История человечества – это история освоения тех или иных технологий. (При этом интересно, что история собственно техники и технологий известна довольно слабо). Если раньше, в эпоху изолированных регионов, к конкретной технологии каждая культура шла постепенно и своей дорогой, то теперь, в эпоху глобального мира, всем людям, в общем, доступны все технологии (другой вопрос, что многие технологии очень дороги и сложны). При этом в разных уголках мира люди все еще живут на основе разных культурных парадигм и установок, то есть, по сути, живут в разных исторических эпохах. И создается впечатление, что все культуры идут по одним и тем же путям к одним и тем же целям. На самом же деле это не так, и существует много путей развития, и не обязательно все культуры идут к одним и тем же целям и технологиям, однако современная высокая технологичность пытается захватить весь мир и всех людей.
Истории известны ситуации, когда одни люди внедрялись в общество других людей, не соответствовавших уровню технологического развития первых. Не то, чтобы вторые именно отставали от первых в развитии, но технологии первых были сложнее и производительнее технологий вторых. И первые давали вторым какую-то свою технологию, но вторые оказывались к ней совершенно не готовы, и полученная технология шла им во вред (в частности, об этом мультфильм Роберта Саакянца «Топор»). Такая технология резко изменяла возможности людей и шла в разрез с привычным образом жизни и мысли; люди не могли с ними справиться со столь радикальными переменами. Результатами были разрушение оснований культуры, уничтожение привычной среды обитания, а нередко и значительные жертвы среди своего собственного сообщества. В общем, новая технология, вполне безобидная для одних людей, приводила других к катастрофе!
Отсюда можно сделать предположение, что если дать людям технологию, которую они станут активно использовать, но с которой они не смогут справиться, и не смогут от нее отказаться, люди или просто истребят, перебьют друг друга; или так изменят свою жизнь, что их жизненный уклад очень сильно изменится, их культура уйдет в прошлое и люди растворятся в других национальностях, которые справляются с технологией. При этом создателя технологии довольно трудно будет обвинить в том, что он кого-то уничтожает; виноваты только люди, которые не справляются с технологией, но продолжают ее использовать, фактически сами уничтожая себя. Конечно, некоторая моральная ответственность на изобретателе лежит, но кто сейчас о такой ответственности помнит?
Попробуем описать модель такого намеренного технологического истребления. Она состоит из нескольких задач. Первая задача – само изобретение технологии. Не надо думать, что все изобретено и открыто; вполне могут существовать сотни пустых ниш, о которых мы даже не догадываемся; кроме того, можно воплощать еще не осуществленные идет из фантастики. Вторая задача – внедрение технологии. Оно, скорее всего, будет лавинообразным, то есть поначалу какое-то время технологию будут использовать мало и лишь отдельные люди, но потом на нее случится «бум», и очень многие станут ею пользоваться, причем себе во вред (не замечая того, или замечая, но не будучи в силах от нее отказаться). Третья задача – охранение от технологии тех, кого нет цели (не предусмотрено, нельзя) истреблять; впрочем, кто готов к технологии – тот и не истребится. Естественно, не исключены провалы: или технология не будет подхвачена (или будет подхвачена не теми, кем ожидалось), или технология не будет должным образом работать (или будет работать излишне хорошо, «слишком так»), или технология окажется слишком ресурсоемкой или дорогостоящей.
Очень важна скорость, с которой будет происходить истребление; она может быть двух типов – быстрой и постепенной. Быстрое истребление занимает очень короткое время (с исторической точки зрения), буквально несколько лет, вряд ли больше 10 лет. В этом случае речь, скорее всего, идет о взаимном истреблении силовым путем или катастрофическом изменении окружающей среды, заставляющей людей сменить место жительства. Война или просто нестабильная социально-политическая ситуация, приводящие к большому потоку беженцев, в общем, походят под описанную технологию (все прибывающие и прибывающие в Европу беженцы из Африки европейцами не станут, но и африканцами быть перестанут). Но это довольно грубая и заметная работа; можно действовать и потоньше.
Постепенное истребление растягивается на несколько поколений, на десятилетия. Раз запущенное оно или в самом начале нанесет некоторый урон (может быть даже заметный) по какой-то важной жизненной точке, что подрубит основания жизни людей; или постепенно будет наносить незаметный урон, который станет накапливаться с годами, пока не убьет культуру или не изменит ее до неузнаваемости. Главное здесь – нарушить стабильность и (или) сменить вектор движения с роста на упадок. Быстрым такой процесс не будет, но он будет незаметен (его могут заметить уже тогда, когда будет слишком поздно), и от него трудно будет защищаться, что сделает его крайне опасным. Идти такой процесс должен сам собой, то есть он не должен требовать поддержки и подпитки. То есть раз начавшись он довольно быстро должен начать сам подпитывать и поддерживать себя. Грубо говоря, он может быть одновременно болезнью и средством от нее же.
Истребляющая технология не обязательно должна быть новой; она может быть и старой, но используемой по-новому или очень массово; это может быть та самая хитрая ловушка, которая спрятана у всех на виду. Кроме того, часто совершенно случайная технология может оказывать такой неожиданный и мощный эффект. Технологию нужно давать только тем, кого хочешь истребить, и ограждать от нее тех, кого хочешь сохранить; естественно, истребляются не совершенно все люди, а только та или иная группа, народность, раса.
Отдельно здесь можно сыграть на прекращении самовоспроизводства людей, обрыве потомства – или на развитии бесплодия, или на чисто психологической потере желания иметь детей, или на отказе людей растить детей на основании своих прежних культурных традиций. Вообще, поколение, не родившее детей, становится последним в своем биологическом роду; поколение, не передавшее детям традиции, становится последним в культуре.
И тут возникает вопрос: не проводятся ли подобные попытки «выщелкивания» людей (а фактически скрытого геноцида) где-то и кем-то в наши дни? (Если есть глубинные и темные области государства, то, значит, в них могут быть глубинные и темные, как технологические, так и философские разработки). Тут не надо говорить о теориях заговора, в которые, если кто и верит, так только те, кто вместе с этим верит в гороскопы и магию. Здесь речь идет о куда более сложных, тонких, антисенсационных вещах и работах, возможно, не очень больших и старательно закамуфлированных групп людей. Вполне вероятно, что никто не занимается этим профессионально, и эти работы могут быть побочным результатом какой-то основной деятельности.
А вот история России с начала XX века – это как минимум два тяжелых культурных слома и отказа от своего прошлого. Это огромное количество жертв Революции, репрессий и Великой Отечественной войны. Это колоссальная эмиграция и потеря значительной части активного населения. Это не менее колоссальная иммиграция, в ходе которой представители Кавказа и Средней Азии занимают как раз основные культурные и экономические центы. Это и очень стабильная государственная система, которая может существовать очень долго, будучи совершенно не продуктивной. В этом свете перспективы России в будущем видятся крайне мрачными и печальными; и не видно, что может нас спасти.