Если в жилом строительстве высотных зданий по индивидуальным проектам было немного, то при проектировании разного рода НИИ, где типизация и серийность были проблематичны, архитекторы имели некоторую вольность, поэтому, во многом, подобного рода здания взяли на себя роль «носителей стиля».
Воля к росту
Одним из первых ленинградских «небоскрёбов» стал филиал архива Военно-Морского флота.Разработка проекта началась в 1973 г. институтом Ленпроект под руководством В. Щербина. Через 2 года работу над проектом передали Л. Келлеру и О. Голынкину. Строительство планировалось завершить в 1980-м году, но из-за бюрократических проблем и сложностей с финансированием оно было достроено лишь в 2006-м.
В целом типичное для советского брутализма здание в 22 этажа всё же имеет необычные для своего времени архитектурные решения. Сразу бросается в глаза почти полное отсутствие пустот: глухие плоскости фасадов прорезают лишь узкие вертикальные линии окон, да и те заглублены внутрь и едва просматриваются. Оно воспринималось бы громоздким, если бы не мощные вертикальные выступы лестничных клеток на торцах и силовые линии пилонов на фасадах, которые сопротивляются весу будто монолитного здания.
Открытый и более-менее просматриваемый вид имеют первые 3 этажа с входной группой, вестибюлем и общим холлом. Со стороны главного фасада от остальной части здания их отделяют кубические выступы вентиляционных шахт.
От простого к сложному
Следующий «небоскрёб» – институт «Гидропроект» им. С. Я. Жука. Проект здания был разработан в конце 1970-х группой архитекторов: Р. Глезиным, Я. Майзелисом и В. Поповым. Строительство завершилось в 1986 г.
Как и в первом случае, башня, служащая главной доминантой, выдержана в духе брутализма. Мощный силуэт сформирован связкой простых плоских параллелепипедов, будто встроенных один в другой. По центру тело здания «режут» два глухих торцевых вертикальных выступа лестничных пролётов, внутри в этой части находятся лифтовые шахты. К центральной плоскости с обеих сторон примыкают более узкие и низкие плоскости, которые завершаются схематичными, во всю высоту, ризалитами.
Фасады расчерчены частым горизонтальным ритмом ленточных окон, причём линии окон от торца к ризалиту чередуются узкой и широкой полосой, делая пластику фасадов более гибкой.
Комплекс института включает также 2х-этажный квадратный блок с внутренним двором. В отличие от башни, этот корпус решён в более лёгких формах, с широкими лентами окон, с заглублёнными этажами и облегчённой за счёт плоских опор-пилонов массой. Существенная разница в объёме, весе и ещё более резкий высотный контраст создают напряжение, значительно усиливая ощущение масштаба.
Мне неизвестно, к каким образцам обращались авторы этого проекта в поисках стилистических решений, но я не могу избавиться от ощущения сходства института «Гидропроект» с Tagblatt-Turm, построенным в Штутгарте в 1928 году в стиле конструктивизм. Всё же последний нам не чужд!
Прорыв ленинградской архитектуры
В заключение – самое известное здание ленинградского модернизма – ЦНИИ робототехники и технической кибернетики. Известное преимущественно тем, что попало в известный фотоальбом Фредерика Шубина (Frederic Chaubin) «Cosmic Communist Constructions Photographed», посвящённый советскому модернизму. Хотя, конечно, благодаря своей эффектной и уникальной архитектуре, оно влюбляет в себя и без посредников.
Проект института был разработан архитекторами Б. Артюшиным и С. Савиным под руководством С. Сперанского, строительство велось в период с 1973 по 1987 гг.
Главная достопримечательность комплекса – 77-метровая башня, где находилась лаборатория испытания космической техники. Абсолютно полая внутри, снаружи она имеет закольцованный ряд треугольных в плане пилонов, не имеющих, судя по всему, никакой функции, кроме символической – выражать устремлённость и открытость космосу. Эта выразительная, пластичная и подвижная башня выстраивается в композиционное единство в любой точке обзора.
В пространственной композиции вновь тот же экспрессивный жест – контрастное столкновение разновысотных зданий: акцент башни звучит ярче на фоне «заземлённого» неброского корпуса. Между тем, эта «теневая» часть комплекса, по обилию деталей и разнообразию архитектурных приёмов, не менее великолепна.
Длинное, вытянутое по горизонтали здание прорисовано частым ритмом узких окон, нижний этаж заглублён, цоколь облицован коричневым камнем. На одной из сторон ход здания плавно разворачивается, здесь его, словно на лету, подхватывают высокие колонны. Если заглянуть под вынесенную часть, можно увидеть следы от досок опалубки – дань уважения Ле Корбюзье и его «грубому бетону».
После поворота бег корпуса обрывается вставкой краснокирпичного блока лестничной группы, затем вновь продолжается. Направляясь к другой стороне, здание немного изгибается относительно улицы и разрешается уже прямоугольным выносом, который также опирается на высокие столбы и почти полностью остеклённый вестибюль.
В интервью журналу «Ардис» (№48, 2011) С. Савин – один из авторов института, – почему-то причисляя здание к постмодерну (что вероятно), вспоминал о работе над ним:
«…в 1975-ом советские архитекторы только-только начали пробовать себя в постмодерне — вероятно, ещё и поэтому мне было особенно интересно работать над этим проектом. Тогда я чувствовал, что этот стиль явится неким поворотным моментом в отечественном градостроении и в отличие от типового советского домостроения станет «спасительным кругом», а, может быть, своего рода «прорывом» Ленинградской архитектуры».
ДЕНИС МИРОНОВ ДЛЯ WWW.BERLOGOS.RU