Автор: Борис Петров
– Хлеб купил? – с этим вопросом меня встретила в дверях дочь, требовательно глядя на мои руки, которые держали перегруженную сумку с документами и зонт.
– Купил, конечно, купил, – ответил я, ставя тяжелую сумку на полку вешалки.
– А где он? – Аня удивленно смотрела на меня, обыскивая глазами, но не видела знакомого пакета из магазина с батоном или паляницей.
– А я купил лаваш, целых два, – торжествующе ответил я, достав из сумки два разных лаваша, толстый, напоминавший вытянутую лепешку и тонкий, сложенный как листы бумаги в четыре раза.
Аня схватила покупку и убежала на кухню. Я услышал, как лаваши упали на стол, и кто-то начал разворачивать пленку.
– Аня, не открывай, мы еще не садимся есть, – строго сказала мама, погрозив ей пальцем у плиты.
– Мама, я только посмотреть и попробовать, можно? – Аня увидела, что я вхожу на кухню и сразу же обратилась ко мне. – Папа, можно?
– Конечно, можно, – не слыша вопроса, ответил я.
– Ты ее разбалуешь, – фыркнула мама, вернувшись к помешиванию густо пахнущих зеленью и весенней молодостью овощам.
– Мама готовит что-то вкусное, – сказал я дочери, которая рассматривала хлеб, сравнивая его по толщине и ощущениям.
– Овощи, – безразлично ответила Аня.
– Это молодые овощи, первый урожай в этом году, – заметил я. – Знаешь, как раньше долго приходилось ждать, когда появятся первые овощи и фрукты?
– Почему? – удивилась дочь, отложив кусок тонкого лаваша, сквозь который она пыталась увидеть яркое солнце в окне.
– Потому, что раньше не было больших магазинов и люди ели то, что росло рядом с ними.
– А почему они не хотели купить что-нибудь другое? – не понимала дочь.
– А потому, что не было мест, где это можно было купить.
– Пап, а почему один лаваш тонкий, а другой толстый, как лепешка?
– Потому, что они разные. Если хочешь, пока мама готовит, я могу рассказать, как так получилось.
– Хочу! – радостно воскликнула Аня, но, взглянув на маму, тихо добавила. – Если мама не против.
– Вот лиса, – всплеснула руками мама. – Она теперь из себя жертву строит, а я значит тиран!
– Лиса, – повторила Аня. – Пап, а там будет лиса?
– Ну, будет, но не в этой сказке. Слушай, как все было…
«Сказка про честного пекаря.
Эту историю вам может рассказать каждый на рынке. Возможно, что он добавит что-нибудь от себя или вспомнит, что когда-то давно его дед, а тогда и дед его деда, и дед его деда его деда – всех и не упомнишь, да и разобраться уже, кто чей дед был невозможно. Так вот, спроси любого, кто продает лаваш, и он расскажет тебе эту историю.
Жил на свете честный пекарь. Делал он все так, как и делал его отец, его дед. Никогда не сыпал пыли в муку, не выпекал хлеба из гнилой или грязной муки, на то и жил. А жил, надо сказать, бедно. Хорошая мука стоила дорого, а продавать хлеб дороже он не мог, все в округе были беднее его, зачем разорять бедных, тогда и никто не будет его хлеб покупать. Жена ругала его за это, за его честность, все в пример ставила пекаря из соседней деревни, вот он уже и дом новый построил, и мельницу себе прикупил, а ты, со своей честностью, так и будешь в долг жить.
– Но у него же хлеб серый, а у детей живот от него болит, – оправдывался пекарь. – А наш хлеб белый, легкий, как пух, нежный, как цветок, сытный, как бараний шашлык!
– Что толку от этого, когда дома все старое, еще дед твой жил в нем! – возмутится жена, поворчит-поворчит, да и успокоится, сама за прилавок встанет, да и кому за полцены отдаст, а кому и в долг запишет.
Прожили они вместе так десять лет. На одиннадцатый год у них родился сын. Вот, будет помощник, обрадовался пекарь, а слава о его хлебе разлетелась далеко за пределы деревни, уже из соседнего города стали приезжать к нему покупатели, уж больно нравился им его хлеб, белый и живот не болит. Прибавилось работы, да и сын рос, надо было за ним следить, так и работали, с рассвета жена тесто замесит, а он потом весь день, в самую жару у печи стоит, хлеб выпекает. Люди приходили, брали хлеб и оставляли деньги. Сначала были и те, кто просто брал, оставив круглый камешек или сломанную пуговицу, но скоро они возвращались, стыдно становилось, отдавали долг сполна.
Не нравилось это другим пекарям, сговорились они как-то погубить его, а свое дело подправить, покупатели не хотели к ним идти, простаивали дорогие печи, не работала высокая мельница. Дали они денег бандитам, пришедшим из других земель, и наказали – Пекаря с его женой убить, а дом его спалить, чтобы никому неповадно было».
– Пап, а почему они такие злые? Разве они не могли делать такой же хороший хлеб? Тогда бы от них никто и не ушел? – спросила Аня.
– Это называется конкурентная борьба. Каждый хочет быть монополистом, – пояснил я.
– Монополистом? Это что такое? – спросила дочь.
– О, это ты у нашей мамы спроси, это как раз по ее части, – ответил я.
– И вовсе и не по моей, – огрызнулась жена, – я другому училась.
– А это называется уход от ответственности, – пояснил я. – А монополист – это человек, если точнее, то компания, которая хочет, чтобы только ее товар был на рынке и никакого другого.
– А зачем?
– Затем, чтобы они могли продавать его как можно больше, а когда у тебя нет выбора, то можно и делать чуть хуже, а значит экономить и больше зарабатывать. Цель любой фирмы – зарабатывать деньги. Вот представь, если бы все булки были как у тети Наташи, как бы это было?
– Нет, они невкусные, – замотала головой Аня. – Они сухие и невкусные.
– Это потому, что она масло не добавляет, – пояснила мама.
– Вот, видишь, а наша мама добавляет, и у нее булочки самые вкусные, верно?
– Верно! Я поняла, кажется, – Аня стала играть с кудрями, измазывая их мукой с лаваша.
– А масло дорогое, да?
– Это самое дорогое, что есть в булочках, – ответила мама. – Масло и яйца.
– А что было дальше?
– А дальше было следующее…
«Пробрались ночью бандиты к дому пекаря, только-только солнце село, а пекарь все еще работал, выпекая хлеб на утро, для нищих. Увидел он бандитов, сразу понял все, не было у него ни сил, ни духа сопротивляться, испугался он за жену и сына и взмолил душегубов, чтобы не трогали их, дали уйти живыми. Послушали его бандиты, дали свое слово, что жену и сына не тронут, и убили пекаря. Потом подожгли пекарню и дом, решив, пусть судьба укажет им путь, сгорят, значит, так и суждено, а выживут, значит, так тому и быть.
Проснулась жена и видит, что весь дом горит, выхода нет, одно пламя вокруг. Бросилась она в погреб, где хранили они соленья и воду, спрятала сына и решила выйти, искать мужа, но пламя уже вошло в дом, горели их кровати, стол и стулья, только и успела она схватить последнюю буханку хлеба, что испек ее муж, обгоревшую с одного конца.
Так и просидели они весь пожар в погребе, хлеб, что она взяла, был сладок и горек, горькую часть съела она, а сладкую отдала сыну. Все сгорело, ничего не осталось, как жить дальше, что делать ей? Ни денег, ни жилья, ничего не осталось, только сын на руках, да немного еды в сумке, полголовы сыра и половина хлеба.
Стали приходить люди за хлебом, а лавки и нет. Качали головой, а деньги, что за хлеб принесли, отдавали жене, складывая в сумку. Так просидела она до вечера, полная сумка была медных монет, а люди все шли, кто долг принес, кто просто помочь хотел, но денег было мало у людей, все равно на новый дом не насобираешь, хоть и всем миром сложишься.
Вспомнила она, что в соседнем городе жил ее дядя, решила она к нему попроситься жить. Будет у него работать, убирать, готовить, может и сыну ее поможет ремесло изучить. Решено и сделано. Долгие дни они шли до соседнего города, много деревень прошла, просилась на ночлег к людям, кто бесплатно приютил, а кто и деньги просил, даже за чашку козьего молока для ребенка. Так и растаяли медные гроши в сумке, остался лишь сыр, да четверть полусгоревшего хлеба.
Холодно встретил ее дядя, был у него трактир на большой дороге, много было гостей, но очень он был жаден. Долго дядя чесал свою бороду, решая, как она будет платить ему за гостеприимство, но ничего так и не надумал, хотел было прогнать ее прочь, но все-таки он был ее дядя, согласился, но с условием, чтобы она сама следила за ребенком, чтобы он ему не мешал.
Так и стали жить, жена пекаря всю ночь до утра убирается, чистит кухню. А днем сидит с ребенком, чтобы тот не мешал гостям.
А мальчик рос, рос быстро, и уже в семь лет научили его принимать заказы у гостей. Тяжело ему было таскать большие тарелки с жаркоем, салатами, нести пыльные бутылки вина, меньше было у него заказов, но денег приносил столько же, как и другие. Задумался трактирщик, обманывают его служащие, стал наблюдать, как и кто работает. Один возьмет плату у гостя, а пару монет незаметно себе в карман положит, другой не впишет в книгу блюда, а разницу себе оставит, только мальчик все приносил, все записывал. Стал тогда трактирщик учить его, как клиента перехитрить, как денег с него взять больше, чем он смог съесть еды. Долго учил, объяснял, рассказывал, мальчик все понимал, но делал как и раньше, никого не обманывал, ни хозяина, ни гостя. Разозлился тогда трактирщик, замахал руками:
– Ты меня разоришь! Твоя честность приведет нас всех в нищету! Чтобы духу твоего в трактире не было, иди, работай на кухню!
Ушел мальчик работать на кухню. Сначала мыл все, подметал, но заметил повар, что он очень хорошо умеет месить тесто, все-таки отец был самым лучшим пекарем. Показал он ему, как надо, дал меру и поставил хлеб выпекать. И пошел мальчик по стопам отца, хлеб у него получался пышный, мягкий, очень он нравился гостям.
Радовался сначала трактирщик, гости стали больше хлеба брать, закажут обед, а потом еще и с собой возьмут. Сыпались монеты в тугой кошелек трактирщика, но, как всегда это бывает, где-то прибудет, а где-то и убудет, стали гости меньше жаркого брать, вина, хлеб им подавай, худеть стал кошелек трактирщика. Разволновался он, прибыль утекает, как вино сквозь трещину в старом кувшине. Приходит он как-то утром на кухню, смотрит, а маленький пекарь пышные булки из печи достает.
– Э, нет, – сказал трактирщик. – Так не пойдет. Если ты будешь делать так много хлеба, то всю муку израсходуешь, надо делать его плоским, тогда он будет дешевле, а мне прибыльнее.
– Хорошо, – пожал плечами маленький мальчик. – Я могу сделать и плоский хлеб.
Обрадовался трактирщик, запрыгал от радости и повелел с завтрашнего дня только такой хлеб и делать. Подумали повар с мальчиком, как исполнить наказ хозяина, приспособили на тандыр длинную сковороду. Попробовала один раз, сгорел хлеб, попробовали другой, тоже сгорел. Стали добавлять меньше воды и дрожжей, получился первый лаваш, упругий, но мягкий, как и пышная булка. Так и стали делать, мерой берет муку из мешка, а хлеб тоньше, хозяин довольнее.
Понравился новый хлеб гостям, стали они брать его еще больше, плоский хлеб легче в сумку помещается, можно больше взять. Посыпались монеты в кошелек трактирщика, не нарадуется. Но, стал он как-то подсчитывать, монет прибавилось, но и мука кончается быстрее, как же так.
Вновь пришел он на кухню, ходит, сердится, думает, как бы сделать еще дешевле, как бы снизить расход муки… и придумал.
– А теперь делай лаваш такой, чтобы я сквозь него мог увидеть солнце! – наказал трактирщик.
Долго думали повар с маленьким пекарем, ничего не получалось, тонкие лепешки выпекать на сковороде неудобно, а людей обманывать тоже не хочется, четверть отдавать за полную цену. Убрали дрожжи, убрали сковороду и стали раскатывать тонкие листы и лепить их к внутренне стенке тандыра. Лаваш получился тонким, крепким и прозрачным, как хотел хозяин.
Пришел на утро хозяин, проверить, как исполнился его наказ. Показывает ему молодой пекарь кусок лаваша, тонкий, как хотел, прозрачный, да и вкус неплохой. Обрадовался хозяин, сказал, чтобы так и делали. Так и стали делать, зачерпнет маленький мельник мерой муку, намесит тесто, сделает лавашей. Спорилась работа, а повар стал в лаваши остатки мяса заворачивать вместе с зеленью.
Радуется хозяин, скоро лопнет кошелек, но смотрит в книги, а муку только и покупай, что ни делай, а придется платить, чтобы что-то в ответ получить. Думал он, где его маленький пекарь обманывает, ходил, проверял, нет, все делает честно, мера та же, мешки за забор никто не тащит. Позвал он повара и сказал ему, чтобы тот последил за мальчиком, где-то он его обманывает.
– Не буду я этого делать, – ответил повар. – Клянусь именем отца, не обманывает он тебя, а вот ты все хочешь обмануть других. Все ты жаждешь сэкономить там, где есть прибыль твоя. Станешь воровать у себя, не придут к тебе люди. Сам видишь, весь город к тебе ходит.
Не понравилось это трактирщику, но что делать, не выгонять же собственного брата, а кто, если не он, скажет тебе правду? Долго думал он и выгнал всех служащих из зала, стала мать маленького пекаря работать там, и все у нее получалось, гости были довольны, прилавок был полон монет.
С тех пор так и повелось, маленький пекарь уже вырос и сам завел семью, вместе с сыном пекут они лаваши, а какой, да такой, какой душа сегодня желает, какое настроение у пекаря. Встал с правой ноги, лаваш небольшой, мягкий, плотный, а с другой ноги, тогда лаваш тонкий, прозрачный, как бумага. Ну а если дочка забежит, то сделает целый поддон пышных булок, нежных и мягких, как улыбка ребенка. А трактирщик все считает, вздыхает, но не жалуется больше, все же мука тает, но кошелек то растет!».
– Ты смотри, она почти весь лаваш съела! – воскликнула мама, ставя перед нами дымящиеся тарелки с рагу.
– Ой, что-то я объелась, – сказал Аня, сползая со стула, с намерением улизнуть с кухни.
– Ну уж нет! – мама поймала ее и посадила на место. – Будешь есть, зря я что ли готовила?
– Я тебе помогу, – подмигнул я ей, завернув половину ее порции в лист лаваша. – А потом пойдем гулять.
– Не-ет, – замотала головой Аня. – Я пойду спать, я объелась!
– Мы теперь ребенка хлебом будем кормить? – с укоризной спросила меня жена.
– Видимо да, пока тебя дождешься, можно и с голоду помереть, – ответил ей я, уворачиваясь от удара ложкой в лоб.
– Угу, – прожевала дочь, принимаясь за рагу в лаваше.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.
