Философ – человек, что ходит по краю языка между банальностью и непонятностью. И сложнее всего было тем мыслителям, кто создавал философский язык с нуля. Многие великие народы проходили этим путем, но греки были первыми. Поэтому остальные время от времени облегчали себе жизнь тем, что прибегали к калькам – с греческого и с латинских калек с греческого (так, например, возникли термины «этика» и «мораль»). Многие русские слова также возникли силами Кирилла и Мефодия путем кальки с греческого.
Иногда и сам язык в силу собственной лексики и/или грамматики сопротивляется рождению философии. Занятный пример из близких к нам времен: попытка перевести высшее образование в Казахстане на казахский язык. С философией этот процесс шел дольше всего (закончен ли сейчас - не знаю). Почему? Все-таки это язык кочевого (в прошлом) народа и высокие абстракции ему веками были не нужны. В итоге сперва возникали гибриды русской лексики и казахских флексий для абстрактных сущностей, а затем и множество англицизмов.
Если подумать, то и древнегреческим мыслителям тоже пришлось попотеть, используя как изобретенные слова (неологизмы), так и меняя смысл привычных слов из вокабуляра торговцев, ремесленников, военных, врачей и других.
К неологизмам можно отнести слова апейрон и атом - оба возникают через отрицание некого качества (бес-предельный, не-делимый). Другой пример: гомеомерия – слово, придуманное Аристотелем для описания учения Анаксагора. Оно соединяет слова «подобный» и «часть», а на деле означает мельчайшую частицу какой-то материи. Но в большинстве случаев философам приходилось использовать слова в переносном смысле и надеяться на их понимание через контекст.
В одних случаях это вполне понятные метафоры. Например, слово «космос», введенное Пифагором, означало боевой строй солдат – оно легко подчеркивало важность порядка и красоты в устройстве самого мира. Или платоновская хюле («материя») - слово, которое изначально переводится как "дрова, древесина", то есть нечто еще неоформленное мастером до готовой вещи. Огромную роль сыграло и слово эйдос: оно значит образ, облик, но в словаре Платона становится вечной «идеей». А у его противника Демокрита чаще звучит производное от него слово эйдолон, определяющее тонкие подобия вещей, отслаивающиеся от них (так он объяснял зрение). Иногда термином становились даже повседневные слова: у Аристотеля сюмбебекос – это уже не просто «кто-то/что-то пришедшее вместе с кем-то/чем-то еще», а важная онтологическая категория, позволяющая отделить «привходящее» от сущности вещи как таковой (кат' ауто - «само по себе»). Например, я как человек - это сущностное, а то, что я автор текстов - привходящее (могу быть, но мог бы и не быть им).
В других же случаях ассоциативная связь кажется зыбкой и неочевидной, однако для культурного сознания древнего грека все может быть иначе. Например, тот же Аристотель ввел понятие «категория», которое означает обвинение (а не предельно общее понятие). Другой пример тоже из Аристотеля: ключом к пониманию трагедии он называет «катарсис» (причем использует это слово в «Поэтике» лишь раз и никак не поясняет) - слово которое европейцы сперва перевели как «очищение». Однако в 19 веке Якоб Бернайс на основе других текстов укажет на то, что слово скорее всего относится к медицинской терминологии и обозначает очищение в очень прямом, физиологическом смысле – буквально опорожнение, облегчение (от какой-либо жидкости). Вот и попробуйте понять, что общего между финалом трагедии и вызванной врачом рвотой?
Наконец, самый необычный на мой взгляд пример – это Нус Анаксагора. Нус в его философском учении – это мировой разум, который гармонизирует мельчайшие частицы вещества (гомеомерии), из которых состоит мир. Но нус – это нюх, а точнее (как отметил фон Фриц) это слово производное от глагола со значением «находить что-то при помощи нюха». В таком ракурсе суть разума – открытие тайн и истин, движущееся каким-то наитием. Как точно заметил один русский философ: у философа есть профессия-близнец и это следователь, ищейка, человек, который задает вопросы и ищет несоответствия. И безусловно такой взгляд более характерен античному уму, нежели европейская модель, списанная то ли с арифмометра, то ли с каталога.