Рассказ из серии "Собачья жизнь"
Из машины её пришлось выносить на руках, и не потому, что у неё не было сил. Конечно, она была сильно истощена: рёбра можно было пересчитать на глаз, а шея была настолько тонкой, что её можно было обхватить двумя пальцами. И талия такая изящная, как у трёхмесячного щенка.
Да и общий вид был довольно неухоженный: давно нечесаная шерсть свисала неопрятными клочьями, свалявшимися в огромные колтуны . Глядя на неё, сердце кровью обливалось от жалости, но всё же...
Когда я её вывела из той злополучной квартиры, где ей пришлось голодать ни одну неделю, она на удивление довольно бодро вышагивала по улице, чуть не оторвав мне руку. В машину запрыгнула сама, даже без всяких уговоров, из чего можно было сделать вывод, что поездки в авто для неё привычное дело.
Но когда дверцу машины открыли уже у нас во дворе и Злата увидела Багряна и Аргунь, которые вполне интеллигентно любопытствовали, кого это мама им привезла, она смутилась, возможно, испугалась, во всяком случае, самостоятельно выходить из машины она отказалась.
Денис взял её на руки и поставил на землю. Она вся скукожилась, хвост поджат, ноги дрожат, глаза опущены долу.
«Бедняжка...» — подумала я.
Багрян с Аргунью вели себя великолепно, никаких распальцовок, недовольства, одно любопытство. Если бы они только знали... Да и у кого же поднимется лапа на такую бедолагу.
Осторожно они обнюхали новоприбывшую, которая, мелко дрожа, терпеливо снесла таможенный досмотр, и милосердно отошли.
— Ну, что, Злата, пошли? — спросила я и двинулась не спеша к дому, намереваясь её прежде всего покормить.
Надо сказать, что она сразу назначила меня своей опорой и защитой, возможно, я сама дала ей такой повод. Увидев, что я удаляюсь вдаль, она поспешно засеменила за мной, всё так же поджав хвост и опустив глаза долу.
Багрян и Аргунь проводили её удивлёнными взглядами. Конечно, им, выросшим с нами со щенячьего возраста, был непонятен этот страх, неуверенность и чувство уязвимости. Чувства той, что дважды теряла своих хозяев.
Зайдя в дом, она даже не полюбопытствовала, куда же её привели. Никакого интереса, ноль стремления исследовать новую территорию. Злата стояла в коридоре, опустив голову и всё так же дрожа, как овца, которую привели на заклание. На кухню она отказалась заходить напрочь, впрочем, как и в комнату.
«Бедняжка...» — снова подумала я и вынесла ей миску с кормом прямо в прихожую, где она стояла, как вкопанная.
Увидев еду, Злата, наконец, вышла из ступора и начала её жрать. Именно жрать, а не есть. Она глотала, захватывая в пасть столько корма , сколько поместится и, не жуя, глотала, не останавливаясь ни на секунду, пока миска полностью не опустела.
Я, привыкшая наблюдать, как Багрян придирчиво выбирает сначала одну гранулу из абсолютно таких же других, тщательно её жуёт, а потом также не спеша определяется со следующей, была, конечно, поражена.
Покончив с кормом, она, наконец, подняла на меня глаза, в них был вопрос.
— Нет, Злата, пока хватит. — ответила я, чувствуя себя бессердечной. — Нельзя сразу много. — добавила я оправдываясь.
Она продолжала на меня взирать с тем же вопросом в глазах. Нет, нет, в этом взгляде не было негодования или требования, это был взгляд несчастнейшего создания, когда-нибудь ступавшего по этой земле.
«Бедняжка...» — это уже становилось рефреном.
— Ну, хорошо, — засуетилась я. — Вот, если ещё одну маленькую горсточку.
И я насыпала ей ещё немного. Не успела последняя гранула достичь дна миски, как та уже вновь опустела.
Я принесла ей миску с водой и поспешила скрыться на кухню. Кому охота чувствовать себя извергом. Услышав странное бульканье, я выглянула в коридор.
Пила она так же, как и ела. Засунув щипец по самые глаза в воду, Злата жадно пила, успевая выбулькивать из носа лишнюю воду, оттого и такой звук. Высунув его на секунду, чтобы набрать в лёгкие ещё воздуха, она ныряла а миску опять. Создавалось впечатление, что пьёт она не только пастью, но и ноздрями или даже не пьёт, а ест эту воду. Такого я раньше никогда не видела.
Для справки: Шипцом у борзых называют переднюю часть головы от глаз до кончика носа, у остальных пород собак это называется мордой.
Опять же всплыло сравнение с Багряном, который лакает водичку так, что ни одна капля не прольётся мимо и, не дай бог, носик намочить. Он у нас очень брезгливый и чистоплотный. Такой водопой, конечно, у него отнимает немало времени, но кто его когда торопил?
После перекуса я решила её осмотреть. Она терпеливо переносила мои прикосновения, но стоило мне взять в руки ножницы, чтобы отстричь один особенно безобразный колтун на её попе, как она испуганно взвизгнула, хотя я даже не успела до него дотронуться.
«Ладно, это может и подождать». — подумала я и отложила страшный инструмент.
— Пойдём, пройдёмся. — предложила и открыла дверь, приглашая её выйти из дома.
Злата с испугом заглянула мне в глаза и осталась стоять в коридоре, по видимому, она решила не покидать место , где её хотя бы кормят.
«Бедняжка...» — уже привычно промелькнуло в голове.
Так как у меня были дела во дворе, я решила её не принуждать и оставить в доме, если ей так спокойней. Но стоило мне пересечь порог, как она засеменила за мной, не желая оставаться в одиночестве.
Выйдя на крыльцо, Злата остановилась. Багрян и Аргунь, всё ещё недоумевая от такого непонятного им поведения, подошли вполне чинно поближе, как бы предлагая познакомиться с ними поближе. Но она на них никак не реагировала. Вскинув на меня испуганный взгляд и торопливо семеня, она двинулась за мной. Куда я, туда и она.
Так она и ходила за мной первую неделю по пятам, как будто боялась потеряться. Если я присаживалась отдохнуть, она укладывалась рядом. Свернувшись калачиком и прижавшись к ногам, Злата скромно лежала, потупив очи и не реагируя на призывы собак составить им компанию. Стоило мне встать, как она поднималась и семенила за мной следом. И это постоянное выражение глаз, как у ослика Иа, когда он потерял свой хвост.
«Бедняжка...»
Багрян и Аргунь вскоре потеряли к ней всяческий интерес и перестали обращать на неё хоть какое-то внимание.
Довольно быстро она отъелась и стала уже походить на борзую. Мне удалось в несколько заходов привести немного в порядок её шерсть, расчесать и срезать колтуны. О том, чтобы разобрать их, как я делала это Багряну, который выносит эту процедуру невозмутимо, как танк, не было и речи. Стоило хоть немного натянуться волоску, как она взвизгивала и пыталась от меня сбежать. Поэтому колтуны было проще отрезать.
Понемногу она начала адаптироваться и даже отходить от меня на метр- полтора, а затем и входить в контакт с другими собаками. Она явно поначалу старалась произвести на них хорошее впечатление, вела себя скромно, чуть что извинялась, расшаркиваясь и опуская очи долу.
Вот эта фотография красноречиво демонстрирует первоначальное распределение ролей:
А надо отметить, что на тот момент Злата была в два раза старше обоих моих собак, а это в стае что-нибудь да значит, а посему отведённое ей место в иерархии её вскоре перестало устраивать.
Она была умна и по-женски изворотлива и, оценивая ситуацию, степень надёжности сложившихся границ и распределение ролей, разработала для себя вполне рабочую тактику.
Багрян — это Багрян, кобель, вполне доминантный и даже очень ничего. Он вожак априори и с этим ещё можно смириться, но эта мелкая Аргунь...
И постепенно, понемногу она начала подыматься с колен и испытывать Аргунь на прочность.
При этом ей было важно сохранить статус «бедняжки» в моих глазах, ведь это давало ей определённые плюсы. Поэтому она действовала очень осторожно: то проходя мимо Аргуши, вынудит её отступить в сторону, то сунет морду в её миску, то втиснется между нами, подставив свою спину под гладящую руку.
И так потихоньку, помаленьку она оттирала Аргунь, стремясь занять её почётное место рядом с Багряном.
Продолжение Место под солнцем Сиротка Часть 2
Не пропустите видео "Ох, уж эти детки..", где Злата уже в статусе королевы-матери.
Ещё на канале: