Росомаха зверь не редкий, но взаимоотношения у меня с ней не складывались. Вообще. Теперь-то я понимаю, что виною всему собаки. Которых росомаха успешно избегает. Поэтому ее след встречался мне только на концах путика, в остальное время зверек ни к лыжне, ни к капканам, не подходил. Поэтому обобщать не из чего. Потому логичнее рассказать по порядку.
Первые встречи с росомахой произошли у меня сразу после школы, в 80-х, когда попал на полевых обследовать зимовки лося. Это был социализм, возможности были безграничны, а проверка себя на интерес были обычным и логичным делом. Все пути были открыты, в ВУЗы принимали даром. Выбор был велик. Но конкурс был существенный. Кто то фантазировал, что сыны первых-третьих секретарей имели какие то преимущества. Не знаю. Тогда и секретарей то было по три штуки на область всего. В общем - ошибаться было нежелательно. Итак – чтобы проверить себя, например, попав к большому ученому в рабочие было просто даже без образования.
До зимовок лосей нас доставил вертолет. Лося было настолько много, что его тропы приобрели на льду асфальтовую прочность. А в лесу траншеи, сделанные лосями в 2-х метровом снегу, на лыжах было не перейти. Визуально мы видели лосей почти за каждым поворотом реки. С реки они уходили неохотно, предпочитая лениво уходить за поворот и так много раз. За врагов они нас явно не считали. Работа заключалась в учете, оценке, подсчете и фиксации всего окрест. А также, в выживании (дрова – вода – еда - ремонт снаряжения - и т.п. бытовые дела). К слову амбиции больших ученых в те времена были еще барские. Сохранившиеся со времен белой гвардии, видимо. И для обеспечения их работы требовалось немало людей и усилий. О выхлопе судить не буду. Засудят.
Проводя учеты уже в предгорьях, на периферии зимовок, где лося было меньше, наткнулся на свежий след росомахи. Их следы попадались и раньше, но в местах зимовок лося след редко удавалось проследить. Этот пересек хребет и не был тут же затоптан лосями. Начал тропить зверька, собирая коллекцию экскрементов, которых, к слову накопилось за весь период полевых – полтора месяца - на станковый рюкзак (и которые потом предстояло вынести на себе километров 140, причем, половину пути - в самый апрельский распар). Эта радость выносилась для последующей обработки. Но видно было и так - содержали они исключительно лосиную шерсть и фрагменты костей.
Идя следом росомахи, вышел и на след волчьей стаи. Вот и объяснился рацион - росомах шел за стаей волков и подбирал за ними остатки. Почему то ему доставались шкуры и кости. Скорее всего, из за хилости волчьей стаи, лося добыть им удавалось не часто и доедали они его чисто. А росомаху доставалась шкура и он дробил кости лося, не поддающиеся волку.
На второй день тропления к нам присоединилась и пара рысей – мамка с годовалым котенком, которые пошли следом волков, росомахи и моим. И они тоже пришли из-за хребта. Для рысей путь был попутным, они чужой добычей не интересовались. А переходили с одного точкá, натоптанного зайцами, к другому.
Поскольку каждый вечер мне приходилось возвращаться в избу, ночной след этой компании я тропил три световых дня. Вышел на место, где следы хищников были затоптаны лосями, потерял их и закончил это занятие. Следов охоты хищников не видел.
Из виденного заключил, что росомах - падальщик, и в охоте не изобретателен. А пользуется тем, что природа ему даровала – крепкими челюстями. Чем получает конкурентное преимущество перед волком, доедая за ним, чем бывает сыт. Не брезгует подбирать и за рысью, но, поскольку в нашем случае самка была с котенком, от пойманного им зайца ничего не оставалось.
Начал промышлять я лет через 7, отслужив и отучившись. Уже с собаками. Первые года я пытался за росомахами бегать. Хотя они меня не донимали. В амбар не лезли, соболя сняла росомаха раз, и тут же его прикопала, полежала сверху, пометила лёжку и ушла.
Однако бегать - бессмысленное занятие. Примерно на пятый раз собаки загнали зверька, но он долго под ними не сидел, меня не дождался. Но и вблизи путика он больше не появлялся.
С тех пор я каждый год, вначале сезона, встретив след росомаха тропил его, зная, что не догоню. Да и собаки шли следом неохотно. Вследствие этого ежегодного действа, следов росомах я на путиках весь сезон уже не видел. А путиков была сотня км. Так и состарился этот росомах на участке и в результате на пятый-шестой сезон попал в соболий капкан, это была единичка. И он был очень стар, потерял зубы и, скорее всего и зрение. Хочется думать, он сдался нарочно.
После этого на участок пришли уже две росомахи. Но близко к избе они не подходили. Как это было. Тот сезон затянулся, местного соболя было очень мало, мигрантов не было до середины декабря. Было собрался выходить, но тут соболь повалил с гор. Но еда кончалась, рассчитанная всего на два месяца сезона. Пришлось брать лося. Возвращаясь путиком, заметил свежий след. Погода поддувала. Собаки зря за лосем не ходили. Сходил к избе, поменял мелкашку на ружье, взял прорезиненный мешок для мяса, ножовку и веревку, привязал собак, сходил, добыл лося. От избы километра три - четыре. Этим ручьем на водораздел я ходил редко, и именно в этом углу и встречал по осени след росомахи.
Потому до темноты ободрал и разобрал лося, на уровне груди привязал жерди и поднял мясо со снега. Шкуру сложил узким конвертом, чтобы не толкать ее в нарты, а тащить лыжней, и оставил рядом со сбоем замерзать. Под жердями оставил стреляную гильзу. В мешок сложил печень, вырезку и что-то из костей - собакам ночью погрызть.
Утром, еще в темноте был на месте с капканами, петлями и нартами. За ночь росомахи, а по следам явствовало, что их было две, лишь рискнули утащить конверт из шкуры метров на пять.
Почему то сделал всего две ходки, но остатки мяса обставил капканами, хорошо их замаскировал, вызывающе развесил петли, чтобы защитить мясо.
На следующий день конверт из шкуры был утащен на десяток метров, вокруг капканов натоптано, на один капкан зверек даже наступил, но тот не сработал. Это был бестолковый «зверобой» с внутренней пружиной. Который, этой самой пружиной, при срабатывании, обычно выталкивал ногу зверька из капкана. На этот раз он не сработал. Этим днем весь лось был перевезен, на жердях оставил голову и обновил капканы.
Следующим утром в одном из капканов сидел соболь, а росомахи топтались в отдалении, что было видно по следам. Снял капканы, поскольку опасался за собак, мало ли им придет в голову - сбегать по лыжне – проверить - откуда ездило мясо. На соболя ставить капканы не стал. Лишний крюк. К сбою не возвращался. Но и следов росомах уже не видел до февраля.
В конце февраля закончил сезон, закрыл капканы. Засолил остатки мяса, в расчете, что по первой воде съезжу за ним. А то и закопчу. Спустился с крутой горы на лед реки. Надел лыжи, замечаю краем глаза, что на меня движется росомаха. За кого она меня приняла – загадка. Поскольку росомаха не сворачивала и приближалась, я снял ружье с плеча, плавно. Чтобы не спугнуть. На секунду замешкался из чего стрелять – из мелкашки или ружья – выносил оба. Потому что мелкашка слабовата, в ружье пуля и пятерка. Для верности решил стрелять пулею. Тут росомаха поняла, что ошиблась и начала забирать вбок и ускоряться. Прыжки ее стали длиннее, и я промахнулся – не дотянул ружье – чуть занизил. А может быть виною толстые лямки станкового рюкзака. Кобель все это время сидел под ногами и с любопытством смотрел то на меня, то на зверька. Для вида сбегал следом за зверьком, поднялся в гору, но все таки вернулся отфыркиваясь. Тут на выстрел прибежал и другой кобель, начал выяснять что он пропустил.
Так от путиков была отважена и эта росомаха – проблем последующие сезоны я не видел и от нее. Кто была вторая росомаха на мясе – наверное соседка этой. Но главная загадка как они так быстро узнали о добыче лося. Морали тут нет. Но нейтралитета и взаимного уважения от росомахи добиться все-таки можно.
