Перевод нескольких заключительных абзацев из последнего выпуска подкаста о сериале "Чернобыль". В этом выпуске Крейг Мазин (сценарист сериала) и Питер Сагал подводят итоги, рассказывая о том, что оказалось для них самым важным в сериале. Послушать полностью на английском языке можно тут: https://www.youtube.com/watch?v=m0NFfgrb-ks
Крейг:
Я осознал, что в таких обстоятельствах, когда совершаются страшные преступления, крайне редко удается найти какого-то одного человека, которого можно по праву обвинить во всём.
Существуют некая общая договоренность, соглашение между людьми, которое необходимо для нашей повседневной жизни. Каждый раз, когда мы проезжаем на зеленый свет, мы следуем некоторому соглашению, согласно которому люди на другой стороне останавливаются на красный. Мы всегда поступаем так, полагаясь друг на друга. Но ошибки, которые совершают одни люди, накладываются на ошибки других людей, и на ошибки, о которых вообще еще никто не имеет понятия. И так накапливается долг.
Легасов в сериале говорит: "Каждый раз, когда мы лжем, мы берем в долг у правды" И для меня... это меня ужасно расстраивает. Я не уверен, что люди вообще способны жить изо дня в день без постоянной лжи. Похоже, какой-то объем лжи просто необходим нам, или мы просто не способны без нее обойтись. Но мы должны быть очень, очень осторожны, если речь идет о большой лжи, потому что в самом конце - и это то, с чего мы начали - правде будет всё равно. Ей всё равно, что нам приходилось лгать друг другу, чтобы прожить еще один день. Правда просто есть.
И в случае Чернобыля они просто врали, врали, врали и врали - но всегда, всегда существовал этот огромный контейнер полный невероятно опасных химических элементов, и он был готов взорваться, если для этого возникнут подходящие обстоятельства. Это было правдой всегда. И я думаю об этом постоянно - в связи с тем, что происходит сейчас.
Иногда мне приходит в голову мысль, которая приводит меня в отчаяние - что в США в шахтах таятся сотни, если не тысячи ядерных боеголовок. Они там есть. Есть ли в системе какой-то просчет? Не знаю. Надеюсь, нет. Но тот факт, что до сих пор он не проявился, не значит, что его нет. Он лишь означает, что нас всех связывает некая договоренность: "Мы думаем, что они не взорвутся, не выйдут из-под контроля, ничего такого не произойдет".
Так что я проникся тем, насколько хрупка на самом деле наша жизнь, наше сосуществование. И я не знаю, можем ли мы найти какую-то альтернативу, но мы определенно способны справляться со всем этим намного лучше. По меньшей мере, если мы слышим явную ложь, мы должны противостоять ей. Если мы неспособны избавиться от некоторого базового уровня вранья, мы должны, по крайней мере, бороться с тем, что является безусловной ложью.
И именно поэтому я считаю, что история Чернобыля - это история, которую нужно было рассказать именно сейчас - больше, чем когда-либо.
Питер:
Для меня один из самых невероятных моментов, полных драматичности, ужаса и отточенного режиссерского мастерства и актерской игры, тот, о котором я не могу перестать думать - это момент, когда Акимов и Топтунов идут к насосам. Потому что они знают, что это ложь, и что они умрут, если пойдут туда, и что если они пойдут туда, это никому ничем не поможет. Но они всё равно идут туда. И обычно мы думаем об их жертве так же, как мы думаем потом о тех, кто работал под водой. Что они были героями и что-то изменили. Но Акимов и Топтунов, по сути, не изменили ничего - но они выполнили приказ.
И странным образом эта способность, это побуждение людей делать то, что сказано, не поднимать волну, принять ложь даже такой страшной ценой, демонстрирует, как это на самом деле тяжело - противостоять лжи. Как сложно совершить то, что кажется нам сейчас, в эпоху кино и телевидения, благородным, правильным поступком. Рискнуть подвергнуться осуждению, реальному наказанию. И это, как мне кажется, ужасно важно сейчас, и я думаю, может даже более лично... Многие люди размышляют о том, как смело они поступили бы. Но подумайте о том, чтобы сделать что-то, из-за чего все, кого вы знаете и любите, будут злиться на вас. Из-за чего вы разрушите свою карьеру, свою семью. Подумайте об этой цене - прежде чем будете фантазировать о том, как совершили бы благородный поступок.
***
Переводя цитату из Крейга Мазина я не могла отделаться от мысли, что она мне что-то напоминает. А потом поняла. Это же одна из самых запомнившихся мне цитат из Салтыкова-Щедрина. Из "Истории одного города". Пусть она тоже тут будет, мне кажется, она о том же.
Люди стонали только в первую минуту, когда без памяти бежали к месту пожара. Припоминалось тут все, что когда-нибудь было дорого; все заветное, пригретое, приголубленное, все, что помогало примиряться с жизнью и нести ее бремя. Человек так свыкся с этими извечными идолами своей души, так долго возлагал на них лучшие свои упования, что мысль о возможности потерять их никогда отчетливо не представлялась уму. И вот настала минута, когда эта мысль является не как отвлеченный призрак, не как плод испуганного воображения, а как голая действительность, против которой не может быть и возражений. При первом столкновении с этой действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но в то же время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо. Но когда он убедился, что злодеяние уже совершилось, то чувства его внезапно стихают, и одна только жажда водворяется в сердце его — это жажда безмолвия. Человек приходит к собственному жилищу, видит, что оно насквозь засветилось, что из всех пазов выпалзывают тоненькие огненные змейки, и начинает сознавать, что вот это и есть тот самый конец всего, о котором ему когда-то смутно грезилось и ожидание которого, незаметно для него самого, проходит через всю его жизнь. Что остается тут делать? что можно еще предпринять? Можно только сказать себе, что прошлое кончилось и что предстоит начать нечто новое, нечто такое, от чего охотно бы оборонился, но чего невозможно избыть, потому что оно придет само собою и назовется завтрашним днем.