20 января 1815 года случилось знаковое событие в жизни А. С. нашего Пушкина – он блеснёт на знаменитом Лицейском экзамене, о котором многие имеют представление по не менее знаменитой картине Репина.
…К тому времени Александр уже успел зарекомендовать себя сочинителем, и даже опубликоваться – но, надо заметить: стихотворчеством занимались многие его приятели-лицеисты; до экзамена Пушкин не столь уж среди них выделялся!.. (Вспомним, что будущий великий русский поэт,подобно многим дворянским отпрыскам того времени, куда лучше владел французским – родным языком он плотно займётся, фактически, именно в Лицее… кстати, и тут его называли «французом»).
…Итак, Пушкин был одним из многих – причём учителя характеризовали его так: «Весьма остроумен, но крайне не прилежен. Он способен только к таким предметам, которые требуют малого напряжения, а потому успехи его очень невелики…». А приятель Пущин, например, вспоминал: «Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии». И далее: «…иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в неловкое положение, не умея из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускальзывают в школьных сношениях. Главное – ему недоставало того, что называется тактом…»
…Тем не менее, написать стихи для торжественного прочтения перед высокой комиссией поручат именно Пушкину – и звонкий голос шестнадцатилетнего лицеиста пробудит скучавшего мэтра… Как довольно бесцеремонно заметит позже сам А. С.: «Старик Державин нас заметил – и, в гроб сходя, благословил». Или, по версии более политкорректного Пущина: «…патриарх наших певцов, в восторге, со слезами на глазах, бросился целовать поэта и осенил его курчавую голову».
(Впрочем, сохранились и другие воспоминания поэта: «Наконец вызвали меня. Я прочёл мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей; когда дошёл я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отрочески зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом. …Не помню, как я кончил своё чтение, не помню куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять… Меня искали – но не нашли…»)
…Так или иначе – этот день станет для Пушкина началом успеха!.. «Воспоминание в Царском селе» будут напечатано за полной подписью автора – товарищи-лицеисты вдруг осозна́ют, что имеют счастье находиться в обществе звезды; профессора обнаружат в нём доселе скрытые достоинства!.. (А что им оставалось? К Пушкину запросто забегают пообщаться первые поэты того времени – Батюшков и Жуковский; его нахваливает Карамзин; забытый сегодня престарелый мэтр-лирик Нелединский-Мелецкий, получив заказ на оду от самой императрицы, несётся консультироваться к лицеисту!..)
…Что же сам Пушкин?.. Утвердившись в своём призвании, он пишет всё больше – вскоре на свёт явятся шедевры, до сих пор известные каждому школьнику…
P.S. Незадолго до смерти поэт прочувствованно выскажется:
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
…Интересно, что это самое «отечество», во время своего пребывания в его стенах, Александр Сергеевич называл «монастырём» (лицеистов действительно никуда не выпускали). Более того – здесь он чуть не лишится жизни, не успев её толком начать!.. Будущий декабрист Вильгельм Кюхельбекер не оценит тонкого юмора однокашника («…и кюхельбекерно, и тошно»); вызовет его на первую в истории Лицея дуэль – но, на счастье, прострелит лишь фуражку секунданта Дельвига… Наконец, Пушкин и вовсе мог при поступлении не пройти, что называется, «по конкурсу» – а родители вполне серьёзно собирались определить его в иезуитский колледж… Впрочем, это – совсем другая история.