В Москве вечерело, и лежа на своем диване, Алексей Завальный разглядывал портрет прокурора с птичьей фамилией. Почему-то сегодня он не возбуждал оппозиционера. Алексей встал с дивана, подошёл к столу, выдвинул ящик и достал оттуда другое фото. На картинке был немолодой узбекский предприниматель со спокойным лицом. Но и он не вдохновил Завального. От нечего делать, Алексей включил радио и успел застать конец какой-то программы с участием Президента. До него дошла последняя фраза. «А Завальный, если хочет, может в любое время пожаловать в Кремль. Мы его с удовольствием выслушаем».
Оппозиционер посмотрел на часы. Грядущий день не обещал ничего, кроме скуки и безнадёжности. «Всё одно будет веселей», — подумал он, вышел на улицу и направился в Кремль. Вскоре он уже был у ворот Спасской башни. На проходной сказал охраннику, что хочет попасть к Президенту. Его провели в приемную и уже через два часа пригласили войти. Владимир Владимирович встал ему навстречу, поздоровался.
— Любые вопросы можно задавать? — смело поинтересовался оппозиционер.
— Конечно.
— Что у вас в Лубянских подвалах?
— Пошли, посмотрим, — пригласил Владимир Владимирович коллегу в потайную дверь, замаскированную под книжный шкаф.
За дверью оказался коридор, уходящий вниз. Они шли долго. Так долго, что Завальный засомневался, не ведут ли его в загородный бункер ФСБ? Когда на стенах начали появляться фотографии в рамках, чувство времени у оппозиционера потерялось. Он разглядел портреты Циолковского, Гагарина, изображения первого спутника Земли, ракеты «Восток» и проектируемого космического корабля «Федерация».
— У нас всегда так. В космос летаем, а страна в нищете, — не удержался он от злорадного комментария. Российский Лидер остановился возле фотографии орбитальной станции «Мир» и ответил:
— Думаешь, почему Циолковский хотел в Космос лететь? Он знал, что мы примерно миллиард умерших граждан нашей страны воскресим, и их девать будет некуда, а в Космосе простор. Планеты-то не заселены.
Постояв еще некоторое время, отдав дань почтения советскому прошлому, Владимир Владимирович двинулся дальше по коридору.
— Мы народ мечтательный. Нам нужна великая идея, — продолжал Лидер. — Известно тебе, зачем Ильича в Мавзолей поместили? Тоже хотели потом оживить.
На стенах встречались портреты Утесова, Георга Отса, Леонида Харитонова и Евгения Беляева. Возле некоторых Президент задерживался. Так, например, у снимка Харитонова он заметил, что уход солиста из ансамбля Александрова был ошибкой. Личная карьера Леонида явно не задалась. Наконец коридор закончился железной дверью, возле неё скучал часовой. Отдав честь Главнокомандующему, он пропустил коллег внутрь.
Глазам Завального предстал большой зал, значительную часть которого занимал стеклянный купол. Вокруг было много людей, и все они напряжённо смотрели за стекло. Под куполом за столом из красного дерева сидели трое мужчин в черных итальянских костюмах. Время от времени они передавали друг другу конверты и с ухмылкой поглядывали на облепивших купол зрителей.
— Что они делают? — спросил Завальный.
— Бюджет пилят, Алексей.
— Какой бюджет? — не понял оппозиционер.
— Наш, Алексей! Ты что с луны свалился?
Вдруг толпа загудела. И лица людей налились ненавистью. Они стали бить по стеклу.
— Владимир Владимирович, что здесь происходит? Кто все эти люди? — испуганно спросил оппозиционер.
— Они здесь работают, Алексей.
— В каком смысле? — не понимал Завальный.
— Ходят сюда каждый день, — отвечал Глава Государства, одновременно жестом приглашая коллегу пройти дальше. Завальный послушно двинулся за Президентом, недоуменно покачивая головой. Через коридор они вышли в другой зал. Там все пространство было занято лежащими на полу людьми.
— Почему все лежат, Владимир Владимирович? — молил он об объяснении.
— Сам их спроси, — сказал Президент.
Завальный присел на корточки перед мужчиной и повторил свой вопрос. Тот лениво ответил:
— Пока эти сволочи к кормушке присосались, нет смысла.
— Кто они? — не понял Завальный.
— Сам что ли не знаешь? — безразлично произнёс собеседник, и показал пальцем на верх.
Завальный поднял глаза и заметил, что на потолок транслируется видео. Задирать голову было неудобно, и он лег на пол. Видео состояло из одной повторяющейся сцены — проезда тонированного Mercedes со спецсигналами по Калининскому проспекту. Сюжет не вызывал никаких эмоций, однако через некоторое время Завальный ощутил, что совершенно не хочет вставать. Президент схватил его за руку, поднял, дотащил до двери и вытолкнул из зала. В коридоре Завальный очухался.
— Почему вы их здесь держите?! — воскликнул он.
— Насильно, Алексей, здесь никто не работает. Тут большой конкурс.
Они пошли дальше по коридору. В следующем зале стулья несколькими рядами располагались вокруг сцены. На сцене возвышались две плазменные панели. На первой появлялись какие-то сообщения. На второй виднелся график, похожий на энцефалограмму. Рядом стояла медицинская каталка со старушкой. Все зрители плакали, вытирая слезы платками. Подойдя ближе, Завальный увидел, как на левом экране возникла надпись: «Ночной зимний велопарад — 1 миллиард рублей». Одновременно на правом мониторе график сердечного ритма бабушки резко замедлил свой ход. Алексей обернулся, чтобы спросить Президента, что здесь происходит, но тот исчез. Вдруг кожа бабушки начала быстро и страшно бледнеть, а на левом экране появилась запись: «Празднование Дня России — 12 миллиардов рублей». Бабушка заохала так жалобно, что Завальный бросился к ней со словами: «С вами всё в порядке?» «Да где уж в порядке, милок!» — страдальчески произнесла она и ещё раз охнула так, что оппозиционер не выдержал, взвалил её на плечи и потащил к выходу, крича: «Доктора! Позовите доктора!!!».
Добежав до двери, он выбил её ногой и рванул по коридору, продолжая звать помощь. «Кто-нибудь, откройте!» — орал он. Стены коридора начинали сужаться. Завальный не сдавался, и, обдирая локти, пробирался вперед. Вдруг свет погас. Споткнувшись, он повалился на пол.
Старушка со страшным звуком грохнулась о бетон. Завальный достал из кармана смартфон, включил фонарик и подполз к несчастной. «Держись, милая», — шептал он. И вдруг увидел, что затылок бабушки разбит. Из дыры в её черепе торчат провода, микросхемы и аккумуляторы. Завальный застыл в шоке. В это время в его голове зазвучал голос Президента: «Алексей, мне нужно было отлучиться. Возникло одно срочное дело. Я уже далеко, поэтому решил воспользоваться Прямым включением. Знаю, у тебя много вопросов. Но всё достаточно просто. Ты ведь, как и все в России, думал, что в Лубянских подвалах происходит что-то страшное. Это ни для кого не секрет, правда? Мы поначалу посмеивались над суевериями. Значения не предавали. Мало ли о чём говорит народ. Глупости всякие. Но некоторые события, не буду говорить какие, заставили поменять точку зрения. Нельзя против природы идти. Связь со страной рвётся. Хрущёв, помнишь, как закончил… Прости, не могу больше говорить, премьер Израиля идет. Будет время, заходи еще, поболтаем». Президент отключился.
В стене коридора со скрипом отворилась дверь. Свет и шум с Большой Лубянки ворвались внутрь. Завальный пополз. На выходе его ждал дежурный сотрудник ФСБ. Служивый помог оппозиционеру подняться на ноги, и отряхнул на нём одежду.
Алексей задумчиво побрёл по улице в сторону метро.
«Взрослый человек, а все по подвалам лазает», — подумал сотрудник, глядя ему вслед.
«Опять нае..ли, — подумал Завальный, — одно слово, жульё».