Несмотря на то, что уже немало сказано по поводу того, что представляет собой такое основополагающее понятие, как Дао (道), позволю себе добавить пару коротких замечаний.
Иероглиф Дао состоит из элемента «движение» внизу, «глаза» посередине и произрастающего из него «побега» -- образного воплощения идеи, мысли, смысла.
Общепринятый перевод – дорога, путь.
Из признания самого Лао-цзы мы знаем, что он использовал этот знак (имя, «мин» 名) для условного обозначения того, что стоит за этим «именем», ибо за ним, стоит, в буквальном смысле слова, НИЧТО.
Понятие «ничто» настолько необъятное, что невозможно описать его иным способом, как применить к нему самое тривиальное имя, «путь». Имя, по-китайски, означает любой предмет, вещь, от самой малой до самой великой.
Вот почему, когда китайцы хотят передать идею «вещи», они складывают обе руки в форму, напоминающую «мудру» во время сидячей медитации, образуя универсальный круг со стороны большого и указательного пальца.
По сути дела, за знаком под названием дорога с глазом, смотрящего по горизонтали вперед в иллюзорном ожидании того, что же будет там, за ближайшим поворотом, . . ничего нет, кроме тех мыслей, что роются у нас в голове по поводу «нарисованных на старом холсте новых ожиданий». Все, для чего нужен этот знак и понятие «дороги без начала и конца» (как поется в той песне) сводится к указанию на Дэ (德) , часто переводимого, как добродетель, заслуга, достижение.
Следует заметить, что в глубокой древности использовали один термин Дао-Дэ, который впоследствии сократили до Дао, а затем вновь воскресили, но уже в совершенно ином значении: мораль, этика, и т.п., что не имеет никакого отношения к оригиналу.
Теперь, Дэ также состоит из глаза, из которого прямой стрелой произрастает и тянется вверх стебель; здесь присутствует тот же элемент «движение», впоследствии, был добавлен элемент «сердце/разум».
В отличие от Дао, траектория которого часто пестрит поворотами и зигзагами, Дэ указывает исключительно на прямоту, полное откровение – сердце и глаз смотрят строго вверх, по вертикали, как выражение стремления воссоединиться с Небом, прямым воплощением того, что стоит за условным обозначением Дао.
Древний термин «Дао-Дэ» -- это не столько понятийный ряд, сколько механический образ, описывающий устройство и работу с этим мирозданием на матричном поле системы координат, и это крайне важно понимать, в противном случае, мы делаем из учения Лао-цзы не философию, но поэтический сборник, соревнуясь в изысканности панегирических описаний туманного феномена под названием Дао. Из всех многочисленных и не менее известных гуру современности, только Ошо, на мой взгляд, удалось правильно прочитать доктрину Лао-цзы в понимании того, что представляет собой имя «Дао».
Выходит, что Дао – это Ничто, Абстракция; Дэ – это Все, Реальность, выстраиваемая согласно нашим собственным представлениям. Вся проблема заключается в том, что между первым и вторым не существует четко выраженной границы (как, например, время появления на свет новорожденного), ибо они, как Инь и Ян, не выражаются друг без друга.
Здесь, мы затрагиваем довольно схожий вопрос трансформации жизни и смерти: каждый день мы пытаемся завершить процесс метаболизма «in vivo», но неясно, где следует определять точку начала и конца этого процесса во времени. Этот процесс неизбежных противоречий характеризуется двумя двунаправленными тенденциями развития. Следовательно, термин «Дао-Дэ» выражает процесс, который можно описать формулировкой «три в одном». Почему три? Да потому что между двумя векторами системы координат возникает некая точка соответствия параметров по горизонтали (Дао) и вертикали (Дэ), которую мы фиксируем под именем Чжун (中) с ее координатами широты и долготы. Мы, как бы, ставим флажок, отмечая ее условное местонахождение. Другими словами, Чжун – это соотношение Дао и Дэ в определенно заданных пропорциях. Сам иероглиф «чжун» -- древнее изображение флажка, точки между одним и другим, отсюда значение «серединного», «промежуточного», «центрального» и т.д. Это и есть то, что Лао-цзы называет «тремя ключами к достижению» (сюань-дэ; 玄德), отворяющие двери под названием Дао, Чжун и Дэ в мир познания с его правилами и законами мышления.
Подводя итог, можно сказать, что Лао-Цзы представляет мир, в котором расположение «чжун» находится где-то посередине между матерью и ее ребенком, первоисточником и его производными, горным ключом, речным потоком и океаном в качестве скрытого источника всех феноменальных изменений и наиболее продуктивной деятельности человека, способного не уходить в крайности, но придерживаться середины, центра.
Поэтому, термин Дао – это путь к нашей собственной середине (чжун, 中) – необходимое и обязательное условие для взращивания в себе откровенности и прямолинейности – добродетелей, если хотите, на пути достижений.
Поскольку устойчивость Дэ, по своей природе, является более ценной вещью по сравнению с временностью проживания (прохождения) Дао, приверженность фундаментальным нормам управления собственным поведением, он считает, важнее инноваций произведенных за пределами «себя», которые Лао-цзы специально осуждает, как надстроечную и даже нежелательную тенденцию, но которую рьяно отстаивает Конфуций с его концепцией «исправления имен» и получения полезных знаний.
Другое дело, все то, что исходит из местного материала с локальной природой «хозяина», а не «гостя», каковым Лао-цзы считал Конфуция с его универсальным подходом к формату управления.
Отсюда и привязанность Лао-цзы к потребности в мягкости и гибкости, которую он сравнивает с состоянием языка и зубов (последние выпадают гораздо раньше на фоне бесконечно живучего языка).
Тем не менее, гибкость и мягкость без определенных практических усилий и устойчивого каркаса (структуры) не могут быть достаточными для воплощения самой концептуальной модели «Дао-Дэ», стержень которой, как выясняется, сводится к образованию Чжун (中), вечно золотой середины. –Alex Goldstein.
