До десятого класса у меня были русые волосы почти до попы. Однажды мне мама сказала: «Давай я тебя покрашу, ходишь как лохудра». А тогда было очень модно красить волосы оттеночной хной. Она была разная. Я выбрала темно-красную, спелая вишня вроде называлась. Ну как у Натальи Орейро в сериале «Каччора».
И понеслось. Какая я только не была: рыжая, медная, сливовая, и даже с зеленцой. Почти все оттенки перепробовала этой злосчастной хны.
И вот перед последним школьным звонком вздумалось мне стать блондинкой. Наряд был куплен: длинная юбка из шифона цвета темной черешни и такой же топ с вышивкой, на тоненьких бретельках. Лакированные босоножки лежали в заветной коробочке. Я представляла себе, как приду такая нарядная, с копной длинных волос, пройду мимо восторженных одноклассников, игриво откину золотистую прядь и все такие: «Вауууу, Ленка!». И падают, падают от моей красоты.
Купила я пару пачек белой краски, надела старую тельняшку, чтобы не испортить одежду и намазалась. Походила, походила, да и отправилась смывать всю эту аммиачную кашу. Но никто ж мне не сказал, что после хны ни в коем случае нельзя пользоваться краской. А Интернета тогда не было. Вообщем, отвалились мои длинные волосы.
И вот я стою перед зеркалом в тельняшке, на голове у меня бело-зелёный ёжик сантиметров пять, как у солистки Roxette. Оставшиеся местами длинные клоки срезаю портновскими ножницами. В зеркале я видела уголовницу, которая готовится в колонию на исправительные работы. И тут приходит с работы мама. Моя рука замирает над головой, я медленно поворачиваюсь к ней. В жуткой тишине, с громким «чииик» последняя зелёная прядь падает на пол. «Всё!» говорю ей и ухожу на кухню за веником. Её взгляд я помню до сих пор.
«Вауууу, Ленка!» одноклассники сказали. Как я и планировала.