В связи со вчерашней статьей про парковки — история: работал в заведении, где своей парковки не было, но так получилось, что кафе примыкало к парковке офисного здания, просто так совпало, что мы находились географически в самом интимном контакте; в связи с чем 99,99% гостей просили пустить их на «нашу» стоянку, приходилось буквально каждому повторять и объяснять, что это не наша территория.
И вот однажды приезжает к нам на чашку кофе сама Лилия Газизова, казанская поэтесса.
Вы знаете Лилию Газизову?
Это классическая сайлемская ведьма — рыжеволосая, на готик-имидже, руки в паутине сетчатых перчаток, в некотором смысле — чернокнижница (первая книга так и называлась - «Черный жемчуг»), она и сейчас-то эффектная, а в молодости наверняка разбила не одну сотню хрупких мужских сердец.
И при этом — секретарь журнала "Интерпозия", что издается в самой Америке, в Нью-Йорке. И при этом — член Пен-Клуба.
В «Википедии» написано, что она - «один самых заметных поэтов своего поколения», в связи с чем я уверен, что ее имя никому ничего не говорит.
И вот приезжает она и, как все, просит пустить ее на «нашу» парковку. Мы объясняем. Она говорит: «Ну не будьте вы формалистами». Мы объясняем. Она говорит: «Потеряли клиента». И ушла, больше у нас не показывалась.
Вот типичное стихотворение одного из самых заметных поэтов своего поколения, чьи стихи переводятся на немецкий, английский, французский, польский, румынский, болгарский, македонский, турецкий, армянский, словенский, латышский; называется «Настроение»:
Стать стрелкой на часах
Казанского Кремля.
Клавишей Delete
Мирового компьютера.
Дымчатым портсигаром.
Западающей си бемоль,
Утренним бесцветным мраком,
Всеми собаками мира.
Очками Exte на родной переносице.
Безвольным сердечным клапаном –
Чем угодно,
Лишь бы не Лилей Газизовой.
Ну?
А еще к нам приходил, и не раз, другой казанский поэт — Айрат Бик-Булатов. Иной раз — один, иной раз — с молодым казанским художником, как раз в тот вечер он подарил мне экземпляр только-только законченной на тот момент поэмы «Роденовский Бальзак», стоит теперь дома на полке прочитанных, иногда — с казанской художницей Татьяной Лярсон, каковая подарила мне как-то свою картину, я все жду, когда цены на ее творения пойдут вверх, чтобы продать какому-нибудь частному коллекционеру.
Так Бик-Булатов никогда не просил пустить на парковку. И не просил нас быть или не быть кем-то.
Вот типичное стихотворение Бик-Булатова:
Святое детство въежилось в букварь
И там заснуло на пяти страницах.
Чудак-поэт ушел грустить в январь,
Ему ночами одному не спится.
Он бродит среди вьюг и фонарей,
Как допотопный сторож с колотушкой,
У детских снов и детских букварей,
Подставленных под крохотные ушки.
О, не вспугните хрупкость детских снов
И тишины святой не потревожьте!
Поэт найдет себе и дом, и кров,
А нынче – спит в нетопленой сторожке.
Весной и утром встанет рано-рано,
Когда в лесу не занялась заря…
О, как прекрасно – ма-ма мы-ла ра-му –
На солнечной странице букваря!
А теперь рассмотрим зависимость качества художественного текста от требований автора пустить на парковку :-)
