В 1948 г. на биологическом факультете МГУ царило оживление. Лекцию второкурсникам приехал читать не кто-нибудь, а Заместитель председателя Совета Союза Верховного Совета СССР. Да ещё академик, директор Института генетики, Герой Социалистического Труда, восьмикратный (!) кавалер Ордена Ленина и лауреат Сталинских премий.
Прочитав лекцию, академик и герой начал отвечать на вопросы, которые подавались ему в виде записок, содержание которых он зачитывал громким, поставленным голосом. Последняя из них звучала так: «А если осла раскормить, может ли он под влиянием условий внешней среды стать академиком ВАСХНИЛ?».
Осла-академика, героя, лауреата и прочая, и прочая звали Трофим Денисович Лысенко.
Выходец из крестьян Полтавской губернии, Лысенко в 1925 г. окончил Киевский сельскохозяйственный университет и стал работать на селекционной станции в городе Гяндже (Азербайджан). Станция входила в штат Всесоюзного института по прикладной ботанике и новым культурам, которым руководил Николай Вавилов.
7 августа 1927 г. Лысенко впервые попал на страницы газеты «Правда». В статье о его работе говорилось: «Лысенко решает (и решил) задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день… У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, признательно жмут ему руку».
Обратим внимание на «босоногого профессора»: именно это определение подняло Трофима Денисовича на заоблачные высоты советской иерархии.
Многие годы коньком Лысенко было ускорение развития и повышение урожайности растений с помощью термического воздействия. Суть этого процесса можно прочесть в многочисленных работах биологов, но его суть устами Лысенко кратко изложил журналист В.Федорович в той самой статье в «Правде» от 1927 г.: «Каждое растение нуждается в определённом количестве тепла. Если всё измерить в калориях, тогда проблема (кормовых культур) для зимних полей может быть решена на маленьком старом клочке бумаги!».
Вот что привлекло советских начальников от сельского хозяйства – простота. Волшебный метод «босоного профессора» позволял решить сложную проблему «на клочке бумаги»!
Воздействие температур легло в основу методики, получившей название «яровизация». Суть её в том, что, если проросшие семена озимых подвергать воздействию низких температур, урожайность будет расти. Не вдаваясь в научную суть этой проблемы, следует отметить, что яровизацией в 1920-е – начале 1930-х гг. увлекались не только в СССР, но и в других странах, однако она в качестве метода увеличения урожайности себя не оправдала. Разумеется, не оправдала она себя и в СССР: в конце концов, растения живут и развиваются по одинаковым законам и при капитализме, и при социализме.
Другое дело, что в США и странах Европы, после ряда опытов, признали идею яровизации несостоятельной. В СССР выдающийся учёный Н.Вавилов тоже в своё время отдал дань увлечению яровизацией, но поставил на ней крест, выяснив её неэффективность.
Другое дело – Лысенко. Для него успех яровизации был карьерным плацдармом. Уже в начале 1930-х «босоногий профессор», обласканный властью, добился массового внедрения яровизации в колхозах и совхозах, хотя предварительные опыты дали сомнительные результаты. В 1934 г. Трофим Денисович стал академиком (правда, пока Украины), в 1935 г. он получил первый Орден Ленина. Лысенко даже издавал «Бюллетень яровизации», в котором размещались победные реляции об успехах. Как отмечали биологи, они были основаны на прямых фальсификациях. Но в 1941 г. лысенковский метод – по другому его не называли – внедрялся уже на 14 миллионах гектаров!
Никаких результатов яровизация не дала, хотя средств поглотила много. Великая Отечественная война поставила крест на эксперименте, а после войны о нём уже не вспоминали. Однако провал лысенковского детища уже не был опасен для его карьеры: бывший «босоногий профессор» занял место в колоде крупнейших советских чиновников, пониже разве что Берии или Молотова.
Фантазия у академика была буйной, энергии – через край, и, после «успеха» яровизации, он выдвинул ещё не одну «революционную» идею в области растениеводства. Он предлагал методику чеканки растений (обрезание побегов, ускоряющее плодоношение); летнее высаживание картофеля для улучшения его качества; заявлял о выведении быстро созревающих сортов пшеницы.
Во всех случаях он добивался выделения средств на свои эксперименты, и включения их в планы работы сельхозпредприятий. Для доказательства успеха своих начинаний Лысенко беззастенчиво фальсифицировал результаты.
Суть карьерных успехов Лысенко осталась прежней: он показывал руководству страны, что все проблемы сельского хозяйства можно решить «на клочке бумаги» – быстро, легко и дёшево. Хотя сами эксперименты стоили государству недёшево.
В СССР было немало талантливых и опытных учёных, которые первоначально поддерживали молодое дарование, закрывая глаза на его неудачи и малоприятные личные качества. Среди них был и Вавилов.
В 1936 г. Лысенко и уже сложившийся вокруг него круг лысенковцев – И.И.Презент, Д.А.Долгушин и др. – вступили в борьбу со сторонниками генетики (сами они генетику отрицали). После нескольких месяцев бесплодных дискуссий (плодотворными они быть не могли из-за малообразованности лысенковцев) спор вступил в новую стадию. В 1937 г. журнал «Яровизация» опубликовал статью ярого лысенковца Презента, в которой генетики обвинялись в поддержке троцкистско-бухаринской оппозиции. В том же номере журнала была и статья с нападками на Вавилова (Медведев Ж.А., Медведев Р.А. Взлет и падение Т.Д.Лысенко; Кто сумасшедший? – М.: Время, 2012. – 360 с).
Статьи, в которых генетики, прежде всего Вавилов, объявлялись «врагами народа», появлялись то в одном научном журнале, то в другом.
А Лысенко в 1938 г. стал президентом ВАСХНИЛ – организации в то время очень влиятельной. Получив в свои руки мощный административный ресурс, Лысенко усилил давление на Вавилова – его бывшего учителя и покровителя. В июне 1939 г. сторонник Лысенко Презент направил в Совнарком докладную записку, в которой говорилось: «Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно не терпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались…» (И.И.Презент, Докладная записка председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову о международном генетическом конгрессе, Государственный архив РФ).
Весной 1940 г. по настоянию Лысенко заместителем директора Всесоюзного института растениеводства, во главе которого стоял Вавилов, стал сотрудник НКВД, единственной задачей которого было собирание компромата и написание доносов на Вавилова и его сотрудников. Его «труд» не пропал даром: в августе того же года Вавилов был арестован. После его ареста директором института растениеведния был назначен, разумеется, сам Лысенко – вряд ли ему была нужна очередная должность, зато исчез его главный и самый авторитетный оппонент.
Вавилова обвинили во «вредительстве» и руководстве никогда не существовавшей, выдуманной в НКВД «трудовой крестьянской партии». Во время «следствия» Вавилов подвергался избиениям и пыткам. 9 июля 1941 г. Вавилов был приговорён к расстрелу, заменённому на 20 лет лагерей. Он умер от голода в Саратовской тюрьме 26 января 1943 г.
Советский, а впоследствии американский биофизик Валерий Сойфер пишет: «История расправы над школой Вавилова не оставляет сомнения в причастности Лысенко к этому позорному событию в жизни СССР. Его роль в гибели Вавилова, Карпеченко и других генетиков и цитологов очевидна…» (Сойфер В.Н. Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР. – 5-е изд. – М.: ЧеРо, 2002).
В заключении погибли и другие крупные советские генетики – Г.Д.Карпеченко, Г.А.Левитский, Л.И.Говоров, К.А.Фляксбергер.
После гибели Вавилова и других генетиков Лысенко продолжал борьбу с их памятью, их последователями, а также с зарубежными генетиками. Но выдавал на-гора и собственные разработки: например, идею посевов по стерне с целью защиты озимых посевов от морозов. Это метод сразу же начали использовать в Сибири, что привело к загрязнению полей и уменьшению урожая. Но на карьерный рост академика это не повлияло.
Лысенко забрасывал несчастное советское сельское хозяйство всё новыми идеями – сажать картофель для экономии только верхушками клубней; резко увеличить площади под просом; внедрять гнездовую посадку растений. Все эти идеи были либо безграмотными, и их внедрение (а он всегда добивался внедрения своих идей) приводило только к лишним затратам и не приносило результата, либо, в лучшем случае, плохо продуманными.
Новым коньком Лысенко стала ветвистая пшеница. В Средней Азии был обнаружен местный сорт пшеницы с ветвящимися колосьями, и в 1946 г. сам Сталин поручил Лысенко вывести полноценный сорт ветвящейся пшеницы. Воистину, два безграмотных «гения» нашли друг друга!
Сталин дал приказ, Лысенко ответил «есть!», и работа закипела. Быстро выяснилось, что среднеазиатская пшеница ветвится только при разреженной посадке, т.е. на обочине, на лужайке, но не на поле. Но академик и герой как-то умудрился даже засеять ветвистой пшеницей опытные участки (не иначе как вырастил колосья отдельно, а потом ссадил вместе), чтобы показать Сталину. В общем, ничего с ветвистой пшеницей не вышло, но карьере Лысенко неудача опять не повредила.
Но главным научным «шедевром» академика стала идея о превращении видов. «Теперь уже накоплен большой фактический материал, говорящий о том, что рожь может порождаться пшеницей, причём разные виды пшеницы могут порождать рожь. Те же самые виды пшеницы могут порождать ячмень. Рожь также может порождать пшеницу…», – писал Лысенко (Я.Л. Рапопорт. На рубеже двух эпох. Дело врачей 1953 года. М.: «Книга», 1998).
Тут, кажется, комментарии излишни.
«…Эти достижения Трофима Лысенко и его учеников были перечеркнуты теорией «воспитания» животных и растений, разработанной «народным академиком» совместно с ближайшим сподвижником И.Презентом. На одном научном совете последователь Лысенко – Презента докладывал: «Мы проводили опыты над крысами, обрезая им хвосты. Через пару поколений заметили, что крысы рождаются с меньшими хвостами. Еще несколько лет опытов, и мы получим бесхвостых потомков. Чем подтвердим правоту Трофима Денисовича!» «Таким образом, – бросил реплику один из присутствующих, – следуя вашей теории, девочки должны рождаться женщинами, а евреи и мусульмане – обрезанными?» (Е.Кокоулин «Наука на службе у власти». «Первая крымская» № 96, 21 октября/27 октября 2005).
В апреле 1948 г. жалоб учёных на Лысенко накопилось столько, что начальник Отдела науки Управления пропаганды ЦК ВКП(б) Юрий Жданов выступил в Политехническом музее на семинаре лекторов обкомов партии с докладом на тему «Спорные вопросы современного дарвинизма». Могущественный докладчик (сын секретаря ЦК Андрея Жданова) подверг сомнению ряд идей Лысенко, после чего тот обратился лично к Сталину, давшему указание провести сессию ВАСХНИЛ для окончательного урегулирования конфликта Лысенко с генетиками. Сессия была проведена в начале августа 1948 г.
Мероприятие проходило в духе времени: Лысенко как его организатор заранее обеспечил себе большинство. Его сторонники бичевали противников («вейсманистов-менделистов-морганистов») как пособников мирового империализма, апологетов капитализма, милитаризма (?!) и расизма. В ход шли открытые угрозы и запугивание: «вейсманистам» постоянно напоминали о судьбе их предшественников, уничтоженных в лагерях.
Лысенко победил. Его противники были изгнаны с работы (около 300 человек), понижены с должностях или переведены в глухую провинцию. Многих заставили публично каяться и признавать «ошибки». Генетика была официально объявлена лженаукой и запрещена к изучению и преподаванию.
«…Где вместо доводов дубины,
Там от стыда краснеют стенки,
И на дубах растут лещины,
А на Опариных – Лысенки.
Весной 1948 года в Большой Коммунистической аудитории МГУ состоялась дискуссия по вопросам биологии. ...
Академик Т.Д.Лысенко заверил присутствующих, что без прямого воздействия на наследственное вещество, изменяя условия внешней среды, он этого достигнет за 2-3 года.
Немедленно появилась соответствующая частушка – о безграмотности наших новых научных руководителей:
Всё, что хочем,
Всё мы могем!
Сделаем гуся трёхногим!
Отрастим лягушке нос!
Превратим морковь в овёс!
За два года,
За три года
Переделаем природу!
Наша внешняя среда
Подсобит нам завсегда!
Во дворе, между Биофаком и Физфаком, на теннисном корте сжигали книги генетиков, дарвинистов и прочих «врагов народа» – М.М.Завадовского, А.А.Парамонова, И.И.Шмальгаузена. Горели книги Я.М.Кабака» (Т.В.Трифонова “Долгая жизнь в России”, М., “Собрание”, 2008, с. 131-136).
Трон под академиком впервые зашатался только в 1955 г., когда уцелевшие учёные осмелели после смерти Сталина. 11 октября 1955 г. 297 учёных разного профиля (биологов, физиков, математиков, химиков и геологов) направили в президиум ЦК КПСС письмо с критикой деятельности Лысенко. Они подчёркивали, что деятельность академика нанесла огромный ущерб советской науке, перечислив примеры его вредоносных идей и, по сути обвинив его в шарлатанстве.
Письмо поддержали (хотя и не подписали) президент АН СССР академик А.Н.Несмеянов и И.В.Курчатов, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Тем не менее «великий кукурузник» долго гневался и ярился, изо всех сил защищая Лысенко – не только земляка, но и имевшего схожий уровень культуры и интеллекта.
С поста президента ВАСХНИЛ Хрущёв Лысенко всё-таки снял, но в 1961 г… вновь назначил! Надо сказать, что неугомонный академик немедленно попытался вмешиваться в освоение целины, выдвигая, как и прежде, феноменальные по глупости и вредоносности идеи. Но только в октябре 1965 г., после отставки Хрущёва, Лысенко наконец-то покинул мир науки, которому он за три с лишним десятилетия нанёс огромный ущерб.
***
Секрет научного (точнее, антинаучного) и чиновного долголетия Лысенко – в том, что он идеально использовал все возможности сталинской эпохи. «Босоногий профессор», а затем и академик – это то, что было любо сердцам Сталина и его окружения. Парень из крестьян, настоящий самородок (тогда обожали «самородков», поскольку советская элита была малообразованной и ненавидела по-настоящему образованных людей). И этот «самородок» предлагал соввласти простые решения самых сложных сельскохозяйственных проблем, а малообразованные люди всегда верят в чудеса и волшебство. Они были особенно приятны совначальству, когда требовали малых усилий и затрат («…решить на клочке бумаги»).
«Его оружием было абсолютное отсутствие совести, параноидальная жажда власти, вызывающее невежество, самоуверенность, ложь, хамство и чудовищная пробивная энергия. Эти качества роднили его с правящей верхушкой.
Выступления Лысенко по стилю и риторике были похожи на речи Вышинского и других сталинских подручных: тонкий пронзительный голос, темперамент – на грани истерики. Как ни странно, это очень действует – и на толпу, и на власть. А у власти тогда были люди, к которым можно применить тогдашний термин «образованцы»: нахватавшиеся знаний «по верхам», а по сути своей – невежественные. И им дикие идеи «народного академика» очень нравились.
Ведь наука – это сложно. Это постоянный тяжёлый труд. Наука – это рефлексия, сомнения и никаких обещаний скорого успеха.
А Лысенко обещал всё, сразу и по мановению волшебной палочки» (Лавры Трофим-Денисыча, образованцы и старые грабли. https://drugoj-m.livejournal.com/).
Уместными были в те годы и личные качества Лысенко: неприкрытый карьеризм, цинизм, самоуверенность, жестокость не только к оппонентам, а ко всем, кто мог помешать его карьере, равнодушие к реальным результатам своей работы, готовность использовать самые грязные методы для достижения своих целей. Суть отношения Лысенко к науке лучше всего выражается в его собственных высказываниях: «Для того, чтобы получить определённый результат, нужно хотеть получить именно этот результат»; «Мне нужны только такие люди, которые получали бы то, что мне надо».
Упоминавшийся выше В.Сойфер пишет: «На примере деятельности Лысенко можно воочию показать сущность вмешательства коммунистов в сферу, где их участия не требовалось, где они нанесли урон, не преодолённый и сегодня. … Пример Лысенко стал аксиоматической формулой доказательства уродливости тоталитаризма» (В. Сойфер, 2001. «Власть и наука», Вашингтон).
Результатами деятельности Лысенко стала гибель нескольких ведущих советских биологов, аресты, ссылки, увольнения и унижения сотен учёных. Научную (антинаучную) сторону его деятельности Д.Лоравски характеризует как «восстание против науки вообще», а лауреат Нобелевской премии Германн Мюллер сравнивал её с знахарством, астрологией и алхимией.
«Академик и герой» оставил травматическую память. О нём писал В.Дудинцев в «Белых одеждах», его вывели братья Стругацкие в образе профессора Выбегалло в «Понедельник начинается в субботу», о нём – песня А.Макаревича…
Лысенко умер, но дело его живёт: в последние годы всё чаще раздаются голоса и появляются статьи, восхваляющие Лысенко. До сих пор в восьми (!) городах есть улицы, носящие имя «академика и героя» – это Арсеньев, Домодедово, Железногорск, Жигулёвск, Карловка, Коломна, Могилёв, Аннино и Клин (там не только улица, но и проезд).
Значит, не перевелись в России любители чудес и волшебства. Не исчезли поклонники ГУЛАГа, готовые загнать туда учёных, посадив в их кабинеты жуликов и шарлатанов.