Турция претендует на роль главной исламской державы, и Реджеп Эрдоган хочет стать «заступником» всех мусульман.
В новую геополитическую игру, которая начинается между Турцией и Китаем, невольно оказывается вовлечена и Россия. «Мишенью» является Синьцзян-Уйгурский автономный район, где проживает 14 миллионов мусульман – больше, чем на всем Северном Кавказе.
То ли помирились, то ли поругались Турецкий президент Реджеп Эрдоган посетил с официальным визитом Китай, где встретился с главой государства Си Цзиньпином. Обсуждали крайне болезненный для китайских властей вопрос притеснения мусульман в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (сепаратисты называют его Восточным Туркестаном). Район считается рассадником религиозного экстремизма, и под этим предлогом китайские власти жестко прессингуют мусульманских активистов.
В частности, правозащитные организации критикуют официальный Пекин за то, что мусульмане (а это не только этнические уйгуры, но также казахи и узбеки и принявшие ислам ханьцы) оказываются заточены в так называемых «центрах профессионального образования», где они якобы подвергаются пыткам и массированному промыванию мозгов.
Правозащитники считают, что под видом подобных «центров» действуют исправительно-трудовые учреждения, куда задержанных отправляют без суда и возможности освобождения, заставляя пить алкоголь и употреблять свинину.
Главной сенсацией визита стало обещание Эрдогана отправить в Синьцзян специальную делегацию, которая проверила бы соблюдение прав меньшинств.
Причем PR-директор турецкого президента Фахреттин Алтун написал в твиттере, что подобное приглашение поступило от китайской стороны. А еще день спустя уже сам Эрдоган обтекаемо заявил турецким журналистам: «Мы можем найти решение вопроса с учетом чувствительности обеих сторон».
После встречи Эрдогана и Цзиньпина ее диаметрально противоположно прокомментировали китайские и турецкие государственные СМИ.
Первые сообщили, будто бы Эрдоган заявил, что этнические меньшинства живут счастливо в Синьцзяне, а вот вторые ничего подобного своим читателям не рассказывали. Турция ранее являлась едва ли не единственной из мусульманских стран, которая последовательно критиковала официальный Пекин за притеснения мусульман.
Еще в 2009 году Эрдоган охарактеризовал китайские репрессии против мусульманских жителей Синьцзяня как «геноцид», а уже в феврале нынешнего года турецкий МИД назвал их «большим позором для человечества».
«Мы призываем международное сообщество и генерального секретаря ООН принять эффективные меры для того, чтобы положить конец человеческой трагедии в Синьцзяне», – говорилось в февральском коммюнике. Уйгуры остались недовольны Турецкая риторика контрастировала с позицией других мусульманских лидеров. Скажем, в феврале во время встречи с Си Цзиньпином наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман защищал права Китая проводить в Синьцзяне «антитеррористические и антиэкстремистские мероприятия». А в марте в интервью Financial Times премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, будто «не знает» о проблеме Синьцзяна.
«Не знает», потому что Пакистан является крупным экономическим и дипломатическим союзником китайского правительства. Кстати, как и Турция – тоже крупный внешнеторговый партнер Китая. Возможно, именно с этим и связано смягчение позиции официальной Анкары по «туркестанскому» вопросу. Вот, в частности, как прокомментировал результаты двусторонних переговоров сам Цзиньпин: «Китай высоко оценивает позицию [Эрдогана, обещавшего, что не позволит] никаким силам осуществлять антикитайскую деятельность в Турции и придающего большое значение поддержке Китая в борьбе с терроризмом». А вот глава Всемирного уйгурского конгресса (базируется, кстати, в Германии) Долкун Иса заявил, что «очень опечален и разочарован действиями Эрдогана, который не смог выступить за уйгурских мусульман в Восточном Туркестане».
– Реджеп Эрдоган – в целом сторонник линии пантюркизма, и в этом смысле его должны интересовать тюркоязычные собратия по всей Средней Азии до Туркестана-Синьцзяна включительно. Между прочим, уйгуры в Синьцзяне могут общаться с Эрдоганом без переводчика: они практически на одном языке говорят, – рассказал «Кавказ Пост» китаевед Сергей Мстиславский, приглашенный лектор Российского университета дружбы народов (РУДН) и Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).
– Для КНР тема с Синьцзяном достаточно болезненная, сепаратизм там серьезный, причем сепаратисты, по идее, должны иметь поддержку среди турок, все-таки наличествует кровное родство. Если Турция в лице Эрдогана скажет уйгурам, что все у них хорошо и нечего, мол, сепаратизмом заниматься, то, конечно, Пекину это немного поможет.
Realpolitik решает всё
Считается, что официальную позицию Кремля по различным болезненным вопросам в исламском мире озвучивает не МИД, а чеченский лидер Рамзан Кадыров. Скажем, в сентябре 2017 года он привлек внимание к притеснениям мусульман-рохинджа в Бирме.
Дошло дело не до военной, а до гуманитарной помощи: скажем, на границе Бирмы и Бангладеш была построена школа имени Кадырова для беженцев рохинджа. А вот по поводу «уйгурского» вопроса Кадыров высказывался лишь однажды, причем весьма осторожно (как и Эрдоган во время визита в Пекин).
В декабре 2016 года по поручению чеченского лидера в Синьцзян отправилась делегация военных, чтобы вместе с китайскими коллегами совместно отрабатывать борьбу с терроризмом. Что для Кадырова, что для Эрдогана как типично авторитарных лидеров личные предубеждения зачастую оказываются важнее, нежели хладнокровный расчет национальных интересов.
Но все равно чаще руководствуются они факторами Realpolitik. Например, показная забота о защите прав крымских татар не вынудила официальную Анкару присоединиться к западным санкциям против России в 2014 году. И кому тут до уйгуров?! Нежелание России «охлаждать» отношения с Китаем из-за «уйгурского» вопроса – тоже сугубо прагматичное решение. Синьцзян – один из стратегических китайских регионов с точки зрения внешней экономики: достаточно сказать, что месяц назад были отрыты прямые рейсы между его столицей Урумчи и Санкт-Петербургом (обслуживает China Southern Airlines).
В настоящее время летают сюда самолеты также из Москвы, Новосибирска и Сочи, причем коэффициент загрузки стабильно превышает 70%. После введения Москвой эмбарго на западные продукты Китай начал активно экспортировать в Россию сельхозпродукцию: в нашу страну пошли фрукты, ягоды, овощи и даже растительное масло именно из Синьцзяна.
Граничащий с восемью странами, автономный район активнее всего торгует именно с Россией: в прошлом году оборот вырос на 42%.