Мама так и не объяснила мне, почему развелась с моим отцом, когда мне был год, да и он тоже особо не распространялся, поэтому со временем я закрыл для себя эту тему. До двенадцати лет я жил с мамой, отец исправно платил алименты, посылал подарки, но сам из-за постоянной занятости редко приезжал. Некоторое время спустя заболела мать, год она боролась с язвой желудка и в итоге умерла. После похорон приехал отец и забрал меня.
У меня тогда бурлил переходный возраст, но из-за пережитой потери я был весьма печальным подростком. Но подростки они такие: задают слишком много вопросов, и к себе тоже. Они уже не готовы принимать всё по факту, им надо всё проверить, испробовать и даже спровоцировать. Какое же было у меня изумление, когда я увидел огромную разницу между ребятами с моей деревни и ребятами этого городка. Надо сказать, что отец жил в закрытом секретном городе. Туда попасть и выйти нельзя без письменного заявления, и уважительной причины. И не факт, что твое заявления одобрят. Да и надо ещё ждать дня три, пока всё проверять на подлинность. В городке царил и чувствовался во всем жесткий комендантский режим. Там из производства был большой цементный завод, и, казалось, весь городок там работает, не считая военной части и огромного склада, где хранили тоннами лекарства. Хотя легенда бродила по городу, что в том складе хранятся ядерные бомбы, поэтому он такой закрытый и весь такой секретный. И дети были там не такие, как сверстники моей деревни, они не задавали лишних вопросов, вообще никаких. Они не стремились рушить привычные правила и нормы и объявлять революцию, они все были такие похожие и предсказуемые, что я явно растерялся в их обществе. А потом я понял, почему они такие. Более половины наших учителей были бывшие военные. Самой главной добродетелью школы была дисциплина. Ты мог учиться на двойки, ты мог быть грязнулей, ты мог быть дебилом и живодером, - всё это тебе могли простить, и смотреть на это сквозь пальцы, главное, чтобы ты был послушен и дисциплинирован, и не ставил под сомнения авторитет и решения старших. Был оточенным предсказуемым винтиком этой системы закрытого общества, где не терпят сбоев и непослушания. Я был в таком отчаянии, когда узнал, что на всех телевизорах городка идут помехи во время показов моих любимых молодежных передач. Это был приказ самого коменданта, дабы не развращать молодежь. На уроках нам ставили в высшую добродетель работу военного и рабочего. Так что многие и не уезжали с родного городка. Потому, что за годы учебы тебе прививалась мысль, что там, за городком, всё неправильно, не по уставу, не по совести и главное нестабильно. Даже тогда мне показалось удивительным, что этот городок обошли беды лихих 90-ых. В те годы, когда зарплату по всей стране не выдавали годами, здесь же были лишь незначительные задержки. А малоимущим всегда давали еду и одежду по талонам. Так что все жители городка с претензией на ум, считали глупым, стремиться от сюда куда-либо уезжать. Все дети были в обязательном порядке заняты в кружке «Патриот». Кружок включал в себя не только решение домашней работы и различные факультативы, но и спортивные и творческие направленности. И во всем этом проглядывалась пропаганда военного патриотизма. Дети воспитывались в такой среде, где просто нельзя было развить другое необщее мнение.
Вот и мой отец, который всем говорил, что как любящий отец настаивает, чтобы его сын остался жить в этом городке, в день получения моего аттестата напился и сказал мне тихо шепотом наедине:
- Уезжай, уезжай отсюда, навсегда. И никогда, никогда не возвращайся. Поверь своему отцу. Я, как военный, знаю то, чего твой юный разум не сможет воспринять адекватно, и, возможно, никогда не сможет. Простой уезжай…
И я уехал. Но все-таки нарушил наказ отца. Мой папа умер, и я приехал только через неделю после его смерти. Он почему-то не сообщил мне о своей смертельной болезни, просто молча умирал на больничной койке. Хотя мы поддерживали связь. Мне уже было тридцать, я был вполне неплохим журналистом, что весьма не понравилось коменданту. Я поставил дом на продажу, снял все сбережения отца и днями предавался безделью, иногда отвлекаясь на потенциальных покупателей. Мой дом представлял собой крепкий полу-особняк с хорошим двориком и глухим забором. И, хоть мы жили на окраине, за домик можно было попросить приличную цену. На другой стороне дома жил Валерка, мой одноклассник, он был самым шумным в нашем классе, и – отчаянным драчуном. Такие нравятся девчонкам. Он рано женился, но мужем хорошим не стал. Частенько Валерий бил свою жену, которая родила ему двоих сыновей близнецов. Эти мальчики мне особенно полюбились, им было по девять лет, забавные, шустрые. А его жена Лида казалось такой замученный, забитой, что я даже редко слышал её голос. Валерка работал на цементном заводе, а Лида сидела дома и занималась детьми. Честно говоря, вечерами они доставляли мне дискомфорт, Валерка напивался и начинал скандалить и даже драться. А потом он получил травму, и его положили в больницу. Я его навестил, и Валерка попросил меня присмотреть за его кралей через наше секретное окошко. Мне было неприятно, но пришлось согласиться. Секретное окошко, которое мы пробили ещё подростками в стенке. Снаружи с его стороны оно скрывалось за старыми часами, и было почти незаметным. Но дырочка давала полный обзор на кухню соседа. А у меня прикрывалась ковром. Я пару раз взглянул туда для очистки совести, но ничего странного не заметил. Единственное – это то, что дети стали какими-то диковатыми, не здоровались больше, и оба стали неопрятными: футболки под шеей были мокрыми, словно они не аккуратно ели и пили. Мне это не понравилось, тем более, Валерка стал жаловаться, что семья его не навещает. Друг мне клялся, что когда выпишется, устроит жене погром. Так что мысленно я приготовился к шумной пятнице. Но пятница оказалось на редкость тихой, просто могильная тишина. В полночь я почему-то проснулся в дурном предчувствии. Мне показалось, что там, за стенкой, у соседа творится нехорошее. Я прислушался и ничего не услышал. И тогда, почему-то на цыпочках, прошел в зал, приподнял ковер и посмотрел в секретную дырочку. И во мне всё упало, не дай боже, когда-нибудь увидеть что-то подобное:
Лида вместе с детьми сидела за столом, и все трое увлеченно ели. Чавкая как свиньи. И пили они с большой общей чаши, постоянно жадно окуная туда свои лица. На столе были разделанные части тела человека. Они ели сырое человеческое мясо. А в чаще, по всей видимости, находилась свернувшаяся кровь. По татуировкам на пальцах я узнал Валерку. От ужаса мне хотелось и выть, и рыгать, и бежать куда-то далеко-далеко. Я тихо отполз в коридор, проверил еще раз замок и нашел старое ружье отца. Пока я думал, что делать, во двор соседа заехала машина. Очень тихо и незаметно. Я пригляделся и увидел, что это скорая помощь. Пока я хотел выбежать и предупредить их, все само собой разрешилось. В начале был небольшой шум, а потом с крыльца соседа стали ходить туда-сюда люди в военной форме, без какой либо паники. Я почему-то в этот момент вспомнил слова отца… И опять таки очень тихо, не выдавая своего присутствия снова глянул в секретное окошечко. Люди в униформе прибирались в комнате и убирали вмонтированную в стенку скрытую аппаратуру видеонаблюдения и прослушивания. В центре комнаты стояла женщина пожилых лет и на камеру, которую держал грузный мужчина, фиксировала всё происходящее:
- Как мы видим вирус, хоть и разрушил во многом разум женщины и её детей, но не разрушил материнский инстинкт, объект А-86 был инфицирован раньше своих детей, но она не напала на своих детей. Объектом нападения стал её супруг, которого она использовала в качестве пищи. Дети объекта А-86 тоже ели своего отца. Примечательно, то, что объекты, находясь на второй стадии заболевания, не проявляли агрессию к контактировавшим с ними здоровым людям.
Я резко закрыл окошечко. Я и так слишком много узнал. Утром ко мне, как бы невзначай пришел бывший коллега отца. Он вроде бы пришел меня навестить, но слишком много задавал вопросов, я старался не выдать своего волнения. И сыграл роль страдающего сына, который очень расстроен и растерян от того, что отец не пожелал сказать последнее «прости». В обед мне позвонил одноклассник и сообщил, что Валерий вместе со всей своей семьей попал в страшную аварию, все погибли, да так, что нечего опознавать.
Вечером ко мне под видом покупательницы пришла та самая женщина, которая говорила на видеокамеру в ту самую ночь. Она сразу предложила мне ту сумму, которую я хотел за дом без всякого торга. Женщина сказала, что хочет купить дом для своей сестры, которая не ужилась со снохой. Покупательница с пристрастием обходила весь дом и смотрела в каждый угол. А потом она молча прошла в зал и подняла левый край ковра. Она посмотрела мне в глаза, и я все понял, она всё знала заранее. Женщина попросила налить ей кофе. Мы сели на кухне, и она начала говорить:
- Моя фамилия Яшкулова. Я родилась в этом городке и умру здесь. Я могла стать известным ученым, и мои профессиональные навыки весьма ценны. Я, как и Вы, слишком много знаю. Весь этот городок, за свою стабильность и безопасность платит свою цену. Этот городок испытательный полигон для военных. Здешние люди специально так воспитываются или культивируются, как хотите это называйте, чтобы быть удобными солдатиками или объектами для испытаний и исполнений приказов. Никто не задает лишних вопросов и не задумывается, если что-то происходит не так, как надо. Не подумайте, что мы такие злодеи. Это необходимое зло, хотя и со своими перегибами. Мы боремся с неизлечимыми заболеваниями. Создаем новые вирусы и болезни, дабы нам было, чем противостоять недругам. Так я думала долгое время, тем самым утешая свою совесть. Но потом я поняла, наши исследования, результаты, все, что сделано на крови – продается. Всё это цинично продают фармакологическим корпорациям, и другим странам для своих целей. В нашем коллективе ни один ученый, по сути, не умер своей смертью, здесь никому не дают сильно стареть. Ведь старый человек теряет в уме и может неосторожно выболтать секретную информацию. Только об этом мало кто задумывается. Я куплю у вас этот дом, и осторожно замажу дыру под ковром. Уезжайте, как можно скорее. Но не выдавайте себя ни в коем случаи. Я скоро должна умереть, больше дести лет мне жить не дадут. И поэтому специально дают сверхсекретные задания, дабы я потом все унесла в могилу. Единственное о чем я вас прошу, не пытайтесь спекулировать этой информацией. Враги нашего государства вряд ли её оценят, она не столь ценна без доказательств. И, так или иначе, даже с врагами наша страна поддерживает торговые отношения. Вас просто уберут. Просто найдите малоизвестного, но перспективного писателя-фантаста и расскажите ему эту историю. Пусть он её опубликуют, как фантастику. Все равно никто не поверит, что это правда, потому, что это слишком неудобная и жестокая правда. А когда придет время, когда наше общество станет лучше, гуманней, умней, все поймут, что это была правда. Просто оставьте мою фамилию, - ученый Капитолина Яшкулова, которая была против.
Автор Галинадар
