Существует загадка стихотворения, которое начинается внезапно и с места в карьер рассказывает о том,как лирического героя уносит в неизведанное волшебный крылатый конь Мерани. Этот персонаж явился сюда прямиком из грузинских волшебных сказок, наверное, было бы странно относится к нему серьезно, как и к любым персонажам сказок,будь то Кощей Бессмертный или Шурале.
Однако лирическое напряжение,существующее в стихотворении, не позволяет это сделать. Для лирического героя все серьёзно. Все серьёзно и для автора, потому что он в скором времени умер, заболев лихорадкой, то есть неизвестной болезнью, учитывая уровень медицины того времени.
Чтобы попытаться разобраться, в чем смысл стихотворения, о чем оно,попробуем обратиться к ноосфере, то бишь заглянем в интернет, где легко обнаруживается текст,который сравнивает «Мерани» и стихотворение Адама Мицкевича «Фарис». В этом длинном и честно сказать занудном стихотворении мы видим описание арабского всадника, которого несёт куда-то скакун. Тоже без особой какой-либо надобности.
Отметим для себя именно мотив путешествия,которое предпринимается без особого понимания цели и смысла этого передвижения и попробуем отыскать ещё какие-то примеры в произведениях других народов.
И мы действительно увидим например в башкирском народном эпосе «Урал батыр» пример крылатого коня Акбузата, который мог уносить героя в самые разные места по желанию и видимо,против желания всадника.
И мы видим такое состояние в русской народной сказке про петушка:
Петушок напугался, закричал:
— Несет меня лиса за темные леса, за высокие горы! Котик-братик, выручи меня!
Суммируяэти наши соображения и присовокупив древние истории о похищениях детей темной силой, мы можем придти к мысли о том, что существует архетип столкновения с силами,превышающими человеческое воображение, когда человек ничего не может с ним поделать.
Снова обратившись к стихотворению «Мерани» мы и вправду видим в нем два пласта —описание состояния лирического героя и попытки объяснить,зачем это все делается.
Таким образом,мы можем сказать, что в данном стихотворении поэт переживал высшую точку своей жизни.
Из статьи Владимира Козаровецкого мы узнаем обстоятельства написания стихотворения.
«Любимый брат мой, Григол! – писал Бараташвили 2 мая 1842 года Григолу Орбелиани, сообщая о пленении Ильи Орбелиани и пересылая текст Мерани. – Илья и в самом деле в плену у Шамиля!..
Вот что поэт думает за Илико. (Далее следует текст стихотворения. – В.К.) …Сказать тебе по правде, весть о пленении его очень меня опечалила, так что три дня я был словно в дурмане от тысячи разных страшных мыслей и желаний, и если бы кто спросил меня, я и сам не знал, чего хотел. Наконец, на третий день я написал это стихотворение, и оно как будто принесло облегчение…» (Н.Бараташвили, «Стихотворения, поэма, письма», Тбилиси, «Мерани», 1968; стр. 119 – 122).
Итак,известие о пленении дяди поэта Ильи Орбелиани вызвало в поэте страшное напряжение сил в связи с тем, что сам он никак не участвует в жизни, что жизнь проходит мимо, что она бесцельна. И это страшное напряжение сил вызвало в нем состояние, которое описано в стихотворении и которое можно назвать упоением, как его понимал Пушкин (есть упоение в бою).
Это фактически экстаз, полное погружение в процесс, ощущение себя как части чего-то большего, божественного.
Единичное ли это чувство или же оно характерно для грузинского народа? Думаю, любой, кто слышал, как поют или танцуют грузины, смогут сказать, что это они делают в экстатическом состоянии, полностью погружаясь в процесс.
Думаю, в этом корни архетипа Святого всадника, который важен для грузин.
Так что стихотворение «Мерани» раскрывает нам один из архетипов не только грузин, но и человека как вида, как существа, которое умеет вступать во взаимодействие с силами,которые превосходят его своим могуществом.
Думаю, что Гагаринское «Поехали!» тоже было из той же серии,как и гоголевское замечание относительно быстрой езды.