Недавно в Архангельской области приняли закон против «пропаганды гомосексуализма несовершеннолетним». Такой закон уже существует в другой области России – в Рязанской, в рамках своеобразного закона «О защите нравственности и здоровья детей». Ни в одном документе, правда, не дается пояснения, что же такое эта пропаганда гомосексуализма и как она работает.
Материал опубликован на портале "Частный корреспондент".
Про «пропаганду гомосексуализма», особенно несовершеннолетним, говорить любят. Это такая популярная страшилка, в последнее время ощутимо обогнавшая пропаганду наркомании, курения и алкоголизма. В «пропаганде гомосексуализма» обвиняют всех подряд: демократов, средства массовой информации, Запад, норовящий развалить Россию, модельеров, феминисток, либералов, ювенальную юстицию, неправославных, правозащитников и далее по списку. Ну, и представителей ЛГБТ, как индивидов, так и организации – это само собой. Когда заканчиваются «взрослые» аргументы против того, чтобы дать ЛГБТ права и закрыть вопрос, обязательно вспоминают детей и принимаются защищать их от «пропаганды гомосексуализма», от «неправильного воспитания», от «слишком ранней информации о сексе» и от множества других страшных бед и угроз.
Можно много говорить о том, что непонятно, каким образом можно пропагандировать любовь к тому или другому человеку или сексуальное влечение к тому или другому полу. Можно напомнить и о том, что гетеросексуальное влечение и гетеросексуальная любовь пропагандируются постоянно и повсеместно, начиная от сказок, заканчивающихся свадьбой принца и принцессы, продолжая литературой, кино и телевидением, музыкой, сообщениями в СМИ… и так до бесконечности – а гомосексуальность при этом все равно есть. Эти разговоры повторялись неоднократно и будут еще повторяться впредь, пока продолжаются крестовые походы против «пропаганды гомосексуализма».
Но все эти крестовые походы имеют под собой одну общую идею: гомосексуальность – это плохо. Детям не надо говорить про гомосексуальность, потому что это плохо. Поэтому ключевой вопрос:
Чем плохо быть геем?
Ответов на этот вопрос дают много. Но все они распадаются на две категории: а) бессмысленные предрассудки про «извращения», «грех» и «тлетворное влияние Запада»; и б) отношение общества, основанное, что характерно, на тех же бессмысленных предрассудках.
Я не буду повторять в очередной раз сеанс перечисления мифов с последующим разоблачением: об этом писали неоднократно и я, и другие авторы. В конечном итоге мы все равно приходим к тому, что гомосексуальность и бисексуальность не являются проблемой сами по себе, это естественная вариация в пределах природной нормы. Проблемой их делает только и исключительно реакция общества.
От гомофобии плохо всем
Российскому обществу присуща гомофобия, то есть иррациональный страх гомосексуальности, в широком смысле так называют все формы негативного отношения к гомосексуальности и ее проявлениям в обществе, от ненависти до правовых ограничений гомосексуалов. Какую форму не возьми, она по сути сводится к одному посылу: «хочу, чтобы геев не было». Каким образом это будет достигнуто – все они вымрут, или перевоспитаются, или перестанут рождаться вообще – неважно. Просто чтобы не было.
Механизм гомофобии поразителен тем, что он в принципе не требует никакого участия от объекта фобии. Геи и лесбиянки живут спокойно, строят отношения между собой и не трогают окружающих. Однако живущая с ними по соседству тетя Маша примеряет к ним свои собственные моральные представления, испытывает шок/возмущение/ненависть/ужас и начинает обвинять их в том, что они причинили ей дискомфорт и даже вред. Хотя они жили себе как жили, а все процессы происходили исключительно у тети Маши в голове, и смысла в них не больше, чем в страхе темноты или в возмущении стоящим на дороге деревом.
Но из-за этого самовоспроизводящегося механизма оказывается плохо не только объектам гомофобии – гомосексуалам, но и тем, кто ее испытывает: они, как все ксенофобы, живут в вечном страхе. Ведь любая ксенофобия строится на том, что быть каким-то «не таким» - плохо, и с одной стороны, эти «не такие» представляют неведомую опасность и угрозу, а с другой – всегда есть риск, что ты сам или кто-то из близких внезапно окажется «не таким». Что, если у тети Маши и дяди Вани сын окажется геем? Ужас-ужас!
К сожалению, такие тети Маши и дяди Вани сидят не только на лавочках у подъездов, но и в правительстве, и в других властных органах, и борются оттуда с темнотой, деревьями и неведомыми ужасами «не таких» отношений. Именно они в ответ на попытку оспорить рязанский закон в Конституционном суде РФ написали, что загадочная «пропаганда» способна «нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию, в том числе сформировать искажённые представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных брачных отношений, - среди лиц, лишённых в силу возраста возможности самостоятельно критически оценить такую информацию». То есть – геями быть плохо и неправильно, поэтому детям про это знать незачем и вредно.
Подумайте о детях!
Из выступлений борцов с пропагандой создается впечатление, что до 18 лет дети и подростки никаких любовных и сексуальных интересов не имеют, о сексе думают только под влиянием зловредной массовой культуры, а всю информацию, которая к ним попадает, немедленно и бездумно стремятся примерить на практике. Поэтому если им не рассказывать про «гомосексуализм», а лучше и вообще про секс, то будут они расти чистыми и невинными, а в 18 лет у них внезапно включатся любовь и сексуальность, соответствующие ГОСТу, то есть гетеросексуальные.
Давайте посмотрим правде в глаза: мы начинаем думать о любви и сексе не в 18 лет. Еще до начала пубертата мы фантазировали о принцах-принцессах, о свадьбах и семьях. Подростками мы испытывали смутное томление при виде симпатичных одноклассников и одноклассниц, которое со временем принимало более отчетливую форму сердечного трепета и горячих фантазий. Старшие классы проходили в буре страстей, влюбленностей, первых поцелуев и выяснений отношений. Это нормально. Взрослые смотрят на юные парочки и умиляются.
Пока парочки эти исключительно мальчик-девочка.
Бисексуальные и гомосексуальные подростки тоже в это время думают о любви и сексе. Только у них в сладкие мысли подмешана изрядная ложка дегтя в виде общественного мнения, мнения друзей и родителей, страшилок и мифов. Так что первые нежные порывы оказываются подпорчены в лучшем случае жутковатым непониманием, а в худшем – открытой ненавистью окружающих к «не такому» подростку.
Дети-геи, дети-би оказываются в одиночестве. Они не понимают, что с ними происходит, почему они «не такие». Без доступа к информации о гомосексуальности они не знают даже, как назвать то, что они чувствуют, не говоря уж о том, что с этим делать. А та информация, которая есть в доступных им источниках – разговорах и СМИ – в большинстве своем только усугубляет ситуацию, потому что она вся негативная. «Хотеть людей своего пола ужасно», - говорит им общество с экрана телевизора, со страниц газет, голосами друзей и родителей. «Ты извращенец. Ты псих. Ты будешь развращать маленьких детей. Ты позор семьи. Таких, как ты, надо лечить в психушке. Таких, как ты, надо мочить в сортире». Дети слышат это с малых лет. Подростки, которые начинают осознавать себя, к этому моменту уже знают, что такими быть нельзя. А точнее, если посмотреть опять на основной посыл гомофобии – что таких, как они, не должно быть. Это заканчивается психологическими травмами, обращением к самодеструктивному поведению, а в худших случаях – самоубийствами.
It Gets Better
Осенью 2010 года в США прокатилась серия новостей о самоубийствах подростков, которых травили в школе, потому что они были или их посчитали геями. Шесть подростков в разных городах, в разных штатах, в разные дни покончили с собой потому, что им каждый день говорили: быть геем плохо, ты гей, поэтому тебя не должно быть.
На самом деле таких самоубийств случается куда больше, просто именно эти привлекли внимание СМИ и получили огласку. Известный журналист Дэн Сэведж записал вместе со своим мужем видеоролик «It Gets Better» - «Будет лучше». Сэведж объясняет цель своего ролика так: «Я хотел бы пять минут поговорить с ребенком [который собирается покончить с собой]. Я хотел бы сказать ему, что будет лучше. Я хотел бы сказать ему, что как бы плохо все ни было, каким бы изолированным и одиноким он себя не чувствовал, будет лучше».
Его примеру последовали тысячи людей по стране и по всему миру. Сейчас в проекте насчитывается 25 000 роликов, записанных актерами и художниками, журналистами и писателями, представителями самых разных компаний, политиками всех уровней, в том числе президентом США Бараком Обамой. Все они говорят о том, что травля за гомосексуальность – это неправильно, что не нужно слушать голоса, твердящие, что подросток-гей плохой и его не должно быть, и что все будет лучше. Начаты правительственные программы по предотвращению травли в школах. Они являются частью общенациональных программ по борьбе с гомофобией.
В России геев травят хором. Правительство, церковь, общественные деятели – все любят время от времени высказаться против геев или против «пропаганды». Это добавляет политических баллов и придает флер морали и нравственности. Бывают и не только разговоры, и даже не такие «мирные» вещи, как постоянные препятствия на пути регистрации и деятельности ЛГБТ-организаций. Нападения на правозащитные мероприятия ЛГБТ в порядке вещей. Когда на митинге за права ЛГБТ православный гомофоб Роман Лисунов ударил Елену Костюченко по голове так, что она получила сотрясение мозга, обвинение с него сняли и предложили ему подать встречный иск. В прессе то и дело всплывают криминальные дела о том, как убивают геев только и исключительно за то, что они геи.
Поэтому у нас не получается сказать подросткам, что «будет лучше». Пока картина нерадужная. Они не всегда могут найти поддержку даже там, где находят ее другие меньшинства – в семье. Там, где дети из расовых, этнических, религиозных меньшинств могут рассчитывать, что уж в своей-то семье они не будут чужими, дети-геи оказываются в самом уязвимом положении.
Какой выбор вы оставляете ребенку, если он гей?
Такой вопрос был написан на плакате акции «Примите сексуальность вашего ребенка», которая прошла 31 августа в Новосибирске. Варианта предлагалось два: сердце, символизировавшее любовь и принятие, и висельная петля, символизировавшая суицид, а если говорить шире – отторжение и ненависть, которые приводят ко многим неприятным последствиям, и к суициду в том числе. Вполне точная характеристика ситуации.
Эта акция была согласована с мэрией Новосибирска и успешно состоялась. Правда, потом мэрия пошла на попятный, утверждая, что заявлялось нечто другое. Мэр поспешил присоединиться к гомофобному хору, объявив мерзостью мнение Всемирной организации здравоохранения, что гомосексуальность является нормальной вариацией человеческой сексуальной ориентации, наравне с гетеросексуальностью.
Тем не менее, эта акция открыла один из самых интересных и мирно протекающих диалогов в России о важном аспекте ситуации с ЛГБТ – о подростковой гомосексуальности, о взаимоотношениях с родителями и об информировании детей о вопросах сексуальной ориентации. Это полная противоположность соломенного пугала «пропаганды»: открытый разговор, прямая и честная передача информации и принятие детей такими, какие они есть.
К сожалению, далеко не все родители к такому разговору готовы. У многих в головах сидят все те же гомофобные убеждения и образованные невежеством предрассудки. Другие предпочитают закрывать глаза и воспринимать своего ребенка не таким, какой он на самом деле, а таким, каким они хотят его видеть. Со всем этим можно справиться при наличии информации – но как раз информацию получить трудно даже взрослым, потому что на подступах к ней хватает «шумов» в виде транслируемых псевдо-экспертами мифов и страшилок. Что уж говорить о том, какую информацию могут найти дети самостоятельно.
Пусть говорят
Нет ничего плохого в том, чтобы быть гомосексуалом или бисексуалом. Нет ничего хорошего в том, чтобы поддерживать гомофобные предрассудки. А бороться с этими предрассудками можно только одним способом – просвещением.
Впрочем, как раз с просвещением в области отношений и сексуальности в России беда, о которой писали много и часто: сексуального просвещения у нас нет, так что эту задачу выполняют родители (которые часто сами не очень в курсе, потому что учились методом проб и ошибок) и массовая культура, которую никак нельзя признать достоверным источником информации.
Информация о гомосексуальности проваливается в ту же яму невежества, которая и без того обеспечивает многочисленные проблемы. А дополнительные преграды на ее пути эти проблемы усиливают для всех: и для детей, и для взрослых.
Под предлогом «защиты детей» все чаще создается ситуация, в которой перед широкой аудиторией никто не говорит о нормальности гомосексуальности и бисексуальности прямо и открыто, не дает правдивой информации – зато гомофобии предоставлен «свободный микрофон». Трансляция мифов и предрассудков поддерживается, угрозы в адрес ЛГБТ принимаются как должное, а вот им самим и их защитникам затыкают рты. В том числе законами о «пропаганде гомосексуализма несовершеннолетним».
Представитель архангельской ЛГБТ-организации «Ракурс» Татьяна Винниченко рассказывает в интервью: «Мы провели опрос среди гомосексуалов Архангельска и выяснили, что физическому насилию из-за своей сексуальной ориентации подвергался каждый шестой. Конечно же, мы хотим, чтобы в нашем городе к нам относились нормально. Чтобы нас не били из-за того, что мы другие. Мы не хотим скрываться. Мы хотим спокойно ходить по улицам, хотим, чтобы общество вокруг нас стало толерантнее. Но если мы будем поднимать эти вопросы публично, то сразу подпадем под новый этот закон».
В результате страдают взрослые – и страдают те самые дети, которых яро защищают: дети-геи (и дети геев, о которых я не упомянула выше, хотя они, разумеется, тоже оказываются под ударом) вырастают в обстановке опасной для их психики и жизни травли и угрозы, а дети-гетеросексуалы перенимают гомофобные убеждения, которые не приносят им никакой пользы, зато затрудняют отношения между собой и создают атмосферу страха и ненависти. И что в этом хорошего?
Материал подготовлен в рамках программы «Гендерная демократия» Фонда им. Генриха Бёлля.
Автор: Ольга Бурмакова, "Частный корреспондент".