сегодня я впервые почувствовала себя продажным журналистом. продажным в самом плохом смысле этого слова. я буду писать об уголовном деле за деньги, которые заказчик платит моему изданию.
социальная несправедливость: ай-яй, у бабушки обманом отняли квартиру. бабушка-божий одуванчик три года жила в квартире "черных риелторов", ожидая, что те купят ей комнату взамен проданной квартиры. старушка ждала и не дождалась, написала заявление на тех, кто приютил ее, когда она продала свою квартиру. на тех, с кем прожила под одной крышей три года. с кем сидела за одним столом и отмечала дни рождения. бедная бабушка!
несколько месяцев местный юрист задвигала мне эту тему как редакционную. тема мне не нравилась, и я отодвигала ее в долгий ящик многие месяцы. может быть чувствовала, что не все так однозначно. затем меня полностью перевели на коммерческие статьи. и вот теперь этот же юрист берет в нашем издание коммерческий объем, и я иду в суд освещать событие уже как заказной материал.
бабка улыбалась и не смотрела в глаза. бабка брызгала ядом в сторону двух женщин, не стесняясь при судье выбросить слова "тебя никто и не звал, скотина" или "тварюга такая". одна из женщин плакала - это на нее возбудили уголовное дело после заявления бабки. это ей светят 10 лет тюрьмы.
после суда эти женщины ждали меня, чтобы поговорить. они знали, что я пресса, и надеялись, что хотя бы я их услышу. смотрели на меня так, будто я последняя их соломинка веры в правосудие. когда-то они заключили соглашение с неродной бабкой, пообещав ей достойную старость взамен на квартиру. но то ли зов крови дал о себе знать, то ли внутренняя мерзость, но старуха передумала. как выйти сухой из воды? объявить себя жертвой!
- три года я за ней ухаживала! - говорила женщина, которой светит срок. - она ко мне знаете, какая пришла? у нее даже трусов не было, она все пропила! от нее все дети отвернулись, все ее бросили такую! а у меня она в отдельной комнате жила! все у нее было, румяная и здоровая ходила!
женщина махала руками, и вытирала слезы. потом снова махала руками, пока слезы снова не зальют глаза. так чувствовала она несправедливость. не в том, что квартира ей не досталась, а в том, что после всего этого ее объявили преступницей.
- мама, не надо, пойдем, - уводила ее дочь. - главное, чтобы сейчас все хорошо закончилось. хватит, мам, она такая…
я представила, как эта семья будет ждать в субботу свежий номер. как откроют они газету. как все их знакомые увидят бабку, которую они ни от кого не прятали, и поймут, что это за семья, хотя никаких данных о них, конечно же не будет. весь город сделает вывод об этой семье “мошенников”, “черных риелторов”, “обдирающих бедных пенсионеров до нитки”. заказной вывод, за который мне стыдно. который я не могу переписать.