Устин Харитонович, сидя поутру в отхожем месте, услышал внутри себя голос.
— Кто мы? — вопрошал он. — Зачем мы здесь? Где смысл?
Устин Харитонович вспомнил семейное предание о полоумной прабабке Фае, которая сидела тихо, а потом вдруг поднялась и укусила за большой палец ноги своего супруга, отчего тот подавился рюмкой и умер на месте. По пути в психиатрическую клинику бабка оправдывалась тем, что ей приказали голоса.
Чтобы развеять опасения, Устин Харитонович обратился к интернету. Оказалось, почти каждый на досуге нет-нет, да и поразмыслит над тем же, чем и внутренний голос Устина Харитоновича. И нет в этом ничего необычного или страшного. Наоборот, является признаком тонкой душевной организации и хорошего тона. Устин Харитонович повеселел и, рассудив, что, утомившись, внутренний голос прекратит заниматься тем, чем занимается, стал собираться на работу.
***
— Меня изгнали, мудрейший, — негодовал Лукерций.
— А я предупреждал! — удовлетворенно причмокнул мудрейший. — Но ты не расстраивайся. Мир велик, найдешь свое место, отложишь яйца… Главное, прекращай эту хрень про духовный рост.
— Но должно быть что-то большее.
— Не должно.
— Смириться с тем, что мы обычные глисты? Паразиты? Какой тогда смысл жить?! — не сдавался Лукерций. — Скучно лишь откладывать яйца, испражняться и питаться.
— Такова наша природа, — смиренно склонил голову мудрейший.
— Тогда почему я не согласен? Что если существует высший разум, чья искра присутствует в каждом, и он испытывает нас, чтобы приблизить к себе, открыть новые возможности, безграничные, грандиозные!
— Навлечешь ты на нас беду, — печально вздохнул мудрейший.
— Буду взывать, пока высший разум не услышит, — твердо заявил Лукерций.
***
Через несколько дней Устин Харитонович вынужден был признать, что внутренний голос неутомим.
— Ни днем ни ночью не затыкается, — жаловался Устин Харитонович в интернете. — Такое впечатление, будто в меня вселилось нечто неконтролируемое!
Ему сочувствовали, советовали экзорциста, тренинги личностного роста, правку кармы, открытие чакр, узреть истину и посетить новый бордель. Упрекали в недостатке веры, приземленности и гордыне. Не помогло.
Отчаявшись, Устин Харитонович уже собрался лезть в петлю, как на порог к нему явился алкоголик Савелий.
— Хочешь пообщаться с высшим разумом? — спросил алкоголик. — Тащи пузырь.
Рассудив, что хуже все равно некуда, Устин Харитонович побежал в магазин.
***
Лукерций скитался, оглашая мир стенаниями, но ответа не получал. Даже намека. Не говоря уже о знаках и предзнаменованиях. В конце концов это подкосило его.
— Я слишком мелок и ничтожен, а высший разум огромен и велик, чтобы удостоить меня вниманием, — признал поражение глист. — Остается смирить гордыню, и вернуться в прайд доживать свой никчемный век.
***
— Короче, слушай, — инструктировал Савелий, — я сейчас выжру, вырублюсь, но ты не пугайся. У нас с высшим разумом одна физическая оболочка на двоих. Когда я сплю, он бодрствует. У тебя будет минут двадцать, потому что сон алкоголика краток, как гласит народная мудрость.
— Мне хватит, — заверил алкоголика Устин Харитонович.
Все произошло точь-в точь, как сказал Савелий. Не успел он как следует захрапеть, явился высший разум.
— Наверное, ты горишь желанием узнать, что я делаю в этом физическом теле? — поинтересовался он.
— Не особо, — ответил Устин Харитонович, — но моему внутреннему голосу было бы интересно. А еще он хочет, чтобы ты указал ему на предназначение и жизненный смысл. Может, тогда он заткнется и оставит меня в покое.
— До чего банально, — посетовал высший разум. — Если бы все брали пример с алкоголика Савелия, не мешали мне спать и занимались своими делами! Поэтому, кстати, я делю с ним физическое тело. Что касается остального… Ты слышал про сон разума?
— Который рождает чудовищ? Это метафора такая.
— Молодец! — похвалил высший разум. — А мой сон просто рождает.
— Что?
— Все, — самодовольно сообщил высший разум, — и тебя в том числе.
— Но по логике, — возразил Устин Харитонович, — если ты сейчас бодрствуешь, меня здесь быть не должно. И всего остального тоже.
— Ты забываешь про алкоголика Савелия, — лукаво погрозил пальцем высший разум. — Я ему вроде как передал эстафету.
— Ясно, — кивнул Устин Харитонович, хотя, признаться, ничего не понял. — Так что там с внутренним голосом?
— Выпей глистогонного, — посоветовал высший разум и отправился спать, уступив место алкоголику Савелию.
— Не обижайся, но мне кажется, высший разум впал в маразм, — сообщил Устин Харитонович.
— В высшиий маразм, — поправил алкоголик Савелий, равнодушно пожимая плечами.
Глистогонное Устин Харитонович все-таки выпил.
***
Лукерций с ужасом взирал на остывшие тела собратьев. Никто не выжил.
— Это знак, — трепеща, прошептал глист. — Наказание за то, что отринул собственную природу, отрекся от корней. Я должен возродить наш вид!
Лукерций с энтузиазмом принялся откладывать яйца, прерываясь лишь на еду и краткий сон, где высший разум снисходил до него, ласково приговаривая: «Каждому свое, Лукерций, разуму-маразмово, глисту-глистово».
***
Устин Харитонович голос внутри себя слышать перестал и на радостях отправил флакон глистогонного в психиатрическую клинику прабабке Фае. Она выздоровела и переехала доживать к Устину Харитоновичу. Иногда они угощают водкой алкоголика Савелия и беседуют с высшим разумом о маразме. Высшем маразме.