20 глава романа "Башкирский девственник"
В четыре года я уже знал все буквы. Мне было скучно в детском садике в младшей группе, где воспитательница Сара Ахметовна учила нас складывать бумажные кораблики. Я этого не умел и никак не мог научиться; или, того хуже, она показывала цветной кружок и спрашивала - а какого это цвета, Айдар, и, когда я отвечал - желтого, она кричала на меня так, как это делают только татарки.
Она не любила меня еще и за то, что я ходил в баню вместе с мамой, сидел там на скользком бетоне полка и смотрел, как в черном воздухе проступают большие женские животы с кудрявыми буграми внизу. Я не любил этих страшных женщин и только подергивал на себе черные семейные трусики как единственную защиту.
Тогда я выучил все буквы. Их сообщали тем, кто был в старшей группе, и, если встать под дверь, то можно было слышать, как день-деньской воспитательница говорит -это "А", две палки по бокам и одна поперек, это "О" - кружочек, и так далее, пока я не запомнил их все.
В шесть лет мать отвела меня в детскую библиотеку. Это было старое замшелое деревянное здание, пустынное, когда я туда приходил; я знал, что когда-то здесь работал мой отец, но сейчас его не было, и только тусклый свет сквозь немытые окна освещал крутые ступеньки в библиотеку на втором этаже.
Первой книжкой, которую я прочел, была "Цыпленок шел в Куд-кудаки". Я помню темный лес и страшных тварей в нем, а в правом нижнем углу желтый, как солнце, цыпленок шел в страну недвижимых забот.
Я никогда не испытывал такого счастья, как в детстве, когда брал в руки книгу с тонким запахом свежих страниц и чудесным миром внутри, которому не было предела, пока оно, мое детство, не кончилось, и это единственное, чего у меня нет.
12.12.90