Давно это было. Сразу после войны. Возвращался с фронта солдат. Путь до деревни был далек. Кое-где попадались попутки. На них и добирался.
И вот заветный указатель: "Андреевка 35 км." И тянулась вправую сторону от большой дороги, извилистая проселочная тропа, скрываясь за горизонтом родных полей. Где-то там, совсем недалеко, ждут его старенькие родители, любимая жена и дочка.
Ноги сами понесли солдата вперед, по заветной тропке, навстречу родимому дому.
Долго ли, коротко ли - прошел солдат километров двадцать, и застала его ночь: жуткая и темная. Лежал в рюкзаке "вечный фонарик", но с его помощью много не высветишь. Прошагал солдат еще с километр и решил заночевать в поле. Благо, погода стояла теплая. Сойдя с тропинки, нашел он место где трава росла погуще и только собирался расположиться на ночлег, как вдруг, совсем недалеко, метрах в двухстах впереди, мелькнул огонек. Солдат двинулся ему навстречу и обнаружил, что вышел к избушке, в окне которой горела большая восковая свеча. Солдат удивился.
Насколько он помнил, в этой местности были только поля, и ближайшей деревней была его родная Андреевка. Может за годы войны кто-нибудь построил здесь домик?
Он осторожно заглянул в окно избушки. При свете свечи солдат разглядел большую печь, грубый деревянный стол, высокую кровать. У стола сидела красивая женщина и пряла пряжу, а рядом с ней прикорнула девушка, не уступавшая той в красоте.
Солдат тихо постучал по стеклу. Женщина отложила кудель и ладошкой пригласила его зайти в дом. Солдат вошел в избу и сказал:
- Мир дому вашему, хозяюшки.
Те покивали головами, и женщина произнесла:
- Проходи, солдатик, отдохни с дороги.
Солдат скинул рюкзак, поправил гимнастерку и сел на стул возле печки.
- Я сам с Андреевки, зовут Федором,- сказал солдат,- а ваш дом в этом месте впервые вижу.
- Муж мой построил три года назад,- ответила женщина.- Потом на фронт ушел и погиб.
- Да. Война многим судьбы попортила.
- Ты наверное есть хочешь, солдатик,- спохватилась женщина и кивнула девушке. Та сноровисто собрала на стол. И откуда только еды столько понадостовала?
Люди в те времена голодали все, а у этих и мясо жаренное, и рыба печеная, и пироги с начинками разными. Однако долго не стал задумываться солдат. Присел к столу и давай уписывать за обе щеки. Пока ел солдат, женщина поставила перед ним бутыль с самогоном. И самогон, знаете, такой мутненький и на фоне огурцов соленых смотрится очень даже ничего. Налила ему женщина в стакан этой соблазнительной жидкости. Солдат не побрезговал, неспеша, с расстановкой, принял поднесенный стакан, хрустнул огурцом соленым, и чувствует: так томно и хорошо ему становится!
А женщина отложила пряжу и вместе с дочкой вдруг начинают к нему ластиться. А солдат будто скован. Хочет отогнать их, но сил нет. А тем только того и надо. Отвели они Федора на кровать, а сами легли с ним по обе стороны. Женщина стала гимнастерку ему расстегивать, а дочка ее с пряжкой на ремне возится.
Тут солдат силы все собрал, да как крикнет:
- А ну оставьте меня, ведьмы, Христа ради!
И вмиг все исчезло. Сознание Федора будто провалилось куда-то и вдруг очнулся он и видит, что лежит на земле, а по бокам его два страшных скелета лежат. Солдат вскочил на ноги, по сторонам осмотрелся и затряслись у служивого поджилки. Стоит он посреди старого погоста. Вокруг гнилые покосившиеся кресты, а рядом две могилы разрытых, а в них два пустых гроба. Видимо скелеты, что рядом с ним лежали, из них поднялись. Ни жив, ни мертв, бросился Федор прочь с кладбища. Долго бежал, пока не наткнулся на маленькую деревеньку. У первой же старухи, сидевшей у забора на лавочке спросил, что это за деревня.
- Грибовка,- прошамкала та.
Солдат оторопел. Слышал он про одну Грибовку, но та находилась от Андреевки чуть ли не в ста километрах. Спросил солдат старуху про Андреевку. Та подтвердила, что до нее не меньше ста верст.
Пришлось Федору снова выбираться на тракт и ждать попутных машин. На этот раз он без приключений добрался до своей деревни, а про тот случай рассказал уже через много лет