Ночь легла в камыш.
На асфальте – тушь.
Пил бы небо с крыш,
Облака из луж,
Но сказали: "Кыш!"
Голосами стуж.
Сбил бы ноги в кровь,
Но сказали: "Брысь!"
И жар-птица вновь
В голубую высь
Унесла любовь,
Чтобы дать ей жизнь
Меж величавых лебедей,
Не вспоминая про людей.
Лучше не свои берега,
Чем о райской жизни слова.
Здесь людей манят жемчуга,
Ведь для них жар-птица – товар.
И опять по свету летят
Лучшие в округе стрелки,
А она – свободы дитя,
И легко обходит силки.
Так день за днём, из века в век
Жар-птицу травит человек.
Ей бы жить меж нас,
А не в сценах пьес,
Но пришёл приказ:
«Никаких небес».
И в который раз
На ушах весь лес.
И тугая плеть –
Той охоты мать,
А её жалеть,
Что судьбу ломать,
Коль велели в клеть
До зари поймать.
А ей без неба нет житья.
Кругом одна голиматья.
Лучше не свои берега,
Чем о райской жизни слова.
Здесь людей манят жемчуга,
Ведь для них жар-птица – товар.
И опять по свету летят
Лучшие в округе стрелки,
А она – свободы дитя,
И легко обходит силки.
Так день за днём, из века в век
Жар-птицу травит человек.
Вот и весь рассказ.
Был ещё пролог:
В предрассветный час
Молодой стрелок
Ту жар-птицу спас,
Развязав силок.
А ведь мог в чести
Он ходит тузом.
Сдав её, грести
Серебро ковшом,
Но сказал «Лети!
В облаках твой дом!»
Ей молодильных яблок дал
И, отпустив, не прогадал:
Лучше не свои берега,
Чем о райской жизни слова.
Здесь людей манят жемчуга,
Ведь для них жар-птица – товар.
И опять по свету летят
Лучшие в округе стрелки,
А она – свободы дитя,
И легко обходит силки.