Взятый в плен в бою у оз. Семискуль крестьянин Ялуторовской слободы Лёвка Ушаков после своего возвращения рассказал, кто стоял за этой серией нападений на остроги и слободы Тобольского уезда:
«…в 201-м году взяли ево Левку Казачьи Орды воинские люди в полон з бою, в то время как побили в Тобольском уезде у Семискуля озера тобольского дворянина Василья Шульгина с ратными людьми, и везли ево Левку и многих русских людей до каракалпаков связанных 36 дни, а было де Казачьи Орды и каракалпаков 1 300 чел.; и как их взяли, и он де Левка видел русского человека яицкого казака да 6 человек башкирцов, а те де башкирцы были с ними на бою; да в Каракалпаках же живут башкирцы во многих юртах з женами и з детьми заодно и на войну ходят вместе и вожем на слободы бывают оне ж башкирцы…» [МИБ. Ч. 1. С. 94.] Башкиры были не только «вожами», т. е. проводниками, но и вдохновителями и инициаторами нападений: «…и знатно по тому их наущению та орда под слободы подбегают и разоряют по вся годы, чего преж сего не бывало» [Памятники сибирской истории XVIII в. С. 84.]. Начальник главного правления казанских и сибирских казенных заводов В.Н. Татищев прямо указывал, что башкир свои нападения на русские селения «чинят под именем каракалпаков, Казачьей Орды и других своих соседей» [МИБ. Т. III. С. 481.].
В 1694 г. батыр Айлинской волости Уракай Юлдашбаев и его люди были «в Казачьей Орде и с Тевкихановыми [Тевки-хан – Тауке (Таваккул)-хан (1680–1715), правитель Казахского ханства и каракалпаков.] людьми шертовали и договорились, чтоб им весной, соединяясь всем вопче Казачьи Орды с людьми, притти на слободы войною» [МИБ. Ч. 1. С. 94.]. Набеги на сибирские слободы происходили и в последующие годы. Весной 1708 г. пленный мещеряк Юлдаш Утемышев показывал, что, когда он был у «башкиретина у вотченика у Карабаша [В документах упоминается «Карабаш батур», живший по р. Миасс с 60 дворами в ауле Карабаш. Ныне данное селение сызгинских башкир стало г. Карабаш Челябинской области.], и он де Карабаш говорил ему Елдашу, буде башкирцы воровские люди поедут по сибирскую сторону Уралу Камени, их башкирцов станут неволить и подзывать идти воевать сибирские слободы русских людей, и они де воевать с ними пойдут…» [МИБ. Ч. 1. С. 234.]. Показательны слова Карабаш-батыра о том, что в набеги он ходит по принуждению. Следовательно, далеко не все башкиры Зауралья были сторонниками войны. А «неволил» его, по всей видимости, тот же Уракай. За обещанием набега последовали действия. В конце мая 1708 г. тобольский воевода писал в Верхотурье: «А воровские воинские люди башкирцы около тобольских слобод облегли с войною и во многих местах воруют, деревни жгут, людей бьют» [Памятники Сибирской истории XVIII в. Кн. 1. 1700–1713. Петербург: Тип. министерства внутренних дел, 1882. С. 320.].
Однако до массовых нападений на сибирские слободы и серьезных столкновений с правительственными войсками пока дело не доходило, так как собственных сил у зауральских башкир для этого было недостаточно. Тогда Уракай-батыр, воспользовавшись затишьем на Ногайской дороге, обратился к Алдару с призывом начать войну на Сибирской дороге и в Сибири. Пленный башкир Айлинской волости Урусакай Туровтев показывал: «А подзывал де их с собою воровать вор Уракай Янташев (правильно: Юлдашбаев. – ред.); а к нему Уракаю пришли башкирцы ж с Нагайские дороги тысячи с четыре, а которых волостей не знает, с начальными людьми Айдаром Баем, да Абыли Аджи, Емалдай Бай, всего тысячи с четыре. Да Сибирских же дорог к ним же собрались башкирцов с тысячю человек; а начальныя де люди у них Абадак Курткачиков да вышеписанной вор Уракай с Табинскою волостью, да с двумя Алинскими волостьми, да Куваской [Имеется в виду Куваканская волость Сибирской дороги.], да с Возениской волостей, да Каракачкин с Кочюргацкими [Кок-Ергацкая (Кокеранская, Кук-Ерган-Табынская, Кок-Джюргекская) волость, входившая в Табынское объединение.] волостьми, да Карангул Кабалин с Каратабинскою волостью; и всего де было в собрании тысяч с пять» [Памятники сибирской истории XVIII в. С. 372–373.]. Таким образом, повстанцы сумели собрать 5-тысячное войско.
Еще до начала массовых передвижений повстанцев с Ногайской дороги на Сибирскую башкирскими предводителями было принято решение избрать нового хана. Дело в том, что после окончания «Казанского похода» Ибрагим-хан, некогда столь почитаемая фигура, в документах более не упоминается. Его исчезновение совпало с мучительной казнью в Казани его дяди, «святого султана» Мурада, словно это был один и тот же человек. Поскольку мистика не является предметом истории, внезапное исчезновение Ибрагим-хана приходится списывать либо на его смерть, либо на очередную династическую рокировку Алдар-батыра. Последнее, как нам кажется, ближе к истине. По всей вероятности, лидер движения за чингизидскую реставрацию и исламскую «реконкисту» решил сделать ставку на другого представителя династии Шибанидов-Кучумовичей. Ибрагим-хан был знаменем неудавшегося завоевания Казани, да к тому же он не имел даже небольшого числа воинов. Вероятно, поэтому Алдар-батыр решил призвать другого претендента на трон «вилайетов Тура и Башкурд», способного поддержать новый виток борьбы не только в качестве ее знамени, но и реальной вооруженной силы.
В сентябре 1708 г. уфимский воевода сообщал, что «от каракалпацкого хана Тевки [Видимо, казахский хан Тауке был в то время одновременно и ханом каракалпаков.] к ворам башкирцом, вначале к вору Алдару, пришли посланцы проведывать, что у башкирцов учинилось с русскими…». Служилые люди, которые еще продолжали разъезжать по башкирским волостям, приводя населения к присяге, сообщали, что башкиры «не токмо [не] шертовали, но и сами насилу уехали, а сказали что де им недосуг ныне шертовать, для того что де идут к ним каракалпаков 20 000…» [МИБ. Ч. 1. С. 250.]. Забегая вперед, скажем, что расчет на Тауке-хана, как и вообще на казахских Тука-Тимуридов, не оправдал себя. Принятие башкир в свое подданство грозило им серьезным осложнением отношений с могущественным Московским царством и не приносило почти никакой материальной выгоды, сравнимой, например, с данью, получаемой от населения присырдарьинских городов. Мало того, строптивые и непокорные башкиры подчинялись бы казахским ханам лишь номинально, сохраняя за собой полную свободу действий – даже на совершение набегов в казахские улусы. Поэтому Тауке-хан лишь «проведывал, что у башкирцов учинилось с русскими», не испытывая ни малейшего желания брать башкир под свою опеку.
Вести о том, что в Башкирию идут 20 или даже 40 тыс. каракалпаков, как покажут дальнейшие события, были не более чем слухами, распускавшимися повстанцами для устрашения властей и колеблющихся соплеменников. Поэтому самым важным в сентябрьском сообщении уфимского воеводы было следующее: «И к Алдару почали башкирцы съезжатца, а ясаку платить старого и в мысли их нет» [МИБ. Ч. 1. С. 250.]. Поскольку надежды на помощь казахов оказались тщетными, Алдар-батыр решил призвать султана из числа традиционных башкирских сюзеренов Шибанидов-Кучумовичей, живших среди каракалпаков. 3 ноября уфимский воевода докладывал: «…по подговору вышеписанного атамана башкирца Алдара идет каракалпацкая многая сила в Уфинский уезд, и тот Алдар поехал встречать» [Цит. по: Акманов И. Г. Башкирские восстания XVII–начала XVIII вв. С. 195.].
В начале 1709 г. стали приходить разноречивые известия. Так, кунгурский подьячий Василий Окоемов сообщал: «…башкирцы де Айдар посылал в Каракалпаки сына своего и привели каракалпацкой силы в Башкиры на Нагайскую дорогу 40 000». А пришедший в Белоярскую Теченскую слободу башкир Катайской волости Атаяк Назаргулов «сказывал»: «…из Каракалпак на Ногайскую дорогу пришол посол Тобурчуков сын Каип салтан, 25 лет, а с ним 56 чел. каракалпаков; а пришли де они под подзывке той Ногайской дороги башкирца Айдар Бая и Кучюка батыря с товарыщи; и Айдар де Бай и Кучюк Батыр (т. е. Кучум-батыр. – авт.) и все башкирцы Ногайские и Казанские и Сибирские дорог, которые воровали и воевали русские слободы в прошлом 1708 г., у посла Каип салтана многие куран целовали на том, что вместе в Сибири слободы и деревни воевать» [Памятники сибирской истории XVIIIв. С. 375–376.]. Упомянутый в документе Каип-султан Тобурчаков был Шибанидом-Кучумовичем, которого казахский Тауке-хан поставил во главе каракалпаков.
Однако дальнейшие события были сродни появлению тени отца Гамлета. Майор Дмитрий Угрюмов, сидевший в Катайском остроге, и приказчик Белоярской слободы Григорий Шарыгин сообщали в Тобольск, что «пришел на Нагайскую дорогу по подзывке башкирцов же Айдара с товарыщи ис Каракалпаков Кучюк хан во многой силе воевать Сибирь; и которые де башкирцы в прошлом 708 г. подходили под сибирские слободы, те все уехали на Нагайскую дорогу» [МИБ. Ч. 1. С. 251.]. Данное известие содержит в себе два важных момента. Во-первых, если верить словам русских чиновников, в Башкирию прибыл «ис Каракалпаков» провозглашенный еще в 1662 г. ханом Башкирии «царевич» Кучук, отец «святого султана» Мурада, хотя по показаниям последнего его отец давно погиб на войне «от Аюки-хана». Во-вторых, башкиры Сибирской дороги, которые в 1708 г. «подходили под сибирские слободы», зачем-то все уехали на Ногайскую дорогу.
Объяснение происходившим событиям можно найти в «отписке» казанского губернатора П.М. Апраксина в Разряд: «…уфинские де башкирцы все были в прежней измене и упорстве и даней с себя никаких не давали (…). И из них де пущие изменники Алдарка с товарыщи призвали к себе ис Каракалпак воровского хана Хазея, и тот де хан в феврале месяцев нынешнего 709-го г. с теми воровскими башкирцы в тех башкирских юртах, от Уфы ездою в 5-ти днях, в урочищах в Юрматинскую волость и многие де башкирцы по прелести тому хану с тем Алдарком шертовали…» [МИБ. Ч. 1. С. 258.] Словом, башкиры Сибирской дороги приехали к башкирам Ногайской дороги для церемонии провозглашения очередного хана Башкирии и для присяги ему. «Поднятие хана» происходило в Юрматынской волости, вероятно, у священной горы Тора-тау. Нового хана звали Хазей, т. е. Хаджи, и он приходился покойному Кучук-хану либо сыном, либо братом. П.М. Апраксин писал Петру I: «А которые есть пущие в ызмене стоят и привезли ис Каракалпак некакова воровского салтана, тому который у нас в Казани за ребро повешен, называют братом…» [Там же. С. 256.] То есть, по утверждению П.М. Апраксина, Хаджи-хан приходился Мураду Кучукову братом.
Власти были встревожены этими известиями и рассылали по сибирским гарнизонам острогов и слобод «прочётные памяти», чтобы держать «ружье во всякой готовности, безоплошно». Однако опасения властей о приходе большого войска со стороны оказались напрасными.
__________________________
История башкирских родов. Бурзян. Том 31. Ч.I. / С. И. Хамидуллин, Б. А. Азнабаев, И. Р. Саитбатталов, И. З. Султанмуратов, Р. Р. Шайхеев, Р. Р. Асылгужин, С. У. Таймасов, В. Г. Волков, А. А. Каримов, А. М. Зайнуллин – Уфа: НОЦ «История башкирского народа» ИИГУ БашГУ, 2018. С.127-209.
Салават ХАМИДУЛЛИН
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!