Пётр Иванов умирал. Нет, конечно, у него ещё теплелась надежда, что все обойдётся и просто нужно отлежаться, но то как его выписали из больницы, как смотрели родные почти убрали мысли о выздоровлении. О смерти он особо не задумывался, как и о желании жить. Выводила из себя невозможность как раньше управлять своим телом, беспомощности которую не хотелось показывать близким. Хотя уж какое не показывать, когда даже поход в туалет казался почти непреодолимое проблемой. Тело не работало, любое движение надо было вспоминать и хотя сил вроде и хватало, но в глазах появлялись огненные "мушки", голова кружилась и первый шаг было невозможно сделать без посторонней помощи. От "утки" Пётр принципиально отказывался, приходилось терпеть и он практически перестал есть, позволяя себе только немного воды. Оказалось обходиться без пищи совсем не трудно, а даже хорошо. Еда вызывала тянущую боль где-то внизу и ощущение надутости в груди. Нет больших болей не было, просто болело всегда, но к такой боли он притерпелся и она совсем не мешала. О смерти он думал как бы немного со стороны. Страшно было не от её наступления, а от бессилия что-либо изменить. Паника появлялась, когда понимал, что его бросили умирать без помощи медиков, близкие не верят, что он встанет и его лежание тяготит их. Мысль о смерти уже не пугала, а вызывала жалость к себе и пробивала на слезы. Было стыдно ну как его мёртвого потащат с 3-го этажа. Его 100 килограммов тело будут тащить 2 задохлика, из под простыни выглядывает давно не мытые ноги... стыдно то как. Все люди будут жить, смотреть новости и кто-кого победит в Беларуси, а он этого не узнает. Потом мысли менялись и он думал как бабка обойдётся без его пенсии, кто поправит лестницу на даче. Думал о болезни, почему тело такое продажное и не слушается его. Что мешает подумать и выдрать из себя все больное. Иногда думать не хотелось и он просто смотрел в окно. Оно было напротив кровати и было удобно лежа на спине смотреть в него. Жалко, что было видно только верхушку дерева, часть крыши соседнего дома и маленький кусочек неба. Когда думать не хотелось можно было просто смотреть на ветки и небо, а потом вздрогнул понять, что лежал с закрытыми глазами. Особенно трудно было ночью. Пётр не любил темноту и ночью просил не выключать ночник. Сон не шёл, да и какой сон, когда не встаёшь с кровати. Так подремал и все. В освовном просто лежал с открытыми глазами. Думать целенаправленно не хотелось, так мысли двигались по своим странным путям. Вот, что-то звякнуло и слева как что-то мелькнуло. Пётр знал, что если посмотреть там ничего нет, но было жутковато. Мать рассказывала, что дед умирая видел кого-то в углу комнаты и говорил прогоняя их о чем-то. Дед воевал в гражданскую и отечествннную, наверно много народа на саблю намотал, о ком-то жалел значит. Что там после смерти Пётр не думал, где-то все равно была мысль, что это не конец. В бога в смысле старика с бородой в окружении толпы сопровождающих не верил, хотя допускал чего-то подобного к кому можно обратиться, когда совсем плохо, не столько за помощью, сколько для успокоения. Поэтому к смерти относился философски, больше с позиции жалости о потерянном знании, незавершенных планах и несбыточных хотелках. И стыдно сказать немного ждал её. Как хотят иногда выпить водки и заснуть, чтобы избавиться от беспокоющей мысли. И хотя он никому не говорил, стыдясь своей слабости, он хотел, чтобы умирая он был не один. Но и напрягать никого этой просьбой он не стал. Насчёт смерти у Петра было свое представление, все-таки не мальчик уже и были в жизни моменты задуматься о ней. Из каши разрозненных мнений он сформировал свое отношение к ней - смерть это то, во что мы верим. А верил он в то, что в посмертии все будет хорошо, ад это муки совести, а рай, куда он собирался попасть - это то, во что верил и желал для себя. О своём желании Пётр не распространялся, только иногда мысленно проговаривал его.
Пару раз он думал, что умирает. Это случалось когда вдруг "плыла" голова а в животе возникала горячая волна, все - с ужасом думал Пётр, хотелось звать на помощь, кричать, потом все отступало он успокаивался и произошедшее с ним казалось смешным. Он даже улыбался вспоминая это. Надо же, а я то решил все, умираю. Вот смеху то было, если бы народ стал звать. А может ну её эту смерть, что её звать, она сама придёт. Сегодня вечером было особенно тягостно. Телевизор он давно не смотрел, все эти надуманные проблемы не вызывали никакого интереса, первое время работающий телевизор ещё создавал некий фон, создавая иллюзию занятости, но потом стал отвлекать от мыслей и больше его не включали. Сегодня Пётр отметил, что если тихонько трогать что-нибудь кончиками пальцев, вслушиваясь в свои ощущения, то это позволяет не думать и просто приятно. Как снотворное со смешком решил он и вспомнил как по молодости с ещё первой женой любили засыпать поглаживая пальцем друг друга по спине в такт своим мыслям. Пётр начал шевелить пальцами та-та-ти-ти-там в такт поглажиаая простынь. Та-та и пальцы шли вниз по дуге, ти-ти поднялись вверх, замыкая круг. Там - спустились вниз и снова та-та... Пётр заснул и даже видел сон, он давно так хорошо не спал, сон был какой-то хороший. Он не помнил о чем, но чувствовал, что сон был хороший, было ощущение чего-то радостного, может даже того, что болезнь отступит и он выйдет на улицу... Глаза, надо открыть глаза и посмотреть нет ли солнца подумал Пётр. Но чувства тела не было, не было привычной боли, не было ничего, часы на стене были слышны, но движений в квартире не было. Наверно ещё рано подумал он. А я наверно умер. Но как приятно и благостно, как покойно. Ничего не болит и ничего не беспокоит. Как будто плывешь по спокойной реке и стоит отдаться этому чувству. В голову просилась какая-то мысль о тех, кто остался. Как надоедливая муха, не хочется думать ни о ком. Мне не зачем пытаться нарушить этот покой. Я не хочу назад к боли, к болезни, к людям. Надо просто плыть по этому покою. Перед глазами мелькнуло то, что Пётр много раз видел в мыслях - степь в цветущих маках, старенький газик и, почему-то молодая, жена умершая уже больше 20 лет назад. Поехали Петя, сказала она. Я здесь все знаю, нам туда где свет. Пётр повернул ключ стартера и включив передачу медленно двинулся вперёд к Свету.