Очередная лекция ташкентского журналиста, историка и краеведа Бориса Голендера посвящена знаменитому и любимому всеми ташкентцами Скверу в центре столицы Узбекистана. Лекция записана в апреле 2014 года. Полная текстовая расшифровка — ниже.
Константиновский сквер в Ташкенте — это главный планировочный центр нового города, который строился здесь, начиная с 1865 года и фактически до настоящего времени. Из него сделали главный центр разметки улиц в сторону гор.
Дело в том, что к 80-м годам XIX-го века застройка ташкентского «Васильевского острова» была, в принципе, закончена. Прямоугольные улицы, которые составляют первое ядро Ташкента, строившегося в то время как столица Туркестанского края, уже больше не позволяло помещать там жителей. И тогда инженеры распланировали вторую часть Ташкента. Если первая часть напоминала Петербург, то вторая должна была напоминать Москву.
И вот этой точкой, откуда отходили в разные стороны большие, 16-метровой ширины радиальные улицы, этой точкой был выбран Константиновский сквер. А на Константиновском сквере тогда практически было очень мало строений. Сам он был незамощенный, грязный, здесь проходили скачки офицерские. Почему? Потому что здесь впервые было построено большое, приземистое здание штаба Туркестанского военного округа. Он находился прямо там, где теперь Музей Тимуридов. И вот это здание и послужило основой для создания Константиновского сквера.
Кстати, в этом здании впервые стали печатать газету «Туркестанские ведомости» в 1871 году. Здесь появилась, вообще, первая типография. Это был такой центр военный. Второй генерал-губернатор Туркестана Михаил Григорьевич Черняев, когда увидел неблагоустроенную площадь, сказал свое «фэ». И один из военных инженеров — Николай Федорович Ульянов (он командовал одним из саперных полков) — нарисовал очертания сквера, и нижние чины буквально на следующую ночь стали благоустраивать эту территорию.
Так и появилась сетка дорожек, по которым мы сегодня ходим. Тогда же и были посажены деревья. Поэтому легенды о тысячелетних чинарах ташкентского сквера, конечно, в значительной степени выдуманы. Возраст деревьев, которые мы уже потеряли в наше время здесь при реконструкции этой части Ташкента, составляют не больше 150 лет. Но зато это был рекреационный, как говорят, центр Ташкента. Здесь отдыхали люди, здесь под сенью, под тенью деревьев в жаркие дни ташкентского лета было прохладно. Поэтому, конечно, в сердцах ташкентцев сквер остался таким вот тихим зеленым уголком среди жилой застройки нового города Ташкента.
И в этом смысле, конечно, ностальгируют ташкентцы по изменившемуся теперь уже скверу. А в остальном это было место, где вокруг зеленых насаждений стали возникать различные важные общественные здания. И эти здания до сих пор в значительной степени сохранились вокруг сквера, и мы пройдем вдоль окружности, а сквер не совсем круглый.
Если мы посмотрим на план сквера, мы увидим, что он напоминает офицерский погон. И мы сейчас находимся на плоской стороне этого офицерского погона. Вот именно здесь, где мы сейчас стоим, в 1882 году прямо перед зданием штаба Туркестанского военного округа и был похоронен первый генерал-губернатор Туркестана Константин Петрович фон Кауфман. Потом, когда тело его торжественно было перенесено в подстроенный собор в центре Ташкента, это место окружили почитанием. Здесь был создан памятный знак, который, между прочим, тоже очень много сохранилось его фотографий, свидетельствовал о том, что сквер начинался в 1882 году. Естественно, что этот памятник колониального времени после 17-го года был разрушен. Сохранилась надпись на одной из принадлежавших мне открыток с изображением этого места, где написано современником, что он был уничтожен в 1921 году.
Константиновский сквер очень быстро превратился в важный центр культуры и образования старого Ташкента. Дело в том, что здесь еще в 70-е годы купил землю полковник Терейковский, один из участников туркестанских походов, и потом продал этот участок городу. Ташкентский же архитектор Алексей Леонтьевич Бенуа перестроил дом полковника Терейковского в здание Туркестанской учительской семинарии — первого такого важного учебного заведения в Ташкенте, которое готовило учителей для национальных школ. Здесь преподавали языки — узбекский, таджикский, туркменский, казахский, киргизский. Здесь была даже своя учебная школа, где семинаристы учились преподавать. Здесь впервые были созданы узбекско-русские и русско-узбекские словари и грамматики.
Одним из самых знаменитых учеников Туркестанской учительской семинарии был знаменитый хранитель Самарканда Василий Лаврентьевич Вяткин, благодаря трудам которого удалось обнаружить обсерваторию Улугбека, настоящее захоронение Амира Тимура в глубине под Гур-Эмиром. Туда не было известно даже входов в19-м веке, все это было скрыто когда-то, очень давно, за столетия до этого. И этот человек с отличием окончил Туркестанскую учительскую семинарию.
Ну а характерной доминантой этой учительской семинарии была такая пряничная, я бы сказал, маленькая церковь, домовая церковь учительской семинарии, которую в конце 19-го века спроектировал и построил тот же Алексей Леонтьевич Бенуа. Без верха, без куполов здание этой типично туркестанской церкви сохранялось до совсем недавнего времени и было снесено в последнюю реконструкцию сквера.
А наискосок через улицу с этой стороны сквера строились с конца 70-х годов 19-го века две классические гимназии — справа — мужская, слева — женская. Это были двухэтажные трехкорпусные строения, соединенные одноэтажным галерейным переходом. Эти переходы достроили еще в 1904 году, и они стали длинными двумя двухэтажными корпусами, которые, как усы, окружали Соборную улицу, уходящую в сторону Белого дома от сквера. Это знаменитейшие учебные заведения Ташкента были. Достаточно сказать, что главным его выпускником, о котором так много говорят, он окончил мужскую ташкентскую гимназию в 1899 году, это был первый демократически избранный руководитель России — Александр Федорович Керенский. Он проучился полностью, весь курс в Ташкенте, вот в этой гимназии, и отсюда уехал в Петербург, чтобы поступить сразу на два факультета Петербургского университета — юридический и исторический. Но, как известно, он стал юристом. Неоднократно он приезжал в Ташкент. Он очень любил Ташкент, о чем и написал в своих мемуарах, опубликованных уже почти в наше время — в 1965 году в Нью-Йорке.
Много хороших слов он говорил о Ташкенте. Здесь похоронены его мать, сестра Надежда Федоровна. Здесь служил до самой пенсии его знаменитый отец Федор Михайлович Керенский, который руководил учебными заведениями Туркестанского края. И все это происходило здесь, на сквере, который так и продолжал носить имя Константиновского.
Тысячью нитей Константиновский сквер связан с богатой историей Ташкента. Здесь работали великие ученые. Они либо руководили этими учебными заведениями, либо здесь учились. Так, долгие годы директором Туркестанской учительской семинарии был великий востоковед Николай Петрович Остроумов. Сегодня в Ташкенте «Остроумовские чтения» проводятся. Руководителем женской гимназии многие годы был Василий Федорович Ошанин, замечательные биолог, ученый, воспитавший столько учеников! Мы эту фамилию хорошо знаем уже по именам его детей и внуков. Особенно в песенном искусстве Советского Союза мы знаем песни Ошанина. Это потомки того самого преподавателя женской гимназии. Потом здесь стали организовываться выставки, регулярные туркестанские выставки. И в 1909 году именно на том месте, где мы с вами сейчас стоим, был через эту улицу, она в то время называлась Петербургский проспект, был перекинут экспонат, одновременно мост, который соединял Константиновский сквер с городским садом. Это был экспонат Туркестанского военного округа. Именно из таких секций моста строили через пропасти русские офицеры мостики в горах Туркестана. Эти выставки были знамениты своими павильонами. В выставке 1909 года было почти полторы сотни оригинальных павильонов, строений временных. И вот только одно из них сохранилось до недавнего времени. Это притчей во языцех он стал — цветочный магазин в ташкентском сквере. Это бывший павильон самой знаменитой ташкентской дореволюционной фирмы — «Иван Первушин и сыновья». Так называлась эта фирма, которая демонстрировала здесь изделия своих заводов. На этих выставках участвовали иностранцы, иностранные государства, как соседние Иран, Афганистан, Бухарское ханство, Хивинское ханство, так и европейские. Здесь демонстрировали свои произведения фирмы «Нестле», «Зингер», «Нобель», которые тоже участвовали в создании промышленного потенциала этой части Российской империи. Эти туркестанские выставки представляли огромный интерес. Даже отдельные газеты выходили во время выставки, ежедневные многостраничные газеты — «Вестник выставки». Это тоже ташкентский сквер. И недавнее прошлое, совершенно недавнее прошлое — Вторая мировая война, как ее называли раньше — Великая Отечественная. Вот эти часы, которые до сих пор бьют в Ташкенте, — это нечто иное, как трофейные часы. Один из ташкентских жителей, будучи комендантом маленького города, как трофей снял ратушные часы в этом городке в Пруссии и подарил родному городу Ташкенту. Для них знаменитый уже тогда архитектор Мухамедшин и не менее знаменитый резчик по ганчу, академик Уста-Ширин выстроили вот это здание, и в 1947 году они начали действовать. С тех пор эти часы бьют непрерывно. Для уравнивания архитектурных представлений в открывшемся сквере совсем недавно к этим курантам были построены вторые — их зеркальное отображение. И очень многие ташкентцы часто спрашивают, для чего построены вторые куранты. Там уже бой другой, там электроника. На этот вопрос очень хорошо, как говорят в Ташкенте, ответил неумирающий весельчак Ходжа Насреддин. Когда его спросили, зачем Ташкенту вторые куранты, он ответил будто бы так: «А где вы видели один курант? И в русском, и в узбекском языке слово «курант» не существует, так же, как сказать «один ножниц». Вот мы и справили». Таков ответ Ходжи Насреддина.
Если те две стороны сквера были учебными и памятными, то северная сторона — банковская. Здесь в 1895 году для ташкентского отделения Императорского банка знаменитый ташкентский архитектор Вильгельм Гейнцельмаан построил специальное здание. Двухэтажное здание банка до сих пор эксплуатируется. И это был самый авторитетный банк Ташкента. Здесь хранили свои сбережения люди, которые доверяли государству. И они правильно делали, потому что ни одна попытка ограбить этот банк так и не удалась. Историки и мемуаристы описывают, что даже вели специальный подкоп под него, но ничего из этого не получилось. Банк этот стоит теперь рядом с другим банком, но это не банк. Второе здание построено перед войной для горкома партии ташкентского. Ну, горком там был недолго, и туда переехали советские писатели. Союз писателей Узбекистана это здание лелеял на протяжении многих лет. А писатели — люди, вы знаете, увлекающиеся. И после своих собраний, которые проходили по утрам, они приходили на сквер. А сквер тогда, в отличие от сегодняшнего сквера, был очень богат злачными заведениями. Здесь было несколько кафе. Теперь вместо этих кафе везде только фонтаны. А это кафе, которое находилось прямо напротив Союза писателей, после войны превратилось в своеобразную парижскую «Панораму». Если вы знаете, в Париже новое искусство 20-го века с Модильяни, Пикассо, Эренбургом и прочими деятелями модерна во всех областях искусства возникло в так называемом кафе «Панорама». Его даже пришлось парижанам после Второй мировой войны восстанавливать. Вот нечто подобное было здесь, в этом кафе. И даже есть литературное произведение Сухроба Мухамедова, оно называется «Пятак». Так назвали это место писатели. И здесь встречались разные люди — от ташкентской богемы до классиков узбекской литературы. Это очень интересное было место, о нем можно писать романы. Кроме этого, хотелось бы отметить еще один факт — здесь стояли и другие здания, к сожалению, несохранившиеся. Это дом господина Зальма рядом с банком, владельца первого европейского текстильного предприятия в Ташкенте. В советское время это предприятие называлось швейной фирмой «Красная заря». Дом был интересной архитектуры, с башенкой, с металлическим знаменем. А еще дальше, на углу Московского проспекта, ибо проспект Амира Тимура в те далекие времена назывался Московским проспектом, здесь кончался почтовый тракт от Оренбурга до Ташкента и была самая последняя почтовая станция, которую потом заменили на почту, на почтовое отделение. Здесь же, на углу, находился знаменитый магазин «Знание», который снимал австрийский подданный Эдуард Хлубна. Этот человек очень много сделал для пропаганды ташкентских зданий, архитектуры Средней Азии. И он регулярно, на протяжении всей своей жизни, используя наиболее передовую фотографическую технику того времени, выпускал почтовые открытки и фотографии с видами Ташкента. Эдуард Хлубна. Он как раз квартировал на углу сквера в магазине «Знание». Московская, 39 — такой был адрес этой фирмы.
Мы с вами обошли по кругу весь Константиновский сквер. Но самое интересное в сквере все-таки находилось в центре, где пересекались эти широкие радиусные проспекты, шириной 16 метров, они сохранили свою ширину до настоящего времени. В этом самом месте за историю Ташкента, не очень большую для нового города, уже стояло 9 памятников, которые представляют всю историю 19-го, 20-го и 21-го веков в нашем городе. В центре перекрещивающихся проспектов городские власти Ташкента решили поставить памятник первому генерал-губернатору Туркестанского края Константину Петровичу фон Кауфману. В анонимном конкурсе выиграл проект сын великого художника и архитектора Михаила Федоровича Микешина Борис. Борис Михайлович Микешин предложил памятник фон Кауфману, но городские власти Ташкента этот проект отклонили и вместо него поручили создать композицию ташкентскому офицеру Николаю Шлейферу, автору памятника Чехову в Баденвайлере, ныне стоящему в Германии. Этот памятник в 1913 году 4 мая был поставлен в центре сквера. Он изображал самого генерала, двух солдат-туркестанцев, один из них трубил зарю, другой держал знамя, и двуглавого орла, который смотрел в две стороны горизонта, сидя у ног Константина Петровича. Памятник этот имел чугунные доски, на которых было написано многое из того, что касалось первого устроителя Туркестанского края. Но памятник этот простоял всего 5 лет. В 1918 году, по плану ленинской монументальной пропаганды, он был сброшен с пьедестала, и на этом пьедестале был укреплен модернистский памятник «Серп и Молот». В 19-м году его открыли. Поскольку по спиральной лестнице внутри ручки молота можно было подняться сверху на трибуну, такую импровизированную, здесь вокруг сквера проходили демонстрации, парады, и это была такая ташкентская трибуна. Поскольку серп особенно был сделан из недолговечных материалов, то этот памятник простоял всего несколько лет, и на его месте было решено к 10-летию революции, в 1927 году, выставить стелу, которая называлась «Революция — маяк Востока». Два года выдержал этот памятник, потому что одна из надписей «Революция — маяк Востока» была сделана арабскими буквами на узбекском языке, а арабское письмо было объявлено контрреволюционным в 29-м году, и пришлось этот памятник ломать. Остался только пьедестал и мортиры на цепях вокруг него. Эти мортиры появились еще вокруг Кауфмана, потому что в годы революции, в 1917 году мортиры, отбитые большевиками у правительства Коровиченко, временного правительства в Ташкенте, были здесь поставлены в знак победы революции. Так что этот обломанные кусочек, который стоял на перекрестке, тоже воспринимался как памятник революции, но недолго. В конце концов, тут еще думали поставить памятник вождю мирового пролетариата. И в 1930 году такой бюст, совершенно анекдотичный, был выставлен здесь, но он продержался всего несколько месяцев, потому что он работал не за, а против ленинской монументальной пропаганды. Потом снесли этот постамент, и в годы Великой Отечественной войны сквер был проезжим. Здесь, посередине стоял милиционер в каске, тогда они носили такую форму, и регулировал движение. А старые ташкентцы, проходя мимо него, стоящего прямо под горячим солнцем, задавали ему язвительные вопросы: «Ну как стоится тебе, товарищ Кауфман?» А молодые работники милиции не понимали, о чем вообще идет речь.
К концу 40-х годов здесь было решено поставить памятник второму вождю — вождю всех народов и лучшему другу всех памятников Иосифу Виссарионовичу Сталину. Но чего-то в 1949 году это не задалось. Долго тянули ташкентцы с установкой этого памятника, и он появился только в 1952 году, всего за год до смерти главного руководителя СССР того времени. Этот памятник был построен по проекту Меркурова, замечательного скульптора, и представлял из себя уже не бронзовый, а каменный монумент на постаменте из знамен, из герба СССР. И этот постамент пережил своего хозяина, потому что после XX съезда памятник этот был демонтирован и оставался только один постамент. И вот этот постамент решено было украсить словами из программы КПСС, принятой на XXII съезде: «Мир, труд, свобода, равенство, братство и счастье». И вот эти слова, половина по-русски и то же самое по-узбекски, и были укреплены на этом бывшем сталинском постаменте — «Мир, труд, свобода, равенство, братство и счастье». И поскольку получалось нечто вроде русско-узбекского словаря, то так ташкентцы его и называли. Этот словарь как раз существовал в центре сквера в год землетрясения — 1966 года, и сохранилось очень много снимков, где молодые пары чуть ли не регистрируют свои браки прямо на фоне «Мир — тинчлик, труд — мехнат, свобода — озодлик», на фоне вот этого самого русско-узбекского словаря. Конечно, такой непонятный совершенно народу памятник долго не мог простоять в центре Ташкента, и было решено поручить скульптору Рябичеву создать здесь памятник Карлу Марксу. Но Карла Маркса решили не целиком изготавливать, а только его голову. Причем его голова рассматривалась как факел, а развевающаяся копна его волос — как будто языки пламени. И торжественно этот памятник в 1968 году был открыт. Он дожил до нашего времени, когда в середине 90-х годов его заменили на конный памятник Амиру Тимуру.
Этот памятник стоит и сегодня. Конные скульптуры существуют во многих городах Европы, Азии, Америки, Африки, поэтому создать памятник — запоминающийся образ чрезвычайно сложно. Тем не менее, конечно, такие памятники все-таки есть. Несмотря на большую критику этого памятника, он, конечно, создает определенный колорит в этой части Ташкента, теперь уже нового Ташкента, столицы независимого государства, символом которого является эпоха тимуридского Возрождения. Конечно, если не считать некоторых очень небольших огрехов в этом памятнике, он заслуживает серьезного внимания. Но если говорить об огрехах, то ведь пальца указательного на правой руке у Тимура не было, а мы его хорошо видим на этом памятнике. У него не сгибалась правая нога, а он ее согнул, сидя на лошади. И конечно, его головной убор и одежда очень фантастическая.
В последнее десятилетие сквер наш очень изменился. Изменился он в смысле деревьев, потому что старые деревья были спилены, посажены новые посадки, которые пока что еще не дали большой тени. Поэтому в эти весенние дни, когда мы снимаем вот этот сюжет, здесь очень ярко, очень солнечно. Несмотря на то что жарко, люди в сквере есть. Ташкентцы не могут покинуть сквер никогда. И здесь всегда народ. Это все равно перекресток всех дорог внутри нашего города. И он таким дорогим как был людям, таким он дорогим и остался.