Итальянский писатель Умберто Эко рассуждает о том, как за две тысячи лет изменилось понятие «война» и может ли сегодня война быть справедливой.
Бывают ли справедливые войны? Дискуссия на эту тему осложнена неточностью определений. Это все равно что обсуждать, что тяжелее: две параллельные прямые или один квадратный корень? Чтобы понять, что не так с этим вопросом, попробую его переформулировать. Будем считать, что насилие — это зло. Но бывают ли случаи, когда насильственные действия оправданны? Понятно, что «оправданны» не значит «хороши и желательны». Биологически, отрезать ногу нежелательно, но в случае гангрены это становится оправданно.
Даже убежденные непротивленцы признают, что насилие бывает допустимым; в конце концов, даже Иисус, изгоняя торгующих из храма, повел себя несколько грубо. Не только религии, но и природная мораль подсказывает, что если кто-то покушается на нас, на наших близких, или просто на невинного и беззащитного, вполне естественно отвечать насильственным образом — до тех пор, пока опасность не будет устранена. И поэтому, когда провозглашается, что сопротивление — это оправданная форма насилия, подразумевается, что, оказавшись лицом к лицу с постоянными репрессиями и невыносимой тиранией, народ имеет право на восстание. Не вызывает также сомнений, что перед лицом агрессии одного диктатора все мировое сообщество также вправе реагировать насильственным образом.
Проблема возникает со словом «война». Это проблема такого же рода, как и со словом «атом». Им пользовалась греческая философия и им пользуется современная физика, но в двух разных смыслах: когда-то им обозначали невидимую частичку, а теперь — совокупность элементарных частиц. Тот, кто захочет читать Демокрита, применяя термин ядерной физики, ничего не поймет. И наоборот. Далее: кроме того что в обоих случаях гибли люди, мало найдется общего между Пуническими войнамиТри войны (264−146 до н. э.) между Римом и Карфагеном. и Второй мировой войной. Более того, к середине ХХ века война приобрела вид феномена, который по размеру охваченной территории, возможностям управления, вовлеченности народов в других частях света имеет мало общего с наполеоновскими кампаниями. Коротко говоря, если в прошлом оправдываемая насильственная реакция на действия нарушителя могла принимать вид открытых боевых действий, то сейчас возможна ситуация, когда боевые действия — это форма насилия, которая не остановит обидчика, а наоборот, подхлестнет его.
Читайте далее: Рассказы людей, которым удалось выжить после того, как они побывали в плену
В середине прошлого века мы наблюдали другую форму насильственного сдерживания предполагаемого противника (я использую обтекаемые термины, потому что они могут относиться и к США, и к СССР) — холодную войну. Ужасная, неправильная, полная скрытых угроз, лишь местами вырывавшихся на поверхность, она исходила из той концепции, что открытая война не даст никакого преимущества «хорошим». Холодная война стала первым случаем, когда мир осознал, что понятие «войны» изменилось, и что современная война не имеет ничего общего с классическими конфликтами, где в конце концов с одной стороны оказывались проигравшие, а с другой — победители (не считая таких редких случаев, как пиррова победа). Если бы в начале 1990-х меня спросили, в какой форме оправданная насильственная реакция могла бы заменить открытые боевые действия в случае с Саддамом, я бы ответил: холодное сдерживание, но очень серьезное, даже жестокое — вплоть до пограничных стычек, и с такой системой контроля (и созданием особой правовой базы), чтобы любой западный промышленник, который продаст Саддаму хоть гвоздь, угодил в тюрьму. И в течение года его оборонительные и наступательные технологии пришли бы в полную негодность. Но что толку размышлять о вчерашнем дне.
Однако же размышления о завтрашнем дне, и просто повседневные размышления говорят нам: если кто-то нападает на тебя с ножом, ты наверняка имеешь право ответить ударом кулака. Но если ты Супермен и знаешь, что твоя затрещина зашвырнет противника на Луну, это столкновение сместит наш спутник со своей орбиты, нарушится гравитационное равновесие, Марс врежется в Меркурий и так далее, — задумайся на мгновение. В том числе и над тем, что, возможно, катастрофа Солнечной системы — это именно то, чего хотел нападавший. И чего ты не должен ему позволить.
Перевод Михаила Визеля. Иллюстратор Рут Гуили. Впервые материал «Война, насилие, справедливость» был опубликован в журнале Esquire в 2006 году.
Читайте далее: Умберто Эко предсказывает ближайшее будущее
___________________________________________
Если вам понравилась статья, то ставьте лайк и подписывайтесь на канал esquire.ru на Яндекс.Дзен, чтобы видеть больше интересных материалов.