«Как же хорошо порой остаться одному» – думал я, направляясь домой с пакетами на перевес. Пиво, чипсы, лук, мясо, рис – вот неполный список того, что заставляло целлофановый пакет врезаться в мои пальцы. Набрал ли я много продуктов? Может быть. Стоило ли оно того, или я мог бы сходить в магазин еще раз? Определенно, стоило. Моя спина уже вспотела, и летний ветерок мог с легкостью доставить мне проблем. Но обо всем этом думать было уже поздно. До дома было уже рукой подать.
Я зашёл домой и с облегчением поставил пакеты на пол. Начинали ныть мышцы плеч, значит, завтра мне предстоит страдать еще сильнее. А, к черту все это. Сегодня есть пиво, пустая квартира, диван и телевизор. Вечер обещал быть приятным. Не успела обувь оказаться на коврике, как поступило смс:
«Ты как, кудряшка? Вытащи мясо. Приеду завтра» – Проверяет, подумалось мне. Не удивительно. Избавившись от контроля жены, моя лень и неорганизованность доводили квартиру до состояния абсолютной энтропии. Носки могли оказаться на кухне, шорты в туалете, а в ванной могли лежать тарелка с крошками или недопитая бутылка. Было бы странно, если бы она всего этого не замечала.
«Пока трезвый, но это ненадолго. Мясо достал». – Напечатал я и запустил телефон как фрисби в область дивана.
– Трёх очковый! – крикнул я в пустой квартире. Телефон практически идеально вписался в складку между горизонтальной и вертикальной подушками. Эта мелочь подняла мне настроение.
Следующим действием требовалось вытащить мясо из пакета и оставить размораживаться. Остальные продукты, как и пиво, убрать по своим местам. Это заняло какое-то время.
Я достал первую банку пива, открыл ее и подошел к окну.
Во дворе еще играли дети. Маленькие сорванцы гоняли мяч по полю. Мамы сидели на лавочках и что-то обсуждали. Я представил на секунду их разговор:
– Вы были на собрании? – спрашивает одна.
– Да, только расстроилась – отвечает другая.
– Да-да, совсем обнаглели. То им надо на шторы, то на ламинат, у меня уже денег нет на все эти «взносы» – подхватывала третья.
Потом, они, наверное, обсуждали успеваемость своих детей, или решение задач по математике.
«Может, нам тоже стоит завести одного малыша? Или даже двух, если не трёх. Отрастить обоим по животику. Влиться в этот клуб. Будем спорить с отцами, краснеть на собраниях и ворчать на злобных старых учителей? Да нет, ну его нахер! Уж лучше кота». – Подумал я, ухмыльнулся сам себе и пошёл в комнату. Любимое кресло встретило меня с теплотой и уютом.
Звуки телевизора заполнили комнату. Привычная программа передач не радовала: новости, сериалы, старые фильмы. Я оставил один из них «фоном» и погрузился в собственные размышления. По неведомой причине, мысли о детях заполнили мое сознание.
«Уже четвертый десяток разменял. Может пора? Надо как-нибудь поговорить с ней на эту тему. Я могу решить это и сам, но это ей предстоит не пить девять месяцев, а то и больше. Правильно питаться, а потом вытолкнуть из своего лона заготовку под человека, весом чуть больше трех килограммов. А ведь нам до сих пор не известно, как «правильно» воспитывать детей.» Под эту мысль я окончательно опустошил первую банку. Потом последовала вторая, третья.
Четвертая банка потребовала больше времени, чем все остальные. За окном уже стемнело. Около полуночи, не больше. Чипсы закончились. По телевизору не было ничего интересного. Завтра много дел, значит, следовало перемещаться в кровать. Приятный день. Завтра будет новый. Я уснул.
***
Тук-тук.
Тук-тук…
Я проснулся от странных звуков. Это были удары. Удары сердца.
«Неужели я так напился с четырех банок, что такое жуткое похмелье? Едва ли. В лучшие годы я опустошал по шесть-восемь банок. Хотя, годы уже не те. Надо в душ.»
Удары сердца никак не стихали даже в душе. Было ли это мое сердце? Ну конечно! А чье еще сердце это может быть? Но звук становился то громче, то тише. Бред какой-то. Кофе и сигарета должны были поставить меня на ноги. На часах было только девять часов утра. Даже если я буду курить на кухне, все успеет выветрится.
На кухне удары стали только громче.
Тук-тук. Тук-тук.
Чудовищная мысль проникла в мою голову. Пугающая. Словно выстрел дробовика в посудной лавке. Мысль разделяется. Порождает новые. Все они ударяются о стены сознания и сносят витрины, подставки. Привычное понимание вещей разрушается как тарелки о мраморный пол.
«Это не мое сердце!»
«Не может такого быть! Что за дерьмо со мной творится??». Я поворачиваю голову в сторону звука.
– Блядь! Что за хуйня??? – пятясь назад, пытаюсь успеть схватить стул, но тщетно. Мою костлявую задницу встречает твердость бетонного пола.
«Что это? Какого хрена? Я сплю? Удар об пол был как в реальности. Или у меня галлюцинации? Я сошёл с ума?» – мысли метались в моей голове и бились друг о друга как бильярдные шары. Указательный и большой пальцы с силой схватились за кожу на ноге и вывернули ее на 180 градусов. Боль привела голову в порядок.
– Это чертовщина. Такого не может быть. – Сказал я вслух.
Тук-тук. Тук-тук.
Звук бьющегося сердца не затихал. Кожа покрылась мурашками. Я попытался встать. Осторожно и аккуратно. Боль от падения уже пульсировала в копчике, но это сейчас неважно. Звук усиливался по мере моего приближения к раковине. Я заглянул в нее.
Тук-тук.
Меня откинуло от раковины будто от удара. Собственный страх сковал тело и заставил отпрянуть. Сердце. Оно живое. Живое сердце билось в моей раковине. Алое, пульсирующее. То самое, которое, я вчера принес из магазина.
Пару секунд тело не двигалось. Просто не могло. Ситуация не укладывалась в голове. Как сердце может биться само по себе? Может быть, это чей-то тупой розыгрыш, и там стоит моторчик?
«Я этой суке срежу лицо ржавым ножом и на жопу степлером натяну!» – страх сменила ненависть и злоба в моей голове. Мои ноги потащили тело в сторону стола, на котором лежал нож. Дрожь не унималась, но злоба перекрывала страх. Лезвие воткнулось в живую плоть по самую рукоять. Я проткнул все, что только мог. Сердце, моторчик, если он там был, пластиковый таз и даже железную раковину. На несколько секунд повисла тишина.
Сколько же мыслей может пронестись в голове человека за две секунды? Где-то на улице уже начинали играть мальчишки. Мамаши лениво готовили завтрак в своих квартирах. На старом диване, какой-то жирный боров пытался всунуть свою «жухлую сосиску» в такой же говорящий холодец, как и он сам. Причем не понятно кто из них мужчина, а кто женщина. Даже в голом виде. Жизнь проносилась вокруг меня. А я стоял у раковины. В трусах и майке. Сжимал со страхом рукоять ножа и чего-то ждал. Ждал реакции.
Эти пару секунд всегда длятся чуть дольше, чем вечность. Момент, когда тебя донимает приступ икоты. Ты не можешь есть, пить, разговаривать, потому что это мерзкое чувство перебивает любое действие. Глубокое дыхание, физические нагрузки – ничего не помогает. Ты в гневе идёшь на кухню и выпиваешь литр воды. Маленькими глотками, как завещали именитые доктора из телевизора. Это занимает полминуты. Живот раздувается. И вот он, момент истины, когда приступ икоты затих. Начинаются первые секунды счастья.
Ик…
Тук-тук…
Деревянная рукоять никогда не проводила ток. Но эта ударила меня. Я вскинул руку в воздух.
Тук-тук…
Злоба все еще переполняла мозг. Разум был где-то далеко. Где-то на задворках сознания. Он кричал «Успокойся! Возьми себя в руки». Но мне было совершенно плевать на его крики. Кулак сжимался так сильно, что ногти впивались в кожу.
– Гоооооооол! – Послышался крик мальчишки из открытого окна. Я среагировал моментально. Взгляд вцепился в окно. Решение осветило мою голову. Наверное, будь я в мультике, времен великой депрессии, над моей головой загорелась бы лампочка.
Через секунду сердце, прибитое ножом к пластиковому тазику, уже летело в открытое окно, вместе с миской и ножом. Удары постепенно удалялись от меня, пока не затихли. Теперь мое сердце колотилось с бешеной силой. Адреналин зашкаливал. Мелкая дрожь в руках никак не унималась.
Постепенно мое тело обмякло и повалилось на стул. Спички и сигареты были как нельзя кстати. Две выкуренные сигареты уняли чувства. Я вздохнул с облегчением. Что бы это ни было, оно закончилось. Тошнота подступала к горлу. Двойная доза никотина не лучший завтрак для пустого желудка. «Сахар. Мне нужен сахар» – подумал я. Кофе и конфеты привели мой мозг в рабочее состояние. После насыщения глюкозой и кофеином, я вернулся в кровать. Мозг пульсировал. Спустя пару минут, Морфей сжалился надо мной. Сон - лучшее лекарство. Сознание провалилось.
***
Проснулся я уже после обеда. Звонок телефона доносился откуда-то из области дивана.
Мама.
– Привет, ты зайдешь сегодня? – спросила она.
– Привет, мам. Да, планировал.
– Спишь что ли? Время то уже.
– Да нет, просто прикорнул ненадолго. Разморило от жары. Скоро буду.
– Хорошо. – Ответила она и положила трубку.
Плечи болели после вчерашнего марш-броска по продуктовым магазинам. Магазины. Мясо. МЯСО! Я бросился на кухню. Тазика не было. Не было и ножа, с деревянной ручкой. Только дырка в раковине послужила подтверждением произошедших утром событий. Я прислушался. Дети играют. Ветер колышет листья деревьев. Кошмар закончился, но если не прибраться в квартире, то вечером меня ожидает другой кошмар. Улыбка растянулась по лицу. Победа.
Пустые банки, упаковка от чипсов, лишние пакеты – все отправилось прямиком в мусорное ведро. Носки в стирку, а разбросанные по квартире вещи по своим местам на полке. От всех этих действий настроение поднималось все выше и выше. К завершению уборки у меня был отличный настрой и полный мусорный пакет.
Выкинув пакет в мусорный бак, мое туловище отправилось в соседний дом, где жила мама.
Она практически не навещала нас, но мы сами периодически ходили к ней. Её двери всегда открыты для нас, но ей можно было приходить только по приглашениям. Однажды она пришла просто так. У нас был выходной, и уборка планировалась только ближе к вечеру. Срач был не такой уж сильный по моим меркам. Но для мам все всегда выглядит печальнее, чем оно есть на самом деле. После того вечера она неоднократно пыталась обвинить мою жену в нечистоплотности и лени. Но высказывала она это только мне. Ей – никогда. Я же, с присущим взрослому мужчине стоицизмом, отстаивал честь своей женщины.
В другой раз она долго стояла у двери и пыталась дозвониться хотя бы до одного из нас, пока мы трахались, как животные, в душе. У нее чуть истерика не случилась, от того что мы не берем трубку и не открываем дверь. Долго я выслушивал поток бреда. Вдруг нас убили, или расчленили. Естественная реакция любой матери, если ты не берешь трубку в течение двух минут. После этих случаев она звонила за несколько часов, а то и за день до своего прихода.
Сегодня я гостил у нее. Классический вечер. Сначала были поданы пироги. Горячие, только что из духовки. С картофелем, с мясом, с капустой, с грибами. Разнообразие вызывало только радость и повышенное слюноотделение. Две кружки молока окончательно заполнили пространство моего желудка.
– Ещё? – спросила она, когда я доел последний кусок и допил вторую кружку.
– Не сегодня. Я и так себя пингвином чувствую.
– Не выдумывай.
Она села рядом со мной. Начались расспросы о моей семейной жизни. Каким-то неведомым образом разговор перешёл на моего брата и вернулся ко мне. Я не сразу понял, к чему все это.
– Детей-то не планируете еще? – спросила она.
– Да сами еще дети – ответил я.
- Ну возраст же, разве она не хочет?
– Мам. Мы сами, не переживай. Всему свое время – отрезал я.
Мама поняла, что нет смысла настаивать на продолжении этого разговора. Я всегда «отрезал» неприятную мне тему таким образом. «Мы сами. Я сам. Я сама.» – этими словами каждый из нас мог наложить вето. Негласное правило общения взрослого сына и матери. Меня радовал тот факт, что такое право со временем появилось у меня в той же степени, как и у нее.
Мы проболтали еще около часа, пока мой телефон не издал звук о сообщении.
«Опаздываю. Приготовь что-нибудь. Люблю».
– Жена? – спросила мама.
– Да, мне пора. Надо что-нибудь приготовить – ответил я.
– Пироги возьмёшь?
– Нет, завтра еще зайду. После работы.
– Ну, пару кусочков хотя бы – настаивала она.
– Завтра.
Перед уходом она поцеловала меня в щёку и как обычно выдала несколько наставлений. Что-то вроде «звони» или «не пропадай». Я согласился и вышел.
***
Вечер встретил меня весьма приветливо теплым ветерком. Жар солнца уже практически сошел на нет. Я зашел за дом, чтобы меня не было видно из маминого окна, и закурил. «Не стоило мне столько жрать. Еще пара таких ужинов и точно растяну желудок и стану жирным» – умная мысль посещает только после сделанной глупости. Насмешка природы или вселенной? Поддержание баланса? Сначала ты обжигаешь руку, а потом в сознание приходит мысль «горячее лучше не трогать». Будто ты оплатил полученный опыт. Я выкинул окурок и пошёл домой.
Дверь моей квартиры открылось и первым, как мне показалось, зашёл мой живот.
Тук-тук.
Мгновенно в мою кровь поступил адреналин. Казалось, надпочечники выдали все, что имели в своих закромах и сердце сейчас выпрыгнет.
«Не может быть! Я же выкинул это дерьмо!» – пронеслось в моей голове.
Тапки за секунду слетели с моих ног, а ватные ноги понесли меня в сторону звука ударов. Спустя секунду я уже был на кухне. Несколько мгновений я стоял в оцепенении и смотрел на то же самое сердце. Но оно не проколото. Ножа не было. Не было и пластикового тазика. Живой орган просто лежал на мойке. Вокруг не было ни воды, ни капли крови. Он просто дергался от собственных ударов.
Я схватил маленький кухонный нож и начал истерично наносить удары. Один, второй, третий. В какой-то момент оно скользнуло по руке и вылетело на пол.
– Хуй тебе, кусок мяса ебливый! – выкрикнул я и потянулся за ним.
Тук-тук.
– Я тебя, блядина, покромсаю нахуй! – продолжал я истерично орать.
Деревянная доска попалась как нельзя кстати. Но ножик был слишком маленький. Я взял побольше. Самый большой. Формально, это был даже топорик, но он отлично подходил для разделки курицы. Значит, и этому куску мяса хватит. Моя левая рука держала сердце, прижимая его к доске. Всей кистью я ощущал силу жизни. Мои пальцы сжимали что-то живое. И сейчас оно умрет. Я вскинул топорик над головой, убрал левую руку и нанес удар.
– Сука! – раздался мой крик.
Топорик как будто искривился перед самым сердцем и ударил только боковой стороной.
– А ну иди сюда!
Я вновь взял его в левую руку и теперь уже с силой прижал к доске. Удары становились как будто сильнее, хотя ритм не сбивался. Первый удар. Одна пятая была отрезана. Остальная же часть продолжала биться, будто пыталась вырваться, спастись. Мерзкий червяк что довел тебя и теперь пытается спастись от ботинка сорок третьего размера. Ну уж нет. Последовал второй удар. Третий. Четвертый.
Я наносил удары как маньяк. Со всей силы, со всего размаху. Мне казалось, что даже доска была нашинкована толстой соломкой. Я не замечал ничего. Просто махал. Я не заметил, как отрубил первые фаланги своих пальцев. Не ощутил ничего, даже когда отрубил свои пальцы и свою кисть. Разрез был точным, ровным. Прямо по суставу. Наверное, не лучший момент для гордости остротой ножей в доме. Я не чувствовал пальцев. Не чувствовал кисти. Но оставались ощущения, как я сжимаю этот треклятый кусок мяса.
Моя рука остановилась только когда звук стих. На столешнице творилось кровавое месиво: куски пальцев, доски и мяса. Все перемешалось. Все в крови. Я выронил нож. Даже увидев, во что превратилась моя рука, я не почувствовал боли. «Видимо, это шок» – подумалось мне.
Мое тело без моего участия отошло к противоположной стене и постепенно скатилось по ней. Капли крови стекали с кухонного кафеля. Самое время покурить. Даже одной рукой нетрудно достать сигарету и прикурить ее. Из моей левой руки хлестала кровь, заливая весь линолеум в кухне. Шорты и майка уже были все в багровых каплях и подтеках.
Я курил. Теперь-то уж это точно была победа: эта неведомая хрень была мертва. Цена этого – всего лишь моя кисть. Голова откинулась и уперлась затылком в стену. Еще одна затяжка и я перевяжу руку. Еще одна. Но сигарету я не докурил. И руку не перевязал. Хочется спать. Звук шипящей сигареты. Она выпала из пальцев и попала в лужу крови. «Хотя бы квартира не сгорит» – я улыбнулся.
***
– Ну, что там у вас? – Спросил участковый.
– Лучше не спрашивай. Полный пиздец! – Ответил врач, закуривая сигарету.
– Ну, давай, интересно же.
– Да короче, приехала жена ночью. Ломится в дверь, муж не открывает. Пытается своим ключом открыть – не выходит. На щеколде. Испугалась, вызвала слесарей. Вскрыли. А там муж с отрубленной кистью. Везде кровища, пальцы валяются. Бррр...
– А кто его так?
– Я ж говорю, дверь-то на щеколде была. Сам, похоже. Может, крышей поехал. Целый пакет вон его пальцев. Сиди, собирай теперь конструктор, блядь.
– А это что? – Юноша ткнул на пакет.
- Хрен знает. Мясо какое-то.
- А нам-то оно нафига?
– Ну не жене же его оставлять, дебила кусок! – врачу все это явно было не по душе.
– Значит, суицид? – Констатировал юный полицейский.
– Скорее всего. Сиди здесь, сейчас привезем.
Врач ушёл. Парень закурил.
– Ебанешься на этой работе, блин. Не хочу я тут с его пальцами сидеть.
Он встал и пошел к двери.
Тук-тук.
Полицейский остановился. Повернул голову в сторону куска мяса.
Тук-тук.
Уголок его рта поднялся, брови опустились, в глазах что-то сверкнуло.
– Снова не тот?
Тук-тук.
– В другой раз.
Улыбка пропала с лица так же быстро, как и появилась на нем. Парень вышел, затянулся еще раз и повторил:
– В другой раз…