный автомобиль и водителя, который током ничего сказать не мог. Долго разбираться не стали, все улики против него, суд припаял парню немалый срок.
Так Надя получила от судьбы ещё один удар: после потери родителей, потеряла ещё и самого близкого человека, кормильца и отца своего единственного ребёнка.
На ферме мы целыми днями работали с ней бок о бок, Надюша оказалась прекрасным человеком, я как мог старался ей помогать: таскал за неё тяжести, присматривал за телятами, иногда даже чему-то у неё учился. Оказывается, выхаживать и выкармливать телят – это тоже непростая наука.
Она была, что называется, кровь с молоком – молодая цветущая девушка почти Кустодиевского типа.
Я, по общему мнению, тоже не последний парень на деревне.
Постепенно сдружились, сблизились, стали подолгу и помногу общаться. Добросердечная и мягкая, Надюша была изумительным собеседником. Начитанная и весьма эрудированная, с ней всегда было от чём поговорить.
Очень скоро колхозная молва нас безоговорочно «поженила».
Настал и тот день, когда я первый раз проводил её домой.
Там же, по молодости лет, до утра и остался.
Скрывать наши отношения было уже бессмысленно и бесполезно. Хотя первое время мы ещё пытались это делать и, думая, что поступаем мудро, покупали презервативы в разных и дальних аптеках. Но шила в мешке не утаишь, к тому же Серпухов и сейчас не такой уж большой город, а в те годы и подавно.
Вскоре не заставили себя ждать и «доброжелатели». В итоге Надя получила от мужа письмо, где он писал, что по-прежнему любит её и сына, что всё понимает и принимает так, как оно есть, что не держит на неё зла, и в том, что случилось, винит только себя, но когда вернётся – ноги мне обязательно переломает. Только ещё не решил: по одной или все сразу. И это в самом лучшем для меня случае. И если я не хочу вновь сделать Надюшу несчастной на гораздо более долгий срок, мне лучше не дожидаться в колхозе его возвращения, которое, как он намекал, уже не за горами. И ещё писал, что Серёга (то есть я) - парень вроде нормальный, рано или поздно уедет в Москву, при этом жизнь есть жизнь и пусть уж лучше Надюша проводит время со мной, чем с другими, которые потом будут колоть ему глаза.
Она пересказала мне письмо и мы с ней долго потом молча лежали, обнявшись, в полной тишине, только изредка она выходила в соседнюю комнату посмотреть уснувшего ребёнка. Когда возвращалась, было видно, что она там плакала. У меня тоже ком стоял в горле, когда я представлял себе этого парня, которому так крупно не повезло в жизни с друзьями. Да тут я ещё нарисовался со своим шкурным интересом. И он готов всё это простить и забыть ради своей любви к этой женщине, которая сама по себе, в принципе, ни в чём была не виновата.
Мы продолжили наши отношения, ни в чём их не изменив. Одно время я хотел было написать письмо её мужу, но она опасалась, что это может как-то ему навредить: в колониях свои понятия о чести и справедливости. Я подумал, что она права.
Я пробыл в колхозе ещё полтора месяца. Мы, уже не скрывая наших отношений, гуляли по посёлку с Надей и её сыном, и незнакомые люди считали нас молодой семьёй и красивой парой. Странно, но мне это льстило. Иногда мне нужно было съездить в Москву, и тогда я привозил Надюше с сыном кучу гостинцев и игрушек. Мы договорились с ней, что ребёнку не стоит привыкать ко мне, как к отцу, и для этого он не должен называть меня папой.
Подошёл срок моего отъезда. Мы не спали с Надей всю ночь. Иногда она плакала. Иногда вдруг кидалась меня обнимать и неистово целовать, и тогда это неизменно заканчивалось бурными и продолжительными любовными сценами, которые по силе и яркости эмоций не уступали нашей первой с нею ночи. Но оба понимали, что это последние часы и минуты нашего короткого счастья.
Я упросил её не провожать меня. Больно и долго тискал в объятиях, расстались на пороге её квартиры. Перед тем зашёл в комнату сына и, наклонившись, чмокнул его в тёплую, мягкую, слюнявую ото сна детскую щёку.
Сейчас ему должно быть около тридцати пяти или чуть больше, и он наверняка сам давно уже отец.
С Надеждой в то утро мы договорились больше не встречаться: слишком тяжелы для обоих такие расставания. Я оставлял ей номер своего московского телефона, но она не позвонила.
Через пару лет судьба всё-таки свела нас снова: мы с женой были там проездом и на площади перед торговым центром я увидел Надежду. Она покупала в палатке что-то для своего сына. Я познакомил её с женой, и было видно, что обе одобрили мой выбор.
Спросил про мужа. Она не ответила и, опустив глаза, куда-то засобиралась.
В том колхозе я бывал ещё несколько раз, но старался ни с одной женщиной не заводить отношения глубже, чем «давай по-быстрому, без обязательств».
И жизнь показала, что я поступал правильно. Ну, или почти...
Понравилась статья - ставим лайки и подписываемся на канал.
Всем удачи и до встречи!