IV. Выбор между правдой и иллюзиями
Вспомним фрагмент с Настей. Как я уже сказала, Лука отдаёт предпочтение иллюзиям в вопросе выбора между мечтаниями и правдой, то есть реальностью.
Почему? Думаю, Лука видит в самообмане спасение человека от отчаяния. Грубо говоря, такие пустые мечты становятся надеждой, которая не даёт людям застрять опять-таки на дне. Она беспокоит их, тормошит, говорит, что необходимо выбираться отсюда. А потому у мечтающего человека с одной стороны всегда есть шанс выкарабкаться из любой передряги, а с другой навсегда застрять в собственной лжи.
Также тут можно раскрыть вопрос веры. Лука ведь говорит следующее:
Коли веришь, — есть; не веришь, — нет... Во что веришь, то и есть...
Таким образом, вера в лучшее становится спасением для людей. Что по сути напрямую связанно с религией. Вера в Рай (в лучшее) даёт надежду и силы для преодоления трудностей.
Тут ещё походим вокруг да около и приведём фразу Клеща:
Правды он... не любил, старик-то...
Очень против правды восставал...
Почему? Потому что правда в случае с обитателями ночлежки, пожалуй, сгубила бы почти всех из них.
А теперь один финальный большой фрагмент, иллюстрирующий в полной мере всё мировоззрение Луки:
Лука (задумчиво, Бубнову). Вот... ты говоришь — правда... Она, правда-то, — не всегда по недугу человеку... не всегда правдой душу вылечишь... Был, примерно, такой случай; знал я одного человека, который в праведную землю верил...
Бубнов. Во что-о?
Лука. В праведную землю. Должна, говорил, быть на свете праведная земля... в той, дескать, земле — особые люди населяют... хорошие люди! друг дружку они уважают, друг дружке — завсяко-просто — помогают... и все у них славно-хорошо! И вот человек все собирался идти... праведную эту землю искать. Был он — бедный, жил — плохо... и, когда приходилось ему так уж трудно, что хоть ложись да помирай, — духа он не терял, а все, бывало, усмехался только да высказывал: «Ничего! потерплю! Еще несколько — пожду... а потом — брошу всю эту жизнь и —уйду в праведную землю...» Одна у него радость была — земля эта...
Пепел. Ну? Пошел?
Бубнов. Куда? Хо-хо!
Лука. И вот в это место — в Сибири дело-то было — прислали ссыльного, ученого... с книгами, с планами он, ученый-то, и со всякими штуками... Человек и говорит ученому: «Покажи ты мне, сделай милость, где лежит праведная земля и как туда дорога?» Сейчас это ученый книги раскрыл, планы разложил... глядел-глядел — нет нигде праведной земли! Всё верно, все земли показаны, а праведной — нет!..
Пепел (негромко). Ну? Нету?
Бубнов хохочет.
Наташа. Погоди ты... ну, дедушка?
Лука. Человек — не верит... Должна, говорит, быть... ищи лучше! А то, говорит, книги и планы твои — ни к чему, если праведной земли нет... Ученый — в обиду. Мои, говорит, планы самые верные, а праведной земли вовсе нигде нет. Ну, тут и человек рассердился — как так? Жил-жил, терпел-терпел и все верил — есть! а по планам выходит — нету! Грабеж!.. И говорит он ученому: «Ах ты... сволочь эдакой! Подлец ты, а не ученый...» Да в ухо ему — раз! Да еще!.. (Помолчав.) А после того пошел домой — и удавился!..
Все молчат, Лука, улыбаясь, смотрит на Пепла и Наташу.
Интересно, что Лука улыбается, говоря об удавившемся человеке. Некий оксюморон, только вот старику не смешно, ему не забавна смерть несчастного. Лука улыбается, потому что страдания человека закончились, а сам удавившийся наконец пришёл к Богу.
Подвести итог образу Луки, а вернее его роли в жизнях обитателей ночлежки можно цитатой из Евангелие за авторством исторического прототипа книжного странника:
На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии
