«Ты чьих будешь? Чей холоп, спрашиваю?» Это – афоризм из великой кинокомедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Странно, что при виде зубного врача в исполнении Владимира Этуша у блистательно сыгранного Юрием Яковлевым царя Ивана Грозного и мысли не возникло о том, что стоматолог может принадлежать к иному сословию.
Текст: Михаил Быков, Фото предоставлено М. Золотаревым
Мир меняется. И с этой банальной сентенцией хочешь не хочешь надо мириться. Бесклассовое общество, о котором мечтали большевики, на дворе. Без всякого коммунизма. Есть богатые и бедные. Есть профессионалы и бездари. Есть элиты и маргиналы. Ну, еще пресловутый средний класс, определения которому не найти, как ни старайся. Но желание самоидентифицироваться и идентифицировать окружающих тебя людей – в природе человека.
Было время на Руси, когда этим занимались не только охочие люди, но и государство. В 1785 году специальные грамоты определили права и обязанности дворян и городских обывателей. Последнее словосочетание не от вольного. Это термин. Позже законодательным образом были определены сословия, закреплявшие за каждым подданным его социальный статус со всеми вытекающими из оного последствиями.
В Своде законов Российской империи было прописано, что все население делится на четыре группы: дворян, духовенство, городских обывателей и сельских обывателей. В свою очередь, каждая группа распадалась на подгруппы, коих насчитывалось до двух десятков.
ДВОРЯНЕ
Александр Пушкин: «Что такое дворянство? Потомственное сословие народа высшее, т.е. награжденное большими преимуществами касательно собственности и частной свободы. Кем? Народом или его представителями. С какою целью? С целью иметь мощных защитников или близких ко властям и непосредственных предстателей. Какие люди составляют сие сословие? Люди, которые имеют время заниматься чужими делами. Кто сии люди? Люди, отменные по своему богатству или образу жизни. Почему так? Богатство доставляет ему способ не трудиться, а быть всегда готову по первому призыву государя. Образ жизни, т.е. не ремесленный или земледельческий – ибо все сие налагает на работника или земледела различные узы. Почему так? Земледелец зависит от земли, им обработанной, и более всех неволен, ремесленник от числа требователей торговых, от мастеров и покупателей. Нужно ли для дворянства приуготовительное воспитание? Нужно. Чему учится дворянство? Независимости, храбрости, благородству (чести вообще). Не суть ли сии качества природные? Так; но образ жизни может их развить, усилить – или задушить. Нужны ли они в народе, так же как, например, трудолюбие? Нужны, ибо они la sauve garde (охрана) трудолюбивого класса, которому некогда развивать сии качества».
Русское дворянство имело разное происхождение, зародившись еще в XII веке. Древние аристократические роды, часть которых носила княжеский титул и вела родословные от Рюрика и литовского князя Гедимина. Потомственные дворяне, выслужившие высшее сословие. К ним относились, например, кавалеры ордена Святого Георгия, награждение которым автоматически приводило в списки Дворянских книг империи. Довольно долгое время правило распространялось и на кавалеров ордена Святого Владимира, но в 1900 году его ужесточили. Святой Владимир 4-й степени приобщал только к личному дворянству, когда награда находила героя, но не распространялось на его потомков. А вот на супругу распространялось.
С середины XIX века правило распространилось на кавалеров орденов Святой Анны и Святого Станислава высших степеней. Сохраняли за собой дворянство и титул (если он был) иностранцы, принявшие российское подданство, а также кавказские, татарские, бессарабские и финские фамилии. Существовало казачье дворянство и польская шляхта. Имелись случаи, когда дворянство жаловалось за особые заслуги самим монархом. Заслуги могли быть разными. Например, не только дворянство, но и графский титул получил брадобрей и камердинер императора Павла I Иван Кутайсов. В мемуарных «Записках» о павловских временах генерал-майор Николай Саблуков дал Кутайсову короткую, но емкую характеристику – «Пронырливый Фигаро».
Есть несколько штампов о русском дворянстве. Один из них – все дворяне были помещиками. На самом деле среди них были и очень богатые люди, как семейство графов Строгановых, и весьма бедные, в том числе однодворцы. Второе – все офицеры Русской армии были дворянами. А вот, скажем, полководец и политический деятель Антон Деникин был сыном крепостного крестьянина, который, правда, после 22 лет службы вышел в отставку в чине майора. Третье – дворяне жили вольготно и в праздности. На самом деле они были освобождены от «тягла», то есть от податей и налогов, потому, что обязаны были служить. Изначально великим князьям да боярам, затем – государю. Петр I, реорганизуя русскую жизнь, обязал всех дворян служить пожизненно. Петр III и Екатерина II Манифестом и Жалованной грамотой дали дворянам «вольную», однако не служить, хотя бы в молодости, было неприлично. К тому же когда образовался слой безземельных дворян, им служба была необходима как единственный источник доходов. Последнее – телесные наказания. Формально дворяне были освобождены от них за совершенные преступления. Но помимо уголовщины есть проступки, совершаемые в быту. Так вот, до указа императора Александра II от 1864 года об отмене телесных наказаний пороли в средних учебных заведениях и в гимназиях совершенно официально. Да что там гимназии! Генерал Матвей Ламсдорф воспитывал великих князей Николая и Михаила не только добрым словом, но и размоченными в воде розгами. Любопытно, что, став императором, Николай Павлович мстить не стал. Даже посетил похоронную церемонию бывшего наставника.
В начале ХХ века дворянское сословие в России насчитывало около 2 миллионов человек. Чуть более процента населения.
МЕЩАНЕ
Максим Горький: «Мещанство – это строй души современного представителя командующих классов. Основные ноты мещанства – уродливо развитое чувство собственности, всегда напряженное желание покоя внутри и вне себя, темный страх пред всем, что так или иначе может вспугнуть этот покой, и настойчивое стремление скорее объяснить себе все, что колеблет установившееся равновесие души, что нарушает привычные взгляды на жизнь и на людей.
Но объясняет мещанин не для того, чтобы только понять новое и неизвестное, а лишь для того, чтобы оправдать себя, свою пассивную позицию в битве жизни.
Отвратительное развитие чувства собственности в обществе, построенном на порабощении человека, может быть, объясняется тем, что только деньги как будто дают личности некоторую возможность чувствовать себя свободной и сильной, только деньги могут иногда охранить личность от произвола всесильного чудовища – государства».
Мещанское сословие также было крайне разнообразным. Само слово в переводе с польского означает «жители места». Первоначально жители Мещанской слободы в Москве в XVII веке обслуживали Посольский приказ. Постепенно к мещанам стали относить всех горожан, кроме дворян, купцов и почетных граждан. Ранее их называли посадскими. То есть мелкие торговцы, неспособные предъявить капитал в 500 рублей, чтобы перейти в купеческое сословие.
Ремесленники, разнорабочие, прислуга и так далее. Несмотря на то, что сословие включало в себя и «средних людей», часть которых в советских довоенных словарях называли даже мелкой буржуазией. Впрочем, Владимир Даль в середине XIX века определял в своем «Словаре живого великорусского языка» этот термин так: «Горожанин низшего разряда, состоящий в подушном окладе и подлежащий солдатству; к числу М. принадлежат также ремесленники, не записанные в купечество». Стоит добавить, что мещане по решению суда предавались телесным наказаниям.
У сословия была своя система управления, не регулируемая никакими официальными правилами или регламентами. Но работать – работала. Называлась «мещанское общество». Оно включало всех мещан данного поселения. На сходе избирался староста, помощник, «десятники». Весь состав утверждался губернатором. Староста вел списки, в которых особую графу занимали подати и прочие государевы поборы. В случае, когда мещанин менял место жительства, он должен был получить, говоря современным языком, открепительный талон от старого общества и прикрепиться к новому. Хотя переезды для мещан были делом хлопотным. На это у властей приходилось испрашивать специальный паспорт. Общество могло исключить из своих рядов мещанина, совершившего нечто порочащее и неприглядное. В таких случаях ему грозил переезд на житье в Сибирь. Вопреки поверхностным представлениям, мещане если не гордились, то были вполне довольны своим положением и к лишению статуса относились серьезно. Первая организованная в Российской империи перепись населения, в 1897 году, дала такой результат: мещан насчитывалось более 13 миллионов. На каждую тысячу жителей их приходилось 106 человек.
ДУХОВЕНСТВО
Николай Лесков: «Мы не берем своих длиннополых героев от дня рождения их и не будем рассказывать, много или мало их таскали за волосенки и много или мало секли их в семинарии. Это все уже со всякой полнотою описано другими людьми, более нас искусными в подобных описаниях, – людьми, евшими хлебы, собираемые с приходов их отцами, и воздвигнувшими пяту свою на своих крохоборных кормильцев. Мы просто хотим представить людей старогородской поповки, с сокровенными помыслами тех из них, у кого были помыслы, и с наиболее выступающими слабостями, которые имели все они, зане все они были люди и все человеческое им было не чуждо».
Россия всегда была страной разных конфессий, но православные были в большинстве. История РПЦ настолько замысловата, что в нашем случае стоит ограничиться синодальным периодом, тем более что сословие окончательно оформилось в XVIII–XIX веках. По той же переписи, лиц духовного христианского звания насчитывалось почти 600 тысяч. Интересно, что в исследованиях по социологии Сибири в начале ХХ века приведен средний состав семьи. Именно священники во главе списка, в два раза опережая дворян и почти так же мещан. Несмотря на относительную малочисленность, а может быть, и благодаря этому, духовное сословие являлось, пожалуй, самым отстроенным.
Сословность предполагала наследование. Не только самого звания, но и профессии, образа жизни, воспитания необходимых навыков. Среди «белого духовенства» патриархальность быта, организованность, грамотность в семьях были нормой. Монастырская жизнь – еще строже и насыщеннее молитвами и послушаниями. Неслучайно институт военных священников Русской армии комплектовался прежде всего монашествующими.
Корпорация не слишком жаловала пополнение со стороны. Хватало внутренних ресурсов. К тому же это не слишком приветствовалось светскими властями. Еще при Петре I, который, как известно, относился к институту церкви неоднозначно, духовенство было освобождено от податей. Причем не только действующие священники, но и члены их семей. Правда, еще в 1706 году с приходов стали собирать «подможные» деньги – специальный сбор для содержания военных священников.
Подавляющее большинство служило в приходах. Россия была крестьянской страной, к концу XIX века 86 процентов населения – крестьянское сословие. Отсюда и огромное количество приходов при сельских церквях. Далеко не всюду жизнь была безбедной. А штатный причт сельского прихода состоял из собственно иерея, диакона, дьячка, пономаря, сторожа и просфорницы. Коллектив, однако!
Особняком в иерархии стояли такие сословные группы, как военные и морские батюшки, придворный клир и служащие за рубежами Отечества. Чем занимались первые – понятно. Вторые служили в домовых церквях, расположенных во дворцах членов разрастающейся императорской семьи. Третьи занимались окормлением православных при посольствах и были прикреплены к МИДу.
КРЕСТЬЯНЕ
Лев Толстой: «Я пишу до сих пор только о князьях, графах, министрах, сенаторах и их детях и боюсь, что и вперед не будет других лиц в моей истории. Может быть, это нехорошо и не нравится публике; может быть, для нее интереснее и поучительнее история мужиков… со всем моим желанием иметь как можно больше читателей, я не могу угодить такому вкусу, по многим причинам.
…Потому, что памятники истории того времени, о котором я пишу, остались только в переписке и записках людей высшего круга грамотных; даже интересные и умные рассказы, которые мне удалось слышать, слышал я только от людей того же круга.
…Потому, что жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною и скучною, и все действия этих людей мне представляются вытекающими, большей частью, из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и материальных страстей…
...Потому, что жизнь этих людей некрасива.
...Потому, что я никогда не мог понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи и галстуки, что думает семинарист, когда его ведут в сотый раз сечь розгами, и т.п. Я так же не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку…»
Крестьянство – самое большое сословие, которое начало формироваться в XIV–XV веках. В Киевской Руси людей, занимающихся трудом на земле, называли людинами, зависимых от князя или боярина – смердами. А вот в Судебнике 1497 года владельцы земельных наделов уже именуются крестьянами. Историю сословия можно разделить на несколько основных этапов. Свободные землепашцы и смерды постепенно попадали в полную зависимость от феодалов, так стало формироваться крепостное, или помещичье, крестьянство. В начале XVIII века появился термин «государственные крестьяне». Так назвали всех трудившихся на казенных, удельных и монастырских землях.
Градация в крестьянском сословии содержит немало названий. Были «черносошные», сохранившие землю и относительную свободу до поры до времени; «дворовые», обслуживавшие барские дома и усадьбы; «посессионные», прикрепленные к фабрикам и заводам; «приписные», также работавшие в промышленности за освобождение от барщины и оброка; «безземельные»; «обязанные», то есть лично свободные, но без земли; «задельные», получавшие от помещика плату. После секуляризации монастырских земель при Екатерине II крестьян, принадлежавших упраздненным обителям, перевели в ведение Коллегии экономии. Они стали называться «экономическими». Но самая экзотическая категория – «однодворцы». Бывшие служилые люди, защищавшие южные границы, после создания регулярной армии и корпуса пограничной стражи оказались невостребованными. Выходили в отставку, перебирались к земле поближе. И таких оказалось немало. В середине XIX века более миллиона. Так вот, однодворцы имели право приобретать крепостных. Однако воспользовались этим правом единицы. В собственности однодворцев было немногим более 10 тысяч человек.
С XV века все крестьянское население, платившее подворный налог и выполнявшее государственную повинность (тягло), именовалось тяглым или тягловым. С введением подушного обложения в 1724 году категории тяглового крестьянства стали именовать податным населением. Казаки также являлись отдельным сословием, но сами считали себя субэтносом русского народа. В реальности их жизнь была связана с сельским хозяйством, как и у крестьянства. Казаки платили подати. Кардинальное отличие в том, что они еще и воинскую службу несли. Причем экипировку, оружие и коня приобретали за свой счет. Крестьянских рекрутов одевало и вооружало государство.
КУПЦЫ
Александр Островский («Бесприданница»):
«Гаврило: Посиди за самоваром поплотнее, поглотай часа два кипятку, так узнаешь. После шестого пота она, первая-то тоска, подступает... Расстанутся с чаем и выползут на бульвар раздышаться да разгуляться. Теперь чистая публика гуляет: вон Мокий Парменыч Кнуров проминает себя.
Иван: Он каждое утро бульвар-то меряет взад и вперед, точно по обещанию. И для чего это он себя так утруждает?
Гаврило: Для моциону.
Иван: А моцион-то для чего?
Гаврило: Для аппетиту. А аппетит нужен ему для обеду. Какие обеды-то у него! Разве без моциону такой обед съешь?
Иван: Отчего это он все молчит?
Гаврило: «Молчит»! Чудак ты. Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу, там ему просторнее…»
Глядя на могучее наследие классической литературы, можно подумать, что купцов было много. На самом деле сословие довольно малочисленно: в конце XIX века менее 300 тысяч. Самый маленький процент от общего числа населения. Объяснений тому несколько. Несмотря на очевидный консерватизм большинства носителей купеческого звания, сословие отличалось сильной «текучкой кадров». Далеко не все выбивались в миллионеры. Многие вступавшие в гильдии разорялись, особенно те, кто определялся в третью. К слову, вступить было не сложно. Продемонстрировать капитал – и все. Для третьей гильдии не менее 500 рублей, для второй – 1000, для первой – 10 тысяч. А вот удержаться было куда труднее. Покидали сословие и купеческие сыновья. Успех родителя гарантировал им хорошее образование и престижную службу в госуправлении. Все лучше, чем следить за ценами на пшеницу. Другие отпрыски и не думали про карьеру. Проматывали отцовские денежки. Вон, Паратов из «Бесприданницы» так вел дела, что был вынужден продать последний пароход и жениться по расчету.
Купечество сословно образовалось только в начале XVIII века. До этого с древних времен торговые люди делились на две категории: «купцы» и «гости». Первые торговали у себя в городе, вторые – на чужих территориях. И те, и другие считались посадскими людьми, то есть, по сути, не отличались от мещан. Позже образовались три корпорации: «гости», «торговые люди гостиной сотни» и «торговые люди суконной сотни». Тогда, в конце XVI века, купечество в буквальном смысле исчислялось сотнями. Специализировались в основном на продуктах сельского хозяйства, зарабатывали капиталы на пушнине, меде и пеньке.
Постепенно с появлением промышленности интересы сместились на внутренний рынок. При Петре I три корпорации были уничтожены, а вместо них силовым образом было организовано новое сословие – купечество. Вплоть до крестьянской реформы 1861 года оно не спешило меняться. Ни в торговле, ни в быту, ни численно. В грамоте нуждались далеко не все. В начале XIX века 20 процентов купцов в Красноярске читать не умели. В семьях царили жесткий патриархат и старшинство. Посещение церкви по воскресеньям было делом обязательным. Особенно у старообрядцев, которых среди сословия было в избытке.
Положение стало резко меняться при Александре II. Освобожденные крестьяне из тех, что побойчее, двинулись в города, стали заниматься торговлей. Несмотря на купеческие привилегии, активное участие в административных и политических процессах, удержать ситуацию полностью под контролем стало невозможно. К тому же сословие стало терять лучших людей. Самые успешные уходили в бизнес, строили заводы и фабрики, овладевали биржей и банковским делом, поднимали в городах кварталы с доходными домами.
Отдельной строкой надо отметить сословие почетных граждан именно в этой главе. Оно подпитывалось в значительной части купечеством. Как и в дворянской иерархии, почетное гражданство могло быть личным и наследуемым. Кто мог стать почетным гражданином? Дворянам не надо, крестьянам не положено. Чиновники низших классов Табели о рангах, некоторые мещане, дети личных дворян и церковнослужителей и, конечно, купцы. Для всех перечисленных категорий важно было и то, что почетный гражданин освобождался от податей, рекрутирования и телесного наказания. Интересно, что в начале ХХ века почетных граждан оказалось значительно больше, чем представителей купеческого сословия. Хотя указ о создании сословия почетных граждан был подписан только в 1832 году.
РАЗНОЧИНЦЫ
Федор Достоевский: «Прежде, например, слова «я ничего не понимаю» означали только глупость произносившего их; теперь же приносят великую честь. Стоит лишь произнести с открытым видом и с гордостью: «Я не понимаю религии, я ничего не понимаю в России, я ровно ничего не понимаю в искусстве» – и вы тотчас же ставите себя на отменную высоту. И это особенно выгодно, если вы в самом деле ничего не понимаете.
Но этот упрощенный прием ничего не доказывает. В сущности, у нас каждый подозревает другого в глупости безо всякой задумчивости и безо всякого обратного вопроса на себя: «Да уж не я ли это глуп в самом деле?» Положение вседовольное, и, однако же, никто не доволен им, а все сердятся. Да и задумчивость в наше время почти невозможна: дорого стоит. Правда, покупают готовые идеи. Они продаются везде, даже даром; но даром-то еще дороже обходятся, и это уже начинают предчувствовать. В результате никакой выгоды и по-прежнему беспорядок. Пожалуй, мы тот же Китай, но только без его порядка. Мы едва лишь начинаем то, что в Китае уже оканчивается. Несомненно придем к тому же концу, но когда? Чтобы принять тысячу томов церемоний, с тем чтобы уже окончательно выиграть право ни о чем не задумываться, – нам надо прожить по крайней мере еще тысячелетие задумчивости. И что же – никто не хочет ускорить срок, потому что никто не хочет задумываться».
Такого сословия в России не было. Тем и любопытны разночинцы, что к ним относились все те граждане, кто не числился в каком-либо сословии. Иными словами, правильнее называть их категорией граждан. В нее входили маргиналы, бездельники и люди умственного труда, которых вскоре переименовали в интеллигентов. Что выглядит вполне логично. И разночинцы являлись межсословной прослойкой, и интеллигенция – межклассовой.
О том, что образованность и умственный труд не мешали быть маргинальным отрицателем всего, что угодно, свидетельствуют воспоминания литературного критика Александра Скабичевского. Он писал о том, что в редакцию журнала «Современник» заглянул сам Иван Тургенев. Увидев Николая Некрасова и Ивана Панаева, он тут же пригласил их на обед. А заодно пригласил и молодого Николая Добролюбова, причем довольно снисходительно. Тургенев ушел, а Добролюбов сообщил, что на обед к литературному генералу не пойдет. Повторное приглашение он также отверг. И дело было вовсе не в тоне мэтра, а в том, что какой-то старик Тургенев приглашает на бессмысленное мероприятие будущее русской литературы.
Выходец из семьи священника, выпускник семинарии Добролюбов был хрестоматийным типом бунтарски-умного крыла разночинцев. На другой стороне жили довольно тяжелой жизнью отставные прапорщики, вечные студенты и вчерашние мещане. Добролюбов умер в 25 лет от чахотки. Перед смертью почти год жил и лечился в Швейцарии, Германии, Франции и Италии. К этому времени литератор полностью осиротел. А вот доходный дом с флигелем в Нижнем Новгороде остался. Но это так, о революционных идеях и реальной жизни.
***
«А ты кто такой?» – интересовались друг у друга герои бессмертного «Золотого теленка» Михаил Паниковский и Шура Балаганов. В далекой уже империи на этот вопрос могло ответить подавляющее число граждан и подданных. В современном мире многим приходится долго искать ответ.