Театральная библиотека Петербурга хранит множество тайн, но не секрет, что ее читателями были те, чьи книги сейчас стоят на полках в этой самой библиотеке. Это и Вера Красовская, и Фёдор Лопухов, и Юрий Мячин...
Среди литературы, посвященной балету, есть и книга большого любителя балета, проведшего 50 лет в партере Кировского театра - книга Дмитрия Черкасского. Название книги исчерпывающе: "Записки балетомана", издана в 1994 году. И вот, страница за страницей мы обозреваем жизнь Кировского театра и его блестящую труппу, в которой тогда блистали Дудинская, Уланова, Сергеев, Шелест, Осипенко, Колпакова...
Библиотечные книги прекрасны даже тем, что они имеют специфический запах, и вот в очередной раз пролистываешь все страницы, стараясь уловить этот запах времени. И замечаешь, что между желтыми страницами вложен белый, вполне современный тетрадный лист, на котором обычно пишут в начальной школе на уроках письма. Не верится! Должно быть что-то интересное. Почерк едва различим. Ни даты, ни подписи. Интересно, сколько пролежала эта записка в книге, а книга - на полке? Кто читал ее последним? Может быть, автор записки?
Насколько это возможно, попробуем расшифровать послание, сохраняя пунктуацию и исправляя орфографию.
"Алла Евг. Осипенко ушла с 400 на 70 руб. из театра. Не считает что совершила ошибку. Не выездная (...)
После отъезда Нуриева танцевала в М(...) с чистушками в концерте.
В Лондоне она оказалась в кордебалете, но сказали что артисты ...больше чем без нее в концерте. И она вышла на сцену. Но травма осталась.
Мариинский театр считала лучшим в мире. Много любило мужчин ее, она любила театр вечерами спектакли и была хохотушка, общительная. Чаще я оставляла мужчин, но трудно оставляла художника. (далее неразборчиво)
Воропаев Гена - ведущий артист комедии у Акимова. Красавец (...)
В Италию писал: "Я рад, что ты не плакала по телефону говоря со мной". Намёк, что г-жа Осипенко. Погиб. Венчался сын в М(...) соборе и отпевали там же. Он сказал, что я теряю опору в жизни.
(...) Он знает, что я встаю на ноги. Ваня знал нашу родословную. Отец по доносу сел в тюрьму, мама убежала за ним из дома без согласия родителей. Внук говорит, 18 20 А. Павла (?) в Париже.
(далее две строки неразборчиво)
Джон Марковский красавец! Врач в Америке сказал, что она "феникс-птица, из пепла встающая".
Джон - партнер редкий, в мире я не встречала. Актерски одаренный живет в нищете, ни звания, ни орденов. Коллектив Якобсона на его плечах выжил. Но он погибает, слабый оказался, чем ему помочь можно? Наших актеров надо оберегать как Эрмитаж, ростральные колонны.
Осипенко - бунтарь по натуре на сцене и в жизни. С Сокуровым в кино снялась в "Зимней Вишне" - свекровь.
В "Фуэте" - балерина на пенсии. Ей грозила инвалидная коляска. Наташа Макарова дала деньги на операцию в Париже и ее прооперировали. Мальчик, ее друг ставил ее на ноги.
(строка неразборчиво)
Мне 66 лет, он теперь от меня уезжает стать танцовщиком, а мне дал желание жить. Дай бог (...) это с желаниями случалось почаще. В мюзикле А. Белинского она с ним танцует как пушинка.
Сейчас хочу, чтобы внук рос с русской душой.
На сег. день, похоже едет в Америку танцевать".
И никак не узнать теперь, кто был этот человек, кому 66 лет. Такое чувство, что письмо не объединено общей мыслью, и каждое предложение дает отсылку на разные события, которые не связаны друг с другом. То ли это описание жизни артиста, то ли простого человека. И как это сочетается, тоже совсем непонятно! Добавляет интриги еще больше.
Как думаете, это случайно забытое письмо или нарочно? Кто, по-вашему, это писал и почему оставили именно в этой книге?
Такого еще не было) Пишите ваши мысли на этот счет.
До новых встреч!