4 июля 1941 года. Обстановка на Западном фронте Красной армии, сформированном на основе Западного Особого военного округа, катастрофическая. Все армии первого эшелона, принявшие на себя удар вермахта, перестали существовать как боеспособные единицы. Взята столица Белорусской ССР город Минск, в Белостокском и Минском котлах оказались части 3-й, 10-й, 13-й и 4-й армий. Безвозвратные потери составили свыше трехсот тысяч человек, были уничтожены или брошены тысячи единиц танков, самолетов, орудий и другой техники. Враг движется к Смоленску, и в этот момент производится арест человека, на которого возложат основную вину за унизительное поражение. Генерала армии Павлова, уже пониженного до должности заместителя командующего фронтом, под конвоем отправляют в Москву.
Биография Дмитрия Павлова очень похожа на другие биографии командиров Красной армии из «второго эшелона». Происходил он из крестьян, родился 23 октября 1897 года в Костромской губернии и сразу после начала Первой мировой войны добровольцем ушел на фронт, связав с военной службой всю последующую жизнь. Павлов дослужился до звания унтер-офицера, но в 1916 году попадает в плен к немцам, увезен в Германию и работает там на шахтах. Лишь после окончания войны он был освобожден и возвращается на родину.
В августе 1919 года Павлов вступает в Красную армию. Свой путь в Гражданской войне он начал с простого красноармейца, но к ее окончанию уже был инспектором кавалерии Южного фронта. В 1923 году Павлов в составе 6-й Алтайской кавалерийской бригады переброшен в Туркестан для борьбы с басмачами.
После окончания Военной академии РККА имени Фрунзе в 1928 году Павлов получает должность командира и комиссара 75-го кавалерийского полка. Бригадой, в составе которой базировался полк, командовал Константин Рокоссовский, и под его началом Павлов участвовал сражениях на КВЖД в ноябре 1929 года, где храбро проявил себя, за что в следующем году получил первую свою награду, орден Красного знамени.
В 1930 году Павлов продолжает расти по службе. Его направляют на курсы усовершенствования начсостава, и он, как кавалерист, проходит переподготовку для управления механизированными подразделениями. С 1931 года под его командованием находится механизированный полк, с февраля 1934 года – 4-я механизированная бригада. За успехи при проведении маневров Павлов получает высшую награду страны, орден Ленина.
С 1936 года Павлов участвует в гражданской войне в Испании под псевдонимом Пабло. Там он в качестве командира танковых соединений отрабатывает тонкости разработки различных операций, способы применения танков и их взаимодействия. После возвращения Павлов сразу становится заместителем начальника, а с ноября 1937 года – начальником Автобронетанкового управления.
Волна репрессий не затронула Павлова. Он не принадлежал к когорте героев Гражданской войны, не был бывшим офицером, а посему вместе с другими малоизвестными командирами занял освободившиеся места. Но, понимая, что уничтожение ценных кадров явно не пойдет на пользу армии, даже обращался к Сталину с просьбой прекратить репрессии. В 1940 году он становится командующим Белорусским Особым военным округом (позже переименован в Западный Особый), а перед началом войны получает звание генерал армии.
Результаты деятельности Павлова на высших командных постах были неоднозначными. С одной стороны, он прекрасно понимал необходимость обновление существующего танкового парка новыми машинами с усиленной броней, более мощными орудиями. Но по результатам гражданской войны в Испании и Польского похода РККА 1939 года он настоял на отказе от существующей системы самостоятельных танковых корпусов и создании вместо них танковых бригад, полков, а также отдельных батальонов, которые должны были подчиняться непосредственно стрелковым корпусам. Свою позицию Павлов защищал доводами о бессмысленности нанесения концентрированных танковых ударов, настаивая на равномерном применении танков по фронту. Предложение Павлова поддержало руководство наркомата обороны. Лишь после получения сведений о применении танковых соединений вермахта во время войны с Францией была осознана ошибочность данной позиции, и с лета 1940 года в Красной армии вернулись к формированию механизированных соединений.
Как же проявил себя Павлов при защите западных рубежей страны в рамках возможного нападения? К сожалению, подчиненный ему округ страдал от общих недугов, присущих всей Красной армии. На недавно присоединенных территориях Западных Украины и Беларуси шло строительство новой оборонительной линии, при этом старая, проходившая по границе СССР до 1939 года, уже разоружалась. На работах кроме солдат инженерно-строительных батальонов задействовали и военнослужащих стрелковых подразделений, что влекло за собой уменьшение времени для изучения боевых дисциплин. Слабую подготовку имели также танкисты, не хватало грамотных командиров, да и просто командиров: сказывались как проведенные недавно репрессии, так и неспособность военных училищ удовлетворить растущие потребности армии.
Павлов знал о перемещениях войск вермахта в приграничной полосе, докладывал об этом в Москву, но все, что ему говорили оттуда – не поддаваться на провокации. В середине июня 1941 года он просит вывести войска на полевые учения и провести частичную мобилизацию, но наркомат обороны отказывает ему, мотивируя это тем, что Германия расценит подобные действия как агрессию. Апофеозом стала Директива №1 от 21 июня 1941 года, в которой в открытую говорилось о грядущей войне, но вновь содержался приказ не поддаваться на провокации.
Как встретил Западный Особый военный округ нападение вермахта 22 июня? Не считая отдельных очагов сопротивления, где солдаты и командиры храбро сражались, ситуация быстро переросла в катастрофу. Моментально была потеряна связь, взаимодействия между подразделениями не было, застигнутые врасплох войска массово сдавались в плен. Вот как командование Западного фронта, сформированного на базе округа Павлова, оценивало результаты первого дня войны:
«Опыт первого дня войны показывает неорганизованность и беспечность многих командиров, в том числе больших начальников. Думать об обеспечении горючим, снарядами, патронами начинают только в то время, когда патроны уже на исходе, тогда как огромная масса машин занята эвакуацией семей начальствующего состава, которых к тому же сопровождают красноармейцы, то есть люди боевого расчета. Раненых с поля боя не эвакуируют, отдых бойцам и командирам не организуют, при отходе скот, продовольствие оставляют врагу...»
И когда фронт под сильными ударами вермахта откатывался все дальше на Восток, было ясно, что проблема был не только в беспечности командиров и конкретно беспечности командующего фронтом Павлова. Проблема была комплексной, и виноваты в ней все, от наркома обороны и лично Сталина до командиров полков. Негодной была доктрина, предписывающая бить врага на чужой территории, не подходила для обороны «линия Молотова», возводимая вблизи границы и не сыгравшая фактически никакой роли. Ошибочны были решения Генштаба, выпустившие вечером 22 июня Директиву №3, которая предписывала терпящему жестокие поражения Западному фронту:
«Армиям Западного фронта, сдерживая противника на варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации во фланг и тыл сувалкинской группировки противника, уничтожить ее совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки. Граница слева — прежняя».
Через два дня после потери Минска, 30 июня, Павлова отстраняют от должности командующего фронтом и вызывают в Москву. Там с ним беседовали Жуков и Молотов, после чего в качестве заместителя командующего отправляют обратно. А дальше – арест, возвращение в Москву и допросы.
В ходе допросов Павлову сперва вменялось участие в заговоре с целью развала фронта в случае войны. Павлов отрицал измену и обстоятельно рассказывал о своих действиях в первые дни войны:
Вопрос: Кто виновник прорыва на Западном фронте?
Ответ: Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. <…> Наряду с этим потеря управления штабом 4-й армии Коробковым и Сандаловым своими частями способствовала быстрому продвижению противника в бобруйском направлении <…>.
Вопрос: Изменнические действия были со стороны ваших подчиненных?
Ответ: Нет, не было. У некоторых работников была некоторая растерянность при быстро меняющейся обстановке.
Вопрос: А в чем ваша персональная вина в прорыве фронта?
Ответ: Я предпринял все меры для того, чтобы предотвратить прорыв немецких войск. Виновным себя в создавшемся на фронте положении не считаю.
Но суд, состоявшийся 22 июля 1941 года, не принял к сведению доводы Павлова. Он вместе с командующим 4-й армией генерал-майором Коробковым, начальником штаба Западного фронта генерал-майором Климовских и начальником связи Западного фронта генерал-майором Григорьевым был приговорен к расстрелу. Правда, первоначальная идея осудить их как изменников была все же отвергнута и приговорили их по статьям 193-17б «халатность» и 193-20б «неисполнение своих служебных обязанностей».
В назидание остальным текст приговора был отправлен в действующие части. Заканчивался он такими словами:
«Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица.
Приказ объявить всему начсоставу от командира полка и выше».
Власть, которая еще с 30-х годов поставила метод репрессий выше всего, видимо считала, что с осуждением Павлова и его подчиненных наведет порядок на фронтах и покажет армии, что бывает с плохо выполняющими свои обязанности командирами. Но ожидания не оправдались: фронт откатывался все дальше на Восток, армии все так же терпели поражения, солдаты гибли и сдавались в плен. Власть поняла, что одними лишь репрессиями ход войны переломить не удастся, и уже в 1942 году из лагеря были освобождены генерал-майор Лазаренко и генерал-майор Семенов, приговоренные одновременно с Павловым к 10 годам заключения. Оба они получили назначения в действующие части.
Осужденные по делу о развале фронта были реабилитированы лишь после смерти Сталина. Им посмертно были возвращены воинские звания и награды, их имена вновь окажутся в книгах, посвященных тяжелым дням июня 1941 года. Новые власти словно извинялись перед расстрелянными военачальниками, которые, пусть и несли ответственность за поражения, но оказались козлами отпущения, тогда как другие виновники катастрофы 1941 года остались и с головой на плечах, и со званиями. О них, кого можно назвать «маршалами поражений», вы узнаете в следующей статье.
Источники:
Павел Пальчиков. Он был обречен;
Протокол допроса Дмитрия Павлова;
Текст Директивы №3 от 22.06.1941
Если вам понравилась эта статья, то рекомендую также прочитать:
Об истории первой пятилетки;
О проведении коллективизации в СССР;
О том, как Сталин разгонял оппозицию.