Ночь Белого Старца
У каждой народа есть свои заветы. Но их стали забывать, либо придерживаться моде. А тем заветам, которыми невыгодно придерживаться просто не придают значения – так удобно. А ведь то, что почиталась веками, никогда не бывает просто так…
Заян обычный гуртоправ, он худородной, то есть без влиятельной родни. В Калмыкии, где многое решают родственные связи – это большой недостаток, чтобы пробиться. И Заян это понимал, поэтому трудился всегда в поте лица, мечтая о том, что его детям повезет больше и конечно – это зависит от него тоже. Единственный его блат это Хамышев Темян. Темян его одноклассник, ещё по школе ребята заметили, что Темян подлый стукач и лизоблюд. И частенько поколачивали его, не редко весьма жестоко, Заян от природы не терпел жестокости и постоянно заступался за Темяна. А потом так и привык к нему, что посчитал за своим долгом защищать Темяна, кроме него было не кому. И хотя Темян, тоже не имел изначально влиятельной родни, но благодаря упорству, везению и подлости он стал главой района. Дружбу они сохранили, хоть она стала тяготить Заяна. Но он ничего не мог поделать. Его старший сын вскоре заканчивал юридический. Конечно, он мог своими силами засунуть сына в «ментовку», но такую участь для него он не хотел. Заян мечтал, чтобы его сын сидел где-нибудь в комфортном кабинете, в белой рубашке. Не иначе как в прокуратуре, а может быть и в суде. Хамышев предал и кинул всех своих друзей из прошлого. А вот Заян остался с ним, ему было нечего с ним делить. Зато все говорили, Заян знает степь, как свои пять пальцев. Он ведает все рыбные места, миграции сайгаков, может даже выследить волка или лису и прочую дичь. С ним было не страшно ездить даже ночью, он помнил наизусть все бугры и ямы в своем краю.
Но сам Заян охотиться не любил, не было ему такой личной надобности, но однажды пришлось. Это были 90-ые, голодные, злые. Калмыкия гремела на весь мир благодаря шахматной олимпиаде, которая ничуть не кормила народ, а только иссушала. Темян уже изрядно потрепал личное поголовье скота Заяна, по праву власть имущих, так как нужно было кормить приглашенных гостей, нужны были деньги, много денег на олимпиаду, которые выжимали по капле, с кого только можно было. Закупка кормов и даже медикаментов больно била по карману Заяна, а у него уже было трое детей, которых нужно было кормить.
Однажды,в селе его за руку схватила старая учительница и повела за магазин. Это была его первая учительница. Сгорбленная старушка, вытирая слезы и пряча глаза причитала:
- Заян, сыночек, помоги. Внуки дома месяц мясо не видели, зять спился, без работы, дочь лежит, болеет. Мясо бы нам, покушать, наконец-то, авось ей полегчает. Ты не подумай, я не за так прошу. Но на баранину у меня не хватит, мне бы сайгачатину самый раз. Когда охотники привозят, её сразу же разбирают, пока я добегу на своих больных ногах, уже и нет, ничего.
В тот месяц Заян сам начал ездить на охоту. Его навыки и опыт делали свое дело. Мужчина молча привозил вечером тушки в школу и раздавал учителям. За спасибо, не глядя никому в глаза. Менты его не трогали, считали другом прокурора Окуня. Но Заян не считал его своим другом. Окунь помогал, воровать и беспредельничать Темяну и прочим шакалам, ввергая свой народ в пучину бедности ради собственной услады. И каждую более или менее значимую комиссию щедро потчуя и одаривая. Хамышев отличный организатор, и всегда угадывал, что нужно и понравится приезжей комиссии. На пару с Окунем он организовывал досуг, приезжавшим комиссиям. Им в этом содействовал помощник Окуня некий Шавкин. Но все называли его за глаза Шафкой. И Шафка очень гордилась, что она не абы какая, а прокурорская Шафка! Шафка в этих вакханалиях играла роль трезвого водителя и часто мальчика на побегушках. Но при комиссии Окунь и Темян к нему относились уважительно и снисходительно. Они понимали, что члены комиссии, люди других национальностей, им важно видеть, что калмыки тут не наглеют и не ставят себя выше остальных. А у Шафки была гремучая смесь всего не калмыцкого, и от нужности случая подчеркивал значимость той или иной крови в своей родословной. И всю эту кампанию Хамышев любил, возить на чабанскую стоянку Заяна. Пресыщенная комиссия требовала зрелищ и крови. Чтобы добыча с охоты была увесистая и дорогая выпивка на столе. И удобной добычей в таких случаях часто оказывались безропотные сайгаки. Заян всегда сопровождал их и помогал охотиться. Очередную продажную комиссию, с главой, с прокурором и златокудрой Шафкой. После того как они загоняли сайгаков и расстреливали их. Все ехали пьянствовать на стоянку Заяна. Окунь с Хамышевым всячески ублажали и выслуживались перед комиссией. Заяну было мерзко на это смотреть. Что потомки великого Чингис – хана. Так прогибаются перед чужаками, которые за их харчи с удовольствием позволяют им и дальше грабить свой народ, опуская его на самое дно. В этом плане Шафке было всё равно. Тот наблюдал за этим с каким-то тайным удовольствием. Что калмыки так прогибаются перед чужаками, чтобы те закрывали глаза на то, как они сами грабят и обижают свой собственный народ. Заян в эти моменты уходил курить на улице, заходил в кошару где лежали тушки перебитых сайгаков. И тягостно думал – «Зачем?» Но тут же появлялся Шафка и давал распоряжение, завтра утром привезти тушки к нему домой. Шафка не ел сайгачатину, но продать и заработать – святое дело.
Та ночь была такой же. Заян заранее сказал жене уехать в село. Он не разрешал своей семье прислуживать за столом приезжей комиссии. Позвонила мать, она давно была в курсе этих дел. Старушка ругала сына, что он истребляет сайгаков, а ведь они священные для калмыков животные. Ведь их по преданию защищает сам хозяин местности калмыцкое божество - Белый Старец. И ладно бы сам от нужды стрелял, так нет, возит на них чужаков. Позволяет чужакам на их земле убивать сакральных калмыцких животных. Заян отмахивался от матери, привычными отговорками, что не он такой – жизнь такая. Что это всё бабкины сказки, сайгак обычное животное и т.п.
На очередной такой охоте сайгаки были уже загнаны и сбились обессиленно в кучу. Пьяные мужики хаотично стреляли в кучу, ликуя и выкрикивая ругательства. Заян отошел немного в сторону. И привычно смотрел на бойню. Как ему стала резко плохо. Он стал терять сознание, из носа пошла кровь. На несколько мгновений он потерял сознание, упав на землю. Перед тем, как закрыть в глаза. Он ещё раз посмотрел на бойню. Из клуба пыли посередине стал образоваться белый столб дыма, который преобразовался в силуэт пожилого мужчины в белом одеянии, тот посмотрел на Заяна строгим взглядом и погрозил пальцем. Но Заян быстро пришел в себя, и даже смог сам обратно приехать. Только случившийся его очень смутила. Он не верил, что Белый Старец существует, и решил, что это недосып, нервы. Заян редко пил с комиссией, но тут напился. Позвонила жена, поняв, что Заян пьяный. Разозлилась и сказала, что сейчас же приедет с детьми. Но мужчина об этом уже не мог думать. Все закончилось далеко за полночь. Пьяного Заяна кто-то уложил в его комнате. Посредине ночи он проснулся от мерзких хихиканий возле уха. Заян встал, не понимая, что это. Окна были не зашторены, полная луна светила прямо вглубь комнаты давая хорошую видимость. На его кровати сидело нечто нечеловеческое, косматое громко хихикая. И тянула к нему свои длинные костлявые лапы. Заян в миг протрезвел. Он слышал про шулмусов и даже верил в них, но чтобы прямо в его доме, не ожидал. И тут же придя в себя, он схватил со стенки ружье и стал отчаянно палить в это существо. Оно подпрыгнуло, и стало с визгом метаться вихрем по комнате. Но Заян продолжал стрелять из своего многозарядного ружья. Наконец – то оно утихло, и как будто испарилось. Заян понимая, что разнес всю комнату, аккуратна наступая на осколки экрана телевизора, дошел до выключателя и включил свет. И тут же ахнул, упав на колени! На его кровати лежала застреленная жена. Напротив, с дивана медленно сползало окровавленное тело сына. А его девочки–погодки лежали в луже крови под окном. Мужчина протяжно завыл. Вырывая свои волосы на голове. А потом весь дрожа, в лихорадке побежал в кошару. Он быстро нашел веревку. И хотел уже вздернутся, в едином порыве. Как услышал чей-то стон, со стороны дома. «Неужели кто-то выжил?» - мелькнула спасительная мысль у Заяна. И он, семеня ватными ногами, побежал обратно. Но увиденная картина снова заставила его едва не сойти с ума. На кровати вместо жены лежала кровавое тело сайгачьей самки. На диване вместо сына, подстреленный лично Окунем молодой самец. А под окном два тельца маленьких сайгачат. Заян сполз по стенке. Он не знал, что и думать. В лихорадке трясясь, Заян закрылся в машине, и постарался забыться, потерять сознание и уснуть. Чтобы утром проснутся, и всё это оказалось лишь кошмарным сном. Лишь бы они были, живы…
Утром его, разбудил рабочий. Тот не на шутку испугавшись, спрашивал, кто расстрелял всю комнату хозяина? И какой идиот, раскидал там вчерашние сайгачьи тушки? Заян тут же позвонил жене. Они были в селе живые и здоровые. От её голоса он сам не заметил, как по его щекам покатились слезы счастья. Заян не был поэтом, а если бы и был, то все равно словами не описал, как он их любил. С тех пор Заяна стала преследовать галлюцинации, маленький белый сайгачонок ходил по стоянке и постоянно на него смотрел. Мужчина понимал, он больше не сможет, не имеет право охотиться. И принял очень трудное для него решение. Он уехал в бурятский дацан. Сказав родным, чтобы его не ждали, за старшего оставляет сына. А жена может, строит свою судьбу с другим человеком.
Через 10 лет он вернулся, в красном монашеском одеянии. Поселившись в старом доме у матери. Люди шли к нему очередями. Он никому не отказывал, принимал всех. Многое изменилось за 10 лет. Окунь умер от осложненного геморроя, лучшие врачи не смогли его спасти. Шафка, несмотря на молодость, помер от рака мозга. А Темян умирал от рака желудка. Заян не мог к нему не прийти. Вся его богатая комната была усеяна лекарствами. Запах стоял невыносимый. Бывший глава похудел на столько, что был похож на мумию. Только живот выпирал, как могильный холмик. Сильнодействующие наркотики уже не помогали. Голос его давно сел и звучал, как охрипший стон.
- Заян-друг мой. Ты единственный, которого, я никогда не забывал. Я всегда знал, что ты особый, что ты никогда не оставишь друга в беде. Я помню до сих пор, как по школе. Я уже упал, из носа хлынула кровь, а меня продолжали бить тяжелым сапогом по лицу, я умолял, я плакал. А остальные обступили и смеялись, с того дня я стал ненавидеть наших людей, ведь все они смеялись надо мной тогда. А ты. Ты единственный, который подошел. Заломал тому руки, и швырнул об стенку. Ты подошел ко мне, пыльного, грязного, униженного. Ты поднял меня и повёл к себе домой, где умыл и успокоил. Я никогда этого не забывал, ты всегда заботился обо мне, никогда не бросал. Я ведь такой худородный, как и ты. Всегда всё сам, сам поднимался, ненавидя и при этом выплясывая. Выслуживался, предавал, кидал, толкался, всё ради семьи. Ты же такой же, ты должен меня понять и простить. Мне не на кого было надеется. Я тоже заслужил хоть какого-то милосердия и понимания! Я всегда всё сам! Ради семьи!
- Пять квартир в Элисте, квартира в Москве, несколько любовниц. Тоже имели жизненное значения для твоей семьи, Темян?
- Но это же власть, увлекся. Меня никто не останавливал, все трусливо заглядывали в глаза и выслуживались, как и я сам. Я не виноват, что меня не остановили.
- Нас всех останавливают, нам всем дают знаки, просто некоторым удобно их не замечать. Ты должен был остановиться. А сейчас ты отрабатываешь все мучения, которые принес всем живым существам. И они только начались и ещё продолжатся после твоей смерти. Прими это как должное и заслуженное, уже ничего не изменишь, только можно уйти с миром, тем самым облегчив себе часть страданий.
Темян ещё умирал несколько месяцев в невыносимых мучениях, от которых в конце концов лишился разума.
Автор Галинадар