Статья из географического альманаха «Земля и люди» за 1974 год. Автор Р. Баландин
Осенью 1972 года мне довелось работать в Казахстане. Мы обследовали Мынбулакскую впадину, расположенную в Приаральских Кызылкумах. Она проектируется под водохранилище. Отсюда воды северных рек предполагается направить в южные пустыни.
…Мы летели над плоской поверхностью плато, из конца в конец исхлестанной двойными полосами — колеями автомашин. Вдруг впереди открылась бескрайняя впадина, напоминающая гигантскую сковороду, в которой жарятся на солнце груды песка и светлые, плоские, как блины, солончаки.
Это Мынбулак (в переводе с казахского — «тысяча родников»).
В западной половине впадины словно замер штормовой океан. Десятиметровые песчаные гряды, вытянутые на северо-запад, подобны гребням волн.
Восточная половина впадины напоминает море в штиль: обширный гладкий такыр, на котором можно было бы разместить крупный город. В южной части такыра еще издали бросилась в глаза мрачноватая толпа «вулканов».
Вблизи они выглядят веселей. У каждого на макушке торчит хохолком высокий тростник. По склонам змеятся ручьи. Кое-где белеет соль — как на крупах усталых лошадей. Темнеют заболоченные участки и грязевые натеки. Изредка сквозь траву вспыхивают зеркальца воды.
Воздушный вездеход АН-2 несколько раз заходил на посадку, пытаясь приземлиться между холмами. В один из заходов, когда мы пикировали прямо на «вулкан» и он быстро рос на моих глазах, пришла в голову мысль: а что если на дне впадины полным-полно подобных холмов? Только не все они молодые и статные, как эти. Самые древние, на западе, присыпаны пылью и песком (они могут выносить песок снизу вместе с водой). В восточной части они еще растут и торчат, как на ладони. А еще восточнее, у основания останцовой горы, должны бы прятаться в долинах самые молодые «вулканята».
Посадка среди «тысячи родников» не удалась, и нас высадили восточнее, на плоском голом темени горы. Дул сильный холодный ветер. Ночью пошел дождь. Утром временами сыпалась снежная крупа. Зато — нет худа без добра! — мне представилась возможность проверить свою догадку и поискать места рождения «вулканов» Мынбулака.
Невдалеке от нашей палатки, судя по карте, должны были находиться два родника.
Спускаясь в обширную долину, я вдруг замер от неожиданности. Из нешироких ложбин и промоин там и сям выскакивали сайгаки, не слишком грациозные животные, нечто среднее — между газелями, козлами и антилопами. Тотчас вся долина пришла в движение. Сотни, едва ли не тысячи сайгаков, пережидавших здесь непогоду, стали «стекать» вниз по склону. Дальние животные сливались со светло-коричневой и бурой землей, и казалось, что перемещаются огромные полосы почвы.
Долина была «опечатана» копытцами сайгаков. Местами находчивые животные выбивали в глинистом грунте глубокие лунки, в которых скапливалась грунтовая вода.
Родников я не отыскал. Однако обнаружил «новорожденного вулканенка»: округлое возвышение, на котором глина вспучена, разрыхлена, влажна и прорезана руслами ручейков. Невдалеке было еще одно такое же возвышение, но тоже без воды. Возможно, родники к осени пересохли.
Пока я возвращался к палатке, пока мы обедали и собирали свой скарб, пока навьюченные рюкзаками шагали с горы на запад, я пытался вообразить, как могут возникнуть подобные «вулканы».
Удивительные эти холмы до сих пор почти не изучены. Сведения о них скудны и противоречивы. Одни из исследователей предполагают, что тут налипала и закреплялась пыль в местах выходов подземных вод. Другие считают, что холмы — останцы, которые сохранились от выветривания, увлажненные восходящими родниками. По мнению третьих, вспучился слой глины под давлением артезианских вод. Воды эти заключены в песках, подстилающих палеогеновые глины. Такие объяснения предложены теми, кто работал здесь прежде.
…У первого же «вулкана» мы с наслаждением сбросили рюкзаки. Налегке обошли холм. Под ногами хлюпала вода и жидкая грязь.
Ручьи стекали с вершины. По-видимому, временами с водой изливались песок и грязь: остались натеки. По всему склону — травы (соседний гидровулкан был почти без растительного покрова, будто облезлый). На вершине — болотце, которое заросло трехметровым тростником, шуршащим пушистыми метелочками.
На западном склоне — округлый бугорок (среди тростника ярко алеют огоньки шиповника). Не подобие ли это паразитического кратера настоящего вулкана? Но если вулканы — огненное дыхание глубоких недр — уничтожают все живое, то гидровулканы — так, пожалуй, вернее их называть — несут пустыне живительную прохладную подземную воду…
Пожалуй, получается не так хрестоматийно просто. Если географически, в мгновенном срезе бытия, который мы называем настоящим, вулканы подобны огнедышащим драконам, то геологическая их роль прямо противоположна. Из недр они выносят в ландшафтную сферу огромные массы пепла, растворов, лав — как бы удобрения для микробов и растений. Так что в геологической истории деятельность вулканов стимулировала обновление жизни, развитие биосферы.
Совсем иное — гидровулканы. Сейчас они несут в пустыню воду и жизнь. Но вода, испаряясь в жарком сухом воздухе, оставляет на поверхности налет соли. Со временем образуются бесплодные солончаки и даже солевые пласты. Так случилось во впадине, соседней с Мынбулакской: на месте озера Арыс лежит гигантская плита каменной соли.
К сожалению, люди, осваивая пустыни, порой становились на тот же путь. Яркая зелень орошаемых земель со временем перерождалась в мертвенную белесость солончаков. А ведь пустыня — это не мертвые земли. Нет, это — жизнь на пределе жизни. Это величайшая победа растений и животных, ежегодно из века в век превозмогающих яростный зной, жгучие морозы и неистовые ветры, которые развевают в пыль холмы и горы и вздымают, гоня по равнине, высоченные волны барханов…
Неподалеку от бугорка с шиповником мы устроились на ночлег. Поужинав, забрались в спальные мешки.
Перед сном я вновь стал размышлять о гидровулканах. Обдумывал то одну, то другую версию, соединял их в разных комбинациях, пытался придумать что-нибудь новое. И наконец решил: если объединить имеющиеся гипотезы и чуточку дополнить их, может выйти нечто похожее на истину.
Рождаются гидровулканы там, где под напором артезианских вод вспучивается слой глины (если мощность его не превышает трех-двух десятков метров) и по трещинам на поверхность выбиваются родники. Со временем вода промывает трещины и одновременно предохраняет влажные глины от пустынного выветривания (сухие глины шелушатся и легко сдираются ветром). Пыль и песок налипают на влажные склоны останца. Так начинает оформляться конус гидровулкана. Но главное, родники начинают выносить по промытым трещинам из-под земли глину, пыль, песок. Напоры артезианских вод здесь достаточно велики — нередко превышают сто метров.
Это действительно похоже на настоящий вулкан — только без всяких взрывов, парогазовых фонтанов, раскаленных излияний и т. п. Вода тут холодная, и песчано-глинистые породы она изливает холодные. Но если прикинуть объем пород, изверженных гидровулканами, он окажется не так уж мал: в среднем не менее миллиона кубометров в одном конусе.
…Пожалуй, мысли мои в то время не были такими складными. А когда я стал прикидывать объем гидровулкана, меня сразил сон.
…Утро было великолепное. Полная тишина. Небо удивительно чистой голубизны. У самой кромки горизонта расцвело розовое солнце. Все вокруг выглядело необычайно свежим и молодым, словно мир только что появился на свет.
Наши спальные мешки обросли пушистыми иглами инея: ночью был мороз.
Весь день мы знакомились со зрелыми гидровулканами, перёходя от одного к другому и отбирая воду из родников (к воде надо подниматься на вершины холмов высотой с двух-пятиэтажные дама). Склоны часто голые, со свежими натеками песка. Местами они усыпаны желвачками фосфоритов. Сомнений нет: все это вынесено из-под глин, где залегают фосфоритоносные пески.
Некоторые холмы опоясаны неглубокими западинами. Очевидно, они образовались оттого, что значительная масса пород была извержена на поверхность и в этих местах возникли воронки проседания.
На склоне одного из высоких гидровулканов обнаружили круглое, как блюдце, возвышение диаметром десять метров. Будто кто-то специально соорудил глиняную чашу и до краев заполнил ее вязкой голубоватой жижей. Она проминалась под ногами, как и мягкий матрац.
Невдалеке на том же уровне еще два подобных блюдца. По-видимому, время от времени из них, как паста из тюбиков, выдавливается под напором воды холодная глинистая жижа.
Пройдя пятнадцать километров, мы достигли холмов на границе с песчаным массивом Муюнкум. Родники тут встречались реже. Холмы в целом были выше, древнее, припорошены песком и пылью. Пожалуй, они тоже были гидровулканами в те времена, когда напор артезианских вод был сильнее. А теперь, достигнув «определенной высоты», угомонились, успокоились, перестали расти и вскоре исчезнут совсем — то ли сдутые вековыми ветрами, то ли засыпанные бродячими песками.
Происхождение песков Муюнкум, возможно, связано с гидровулканами. Конечно, здесь немало потрудился ветер, а некогда могли течь ручьи и реки, откладывая песок. (Неплохо бы попытаться выяснить, куда шел сток: во впадину, через впадину или же из нее. Третий вариант вполне возможен. На ранней стадии своего развития впадина могла напоминать гигантский гидровулкан. По мнению геолога П. П. Иванчука, многие бессточные котловины Средней Азии и Казахстана обязаны своим рождением деятельности гидровулканов.)
Местами в Муюнкумах обнажаются пески верхнемелового возраста (им около ста миллионов лет). Они тоже участвуют в формировании песчаного массива Муюнкум. И все-таки вряд ли дело обошлось без гидровулканов. Недаром вершины некоторых песчаных холмов увенчаны родниками. А в межгрядовых понижениях воды нет…
Впрочем, среди песков нам не раз встречались оазисы с тростниками и озерцами, созданные искусственно: из устьев скважин изливаются артезианские воды.
Когда мы построили карту гидроизопьез — линий одинаковых напоров подземных вод,- выяснилось, что вся Мынбулакская котловина подобна исполинскому колодцу, из которого изливаются на поверхность артезианские воды. По подсчетам академика АН КазССР У. М. Ахмедсафина, общий расход родников Мынбулака достигает 500 л в секунду. Даже если эта цифра завышена, факт остается фактом: огромное количество воды, пригодной для питья и орошения, пропадает.
Мы еще со школьной скамьи знаем о том, что в пустыне главная ценность — вода. И конечно же, трудно примириться с тем, что так много драгоценной воды теряется без всякой пользы. Поэтому нужно использовать гидровулканы, которые, возможно, не так уж редки в зоне пустынь. Ведь, возможно, гидровулканы могут стать дополнительными источниками воды в пустыне. И эти источники воды, которые нам предоставляет природа, надо обязательно использовать.
Выходит, главное в пустыне даже и не вода: ее немало под землей. Главное — человеческий труд, умение использовать богатства пустынь, где кроме месторождеьий подземных вод много иных минеральных богатств и уж поистине неисчислимые энергетические ресурсы ветра и солнца.
