Не отличаясь особой наблюдательностью, я заметила, все начинается утром. Все эти «Пи-Пи-Пи!» долбанного будильника, а потом «Пи-Пи-Пи!» дважды долбанного будильника, а потом эти «хочу пи-пи» собственного организма, и вот! Сверх волевым усилием ты должна взять себя, так сказать, за то место, где ноги теряют свое гордое название, и приведя себя в вертикальное состояние, дотолкать до туалета. Потом, когда шершавая, волосатая штучка на палочке, обмазанная пахучей, белой ментоловой жижей, болтается почти бесконтрольно у тебя во рту, пересчитывая пломбы на твоих зубах, царапая десны и пытаясь зацепить спокойно дремлющие где-то там в тепле горла гланды, приходится, все-таки, взять себя за то самое место ниже спины, и реально проснуться.
Выполнив это, ты, с неким вялым удивлением, видишь в собственной ванне, в собственном зеркале, несколько чужого человека. Некое отдаленно знакомое лицо, с висячими лохмами, торчащей из перемазанного рта ручкой от зубной щетки, стекающей из углов рта пено-жижей, жутко экологической и гигиенически полезной, отвратительного цвета. Слава богу, до тебя доходит, что это - ты. Это твоя ванна и это твоё зеркало. В зеркале - это я, или то, что от меня проснулось, встало, повинуясь долгу строителя капитализма и светлого завтра и послезавтра. В моем рту моя щетка и эта жижа, выбранная мной в аптеке, по наводке белобоких застекленных аптекарок и аптекарш.
И так каждое утро моей взрослой, самостоятельной жизни, с небольшими перерывами, которые вносили в нее более или менее волосатые, более или менее бритые, более или менее «синие» с утра тела, так сказать, очередные происки моих страждущих любви, тела и души. Той самостоятельной, необыкновенной, обалденной «жизни», о которой я так мечтала!
- Тьфу, - я сплюнула жижу, пену и обломанную головку зубной щетки - день начался!
В то утро я проснулась так же, практически вовремя, так же, чуть не проглотив сломавшуюся головку от зубной щетки. Тело уже машинально функционировало в режиме «нон-стоп»! Так как любой «стоп», грозил опозданием на работу.
Прожевав, почти на ходу, постозный бутерброд, я выскочила на улицу. Вспомнив, что машина неисправна, метнулась к остановке. Втиснувшись в утренний, переполненный автобус, я замерла в состоянии транспортного транса. Ехать было не очень далеко, поэтому доспать стоя, «по-лошадинному», не удавалось. Это радовало. Видимо, раз я не умею спать стоя, я все-таки не конченая «лошадь».
Протискиваясь между полусонноугрюмыми, такими же расслабленными телами, таких же честных строителей посткапиталистического общества демократии и свободы, я встала напротив раздвижных дверей. Автобус, недовольно скрипнув, остановился. Дверь сердито хлопнула, складываясь и открывая мне выход к свободе и демократии. Я шагнула в нее, и коварный каблук - поганец, левой естественно, ноги предательски зацепился за верхнюю ступеньку, лишая меня опоры, к открывшемуся светлому будущему. Мое тело вяло дернулась, пытаясь спасти положение и свой имидж «незапятнанного», но неумолимость истины «незнание закона не освобождает от ответственности», неотвратимо повлекло меня к расплате.
Я не помнила закона всемирного тяготения со школы, но оказалось, он помнил обо мне! Вернее, о моем теле, которое издавая различные звуки типа «Ай-О-Е-ЕОЙ!», «Ни фига себе!», «Ну писец!», стало вываливаться кулем, прямо на собравшихся перед дверями сограждан. Граждане шарахнулись! Я закрыла глаза, увеличив частоту и диапазон издаваемых звуков, рухнула… в страхе предвкушая встречу с землей, так сказать «Тет-а-Тет» или грудь-на-грудь.
Но вдруг мое тело, кем-то подхваченное, зависло, будто на заборе!
- Вас поставить, или Вам и так хорошо? - Услышала я веселый женский голос. Я открыла глаза и обнаружила, что вишу через чье-то плечо, как бурдюк, или смотанный в рулон ковер.
- П- пожалуйста. - Выбурдючила я. И в тот же момент оказалась на ногах. Придерживавшие меня руки отпустили меня, и я увидела перед собой улыбающуюся женщину, лет около тридцати. Ну, не то что я ожидала так заполучить там какого-нибудь «принца на белом коне», или хотя бы молодого, интересного, но...
- У вас это любимое занятие - падать на мою голову? – глаза этой невысокой, миловидной женщины искрились смехом.
- Да нет, что вы!- Я сквозь ошеломление и удивление пыталась протолкнуть кое-как выжеванную, более-менее приличную чушь.
Она глянула на меня, повернула голову справа налево, не отводя своих чистых, сильных глаз, и вся чушь, хрюкнув, застряла у меня в горле. Мне вдруг показалось невероятное - будто я встречала уже эту женщину, с этим странным, сильным, неуловимо веселым взглядом!
Как и в любом человеке, особенно в женщинах, во мне живет много разных человечков или женщин, женщинок, баб, теток, девушек и т.д. Одни это называют масками, другие еще как-то, но во мне всегда было много девушек, женщин, а порой и мужчин, и мужчинок. Вернее, мне удавалось становиться то такой, то иной, то совсем уж ва-аще! Но две главные части моей натуры всегда командовали и были приоритетны. Они соответствовали моему двойному имени. Когда я еще не родилась, все думали, что у мамы будет двойня, но родилась я одна. Сестренка куда-то загадочно пропала, еще там, внутри, удивив даже врачей. Так как уже были готовы два имени, то они и достались мне оба. Поэтому, еще с детства, ко мне обращались серьезно как к Маше, Марье, Марии. Когда со мной играли, хвалили и поздравляли - то обращались как к Ане, Анечке, Анне, в конце концов.