Все части повести "Аннушка" https://dzen.ru/suite/ec7dbe01-6386-4a70-b4c3-dd7ef1fb06e7
Когда умерла Пелагея, Анне исполнилось двадцать семь лет. Перестарок по тем временам. Но красота ее многих привлекала.
Жили в соседней деревне три брата - Михаил, Петр и Федор. В русских народных сказках обычно старший брат самый умный, а младший «дурачок». В этой семье наоборот было: старший Михаил очень любил женщин и вино. Кровь у него горячая: чуть что, сразу в драку лез. Не раз за это и срок заключения отбывал. Младший же Федор, наоборот, в Москве учился, стремился к чему-то. Убежденный атеист был. А Аннушка приглянулась среднему Петру, который, как среднему и положено, был «и так и сяк».
Хоть и не было в нем такого размаха, как в старшем брате, но кровь все равно очень горячей была. Вышла за него замуж Анна через год после смерти матери, а еще через год родила дочку Сашу. Петр хоть и моложе жены был, но ревновал ее к каждому пню, хотя и повода она не давала. А что совсем уж плохо - бил ее.
Младший брат его ругал за это, когда приезжал:
- Что ты за мужик, если на женщину руку поднимаешь?
- А!!! Так она и тебе приглянулась! - вскипал ревнивец и бросался на него.
Федор с Анной много разговаривали, но ни о чем таком, что не могли бы сказать в присутствии Петра, речи у них никогда не было, но разве объяснишь это человеку, у которого ревность весь разум накрыла? Так что со временем все реже младший брат стал в родительский дом выбираться, но с Аннушкой добрые отношения сохранил, хотя и не все в ней ему нравилось.
- Чего ты все молишься? - раздраженно спрашивал Федор.
- Так как же не молиться, это для меня так же естественно, как дышать...
- Надо же, глупость какую выдумала! От безграмотности вся твоя вера! Ты вот полгода всего и поучилась, поэтому поповский дурман так крепко в голове твоей и засел. А поучись ты как следует в школе, а уж особенно в институте - все бы это из тебя выбили, потому что умная ведь ты женщина!
- Тогда хорошо, что я не училась больше, - просто ответила Анна.
- Птицы есть такие, страусы. Сунут они голову в песок, и думают, что раз никого не видят, то и их никто не видит. И ты пытаешься от жизни прятаться. Вон старший мой брат сивухой пустоту заливает, а ты духовной сивухой. Как писал Карл Маркс, религия - опиум народа.
- Так какая же пустота, Федя? - удивилась женщина. - Нет у меня никакой пустоты.
- Кажется это тебе! В советской стране живешь, где великие дела каждый может совершить, а жизнь твоя проходит, как при старом режиме. Ну что это за жизнь? Ни образования, ни интересов настоящих, муж драчун...
- Петр хороший, просто ревнивый очень, - возразила Аннушка. - И почему так?
- От неуверенности в себе. А неуверенность - от недостатка образования, но, в первую очередь, от отсутствия классовой сознательности. Все-таки, что не говори, крестьянин - это тебе не пролетарий. Нет у него подлинного понимания того, что такое настоящий советский трудовой человек, и каково его великое призвание. Недаром наша первая Конституция за голос одного рабочего четыре крестьянских давала!
- А что же ты сам не рабочим стал, а инженером? - осторожно поинтересовалась женщина.
- Потому что стираются уже грани между рабочими и трудовой интеллигенцией, которая есть то же часть рабочего класса, так как вышла из него, вскормлена его живительной силой. Наша Сталинская Конституция 1936 года - самая демократическая в мире: она не только крестьянам дала равные права с рабочими, но и тем отщепенцам, которые на заре становления советской государственности избирательных прав были лишены - бывшим эксплуататорским классам. Теперь они не могут причинить никакого вреда нашей великой Родине! Но все равно высшее благо - это причастность к рабочему классу!
- Так ты же вроде всего год и поработал рабочим?
- Два. И вполне мне этого хватило, чтобы впитать в себя то необходимое для жизни, что может дать только гегемон - рабочий класс!
… Тяжеловато Анне такие разговоры давались, не все она в них и понимала. В Евангелии она читала, что гегемон (там игемон было написано) - это Понтий Пилат, а тут оказывалось, что рабочий класс. Если бы была она пограмотнее, то образы, проносившиеся в ее голове, сформулировала бы в виде вопроса - не умыл ли и новый коллективный гегемон руки - ведь хуже в стране стало, чем при «старом режиме», который все так кляли? Но чувствовала женщина, что Федор хороший, искренне верит в то, что говорит. Только совсем не в то, во что нужно верит, поэтому нужно молиться за него. Но молитва эта непростой была: Петр вдруг начинал ее к Феде ревновать, да так, что, случалось, и опять руку на жену поднимал. «Наверное, это потому, что обет я свой нарушила, так что нужно смиряться», - думала Аннушка.
А когда прожили они с мужем три года, родился у них сын.