Полковник Герман Онищенко с напарником Добрыниным вторые сутки сидели в засаде. Обоим до смерти, до спазмов хотелось курить, особенно Герману — курильщику с пятнадцатилетним стажем. Но они знали: это табу. Слишком свежо в памяти было воспоминание о случае с их коллегами из отдела оперативной разработки по Приволжскому РОВД, произошедшем всего полгода назад.
...Тогда из-за нарушения должностной инструкции погибли четверо сотрудников, вот так же, как и они сейчас, находившихся в засаде. А случилось всё нелепо и бестолково. Они ждали одного авторитета — Батона, — проходившего по делу об организации азартных игр, на квартире его любовницы, на четвёртом этаже старой панельной пятиэтажки. Ребятам точно так же хотелось курить — шли четвёртые сутки ожидания.
И они не выдержали, закурили — одну сигарету на всех. В это время раздался звонок. Показывая пистолетом гражданской жене Батона — иди открывай, — руководитель группы стал спешно разгонять табачный дым. Но едва открылась входная дверь, бандит сразу почуял неладное — у него оказался чрезвычайно острый нюх. Он бросился назад, оперативники за ним. У них было категорическое указание взять его живым, поэтому стрелять никто не решился. Зато у подельников Батона (никто не думал, что он явится к своей женщине с дружками) таких указаний не было. Раздались выстрелы. Все четверо ребят были убиты наповал на месте. Батон с друзьями исчез.
Восстановить картину произошедшего помогла бабушка-соседка и вот эта подружка Батона, разбитная крашеная бабёнка, которую, к счастью, удалось задержать. Особенно следователей интересовало, знала ли она, что Батон будет не один. И было подозрение, что она могла как-то передать ему информацию о засаде.
Сидя сейчас на корточках под окном (чтобы его не было видно с улицы), Онищенко вспоминал погибших соратников. Какая нелепость! Вот Володя Крючков, совсем молодой парень, только-только женился, и тут такое... Вот Салимжан, лишь недавно вернувшийся из отпуска — он ездил к родителям и сестре в родной аул. Остальных погибших он знал хуже, но тоже отдавал дань уважения их профессиональным качествам.
Добрынин глазами показал, что пора перекусить. Полковник кивнул, и они стали накрывать на импровизированный стол — газету, расстеленную на полу. Раскупорили банку шпрот, нарезали ржаного хлеба, налили в стаканы, принесённые с кухни, красно-кирпичного крепчайшего чая из термоса. Добрынин вежливо протянул женщине, сидящей рядом с ними на полу спиной к стене, бутерброд со шпротами, но та помотала головой.
— А бутербродов с икрой нет, — сказал Добрынин, и женщина поморщилась от этого незатейливого юмора.