Густав Малер, без сомнения, один из самых популярных и наиболее часто исполняемых композиторов в истории. Его симфонии из числа тех, что зрители, музыканты и дирижеры хотят слушать и исполнять больше всего. Три из них фигурируют в списке десяти наиболее любимых симфоний всех времен, по мнению величайших дирижеров мира, опрошенных Би-би-си в 2016 году. Его композиции представлены в саундтреках к более 140 фильмов — от «Смерти в Венеции» (1971) до Birdman (2014) — и в нескольких фильмах, основанных на его биографии. С момента возрождения музыки Малера в 1960-х годах его популярность продолжала расти в геометрической прогрессии. Это тот самый случай, когда так называемый продукт высокой культуры понятен всем и любим широкой аудиторией.
Помимо этого, Малер стал фигурой, повлиявшей на сердца и умы людей, которые формировали нынешний и предыдущий века в различных областях: от музыки до политики, от искусства до философии. Пол Маккартни утверждал, что они с Джоном Ленноном постоянно слушали Малера и в перерывах между написанием песен по очереди играли его на фортепьяно. Пьер Булез, радикальный композитор-авангардист, считал, что изучение партитур Малера «необходимо для всех, кто размышляет о будущем музыки». Вторая симфония Малера «Воскресение» была выбрана для концерта, посвященного памяти Кеннеди после его убийства. A Томас Манн говорил, что Малер — художник, который «выражает искусство нашего времени в его самой глубокой и самой священной форме». Что же тогда делает музыку Малера, столь длинную и сложную, плотную и эмоциональную, необычайно популярной? Что заставляет его музыку резонировать с таким многообразием людей, причем из разных культур, в разрозненные времена?
Густав Малер родился в 1860 году в Богемии (тогда в составе Австрийской империи) в немецкоязычной бедной еврейской семье. Будучи частью лингвистического меньшинства в период растущего антисемитизма, Малер чувствовал себя «вечным злоумышленником, никогда не желанным гостем». Он проявил музыкальный талант в очень раннем возрасте — в четыре года, став признанным местным вундеркиндом, и впервые публично сыграл на фортепиано, когда ему было десять. Мастерство исполнителя дало ему возможность поступить в 1875 году в Венскую консерваторию, где он посещал лекции по композиции Антона Брукнера и влюбился в музыкальные драмы Рихарда Вагнера. Эти два композитора повлияли на него больше всего.
Gustav Mahler es sin duda uno de los compositores más populares y más frecuentemente interpretados y grabados de la historia.
После окончания консерватории в 1878 году Малер, пока не отличаясь особой гениальностью, которую он полноценно продемонстрирует позже, поступил в Венский университет. Там он изучал литературу и философию, которые в конечном итоге стали решающими для его развития. Прежде всего он читал Ницше («Без музыки жизнь была бы ошибкой») и Шопенгауэра («Музыка — такое великое и прекрасное искусство, так могуче действует на душу человека и в ней так полно и глубоко им понимается, в качестве всеобщего языка, который своею внятностью превосходит даже язык наглядного мира») — двух философов, для которых музыка была фундаментальным вопросом, за пределами человеческих удовольствий и развлечений. В это время Малер начал сочинять Das Klagende Lied («Песнь плача»), причем текст написал сам.
Музыкальные идеи Ницше и Шопенгауэра, которые Малер апроприировал, были распространены во время романтизма — художественного течения, в котором литература и музыка наиболее заметно взаимосвязаны. Писатели считали музыку наивысшей из искусств, способной выражать метафизическое, нематериальное. В то же время композиторы изучали литературу и философию для вдохновения и создали такие формы, как баллада и симфоническая поэма, в которых они пытались перевести повествовательные или поэтические аспекты текста в звук. Принадлежащий к позднему романтизму Густав Малер является одним из самых представительных примеров композиторов, глубоко изучающих возможности этих важных взаимоотношений, и одним из музыкантов, которые наиболее отчетливо понимали потенциал выражения музыкой немузыкальных идей.
La música expande e incluso crea significados en virtud de afectos y emociones, para hacernos ir más allá de nuestras interpretaciones racionales y obvias y construir en su lugar un puente con lo inefable.
Практически все работы Малера можно разделить на песенные циклы и симфонии (он написал девять симфоний, десятая не была закончена; в трех из них используется голос). Ни у какого другого композитора оба жанра не воспринимаются так взаимосвязано, так близко друг к другу. В музыке Малера слова, повествование и концепции кажутся оживляющими силами. Когда слова исполняются в сочетании с музыкой, то обретают метафорическое значение. Музыка расширяет значения слов или даже создает новые, заставляя выйти за рамки разумных и очевидных интерпретаций. Происходит движение метафизического, музыкального, что ускользает от царства слов, и словесного языка, который имеет трансцендентные значения, чтобы стать универсальным через конкретные образы и коннотации, усиленные преобразующей силой музыки.
Например, в своей четвертой симфонии Малер создает метафорический повествовательный сюжет — музыку разнообразия и изобретательности, которая предполагает движение, начало путешествия. Во второй части Малер представляет нам своего рода циничного «персонажа» — иронический «танец» с жутким качеством звука, достигнутым за счет знаменитого соло для скрипки, настроенной на тон выше. На протяжении всей третьей части (в основном в вариационной форме) наблюдаются безмятежные, яркие, рефлексивные и красивые преобразования темы, которая ведет нас к буквальному апофеозу в четвертой и последней части: «Никакого мирского шума не должно быть услышано на небесах». Как будто эти слова, исполненные сопрано, внезапно раскрыли природу музыкального пути, который удалось пережить. В то же время не обязательно знать немецкий, чтобы понять: посредством чисто музыкального повествования произошел подъем в высший и яркий из миров после встречи с чем-то более мрачным.
Mahler rompió con las formas tradicionales, para crear el equivalente musical de grandes novelas, escritas con símbolos sonoros, para ser leídas con nuestras almas, nuestros sentimientos, con esa parte de nosotros mismos que escapa a la definición y que Mahler consideraba inaccesible para cualquier otro idioma aparte de la música.
Хотя такое чрезмерно упрощенное изложение его симфонии может оказать плохую услугу Малеру, это также простой способ показать, насколько важны для него такие концепции. Даже самый технический и абстрактный анализ его произведений должен подчеркнуть тот факт, что в биографическом материале есть много доказательств, которые дают понять: символизм и метамузыкальные идеи являются определяющими для его творческого процесса и многочисленные связи между музыкальными и текстовыми символами далеки от случайных или поверхностных. Например, из записей его жены Альмы известно, что вторая часть на самом деле является «танцем смерти», вдохновленным картиной «Автопортрет со смертью, играющей на скрипке», и в тексте описывается небесный мир. Благодаря этим знаниям можно истолковывать симфонию так, как считаешь нужным. С другой стороны, можно просто слушать это разнообразие музыки, противостоящее, развивающееся, трансформирующее и влияющее, чтобы прийти к аналогичным выводам. Такова парадоксальная и всеохватывающая сила музыки великого Густава Малера.
Автор: Мануэль Торрес Ариас
