Рассказывает командир ПЛА К – 424 капитан 1 ранга Иванов Николай Александрович (здесь и далее курсив):
« Мы 23-и сутки под тяжёлыми паковыми льдами на широте Шпицбергена. Всплыть в случае необходимости и пробить их нет малейшей возможности. В СССР готовились к XXVI съезду КПСС, и наш поход должен был стать подарком партии от моряков-североморцев».
«…тишину пронзил звонок аварийной тревоги. Я метнулся в третий отсек - горела выгородка в районе гальюна. Раскидали ящики - пламени не видно. Дым из угольного воздушного фильтра. Будь это в Атлантике, я бы немедленно всплыл. Но над головой мощный лёд и запрет обнаруживать себя на поверхности. С каждой минутой росла токсичность воздуха. Химик доложил - концентрация углекислого газа увеличилась в 380 раз» (!).
Замполит капитан 2-го ранга Архипов попросил разрешения увести людей, не занятых борьбой за живучесть во второй отсек.
« Я разрешил. Но сначала приказал поднять давление во втором и четвёртом отсеках…»
Никто не имеет права покинуть аварийный отсек. Этот закон Иванов нарушил по праву командира принимать решения «по обстановке». Трудно принимать решения в считаные секунды в отравленной атмосфере, но распоряжение наддуть смежные отсеки было спасительным: когда моряки переходили во второй отсек, угарный газ не пошёл вслед за ними.
« Я приказал всплыть на перископную глубину и готовиться к пуску системы ЛОХ. В ЦП принесли записку: «…погибли штурман лейтенант Н. Шемитов и мичман Е. Баламатов…» Инженер-механик капитан 2-го ранга Анатолий Чумак с докладом: «Товарищ командир, половина дыхательных средств уже израсходована. Ещё полчаса, и погибнем все…» Сам еле на ногах стоит — наглотался дыма, пока отдавал распоряжения. Ведь всякий раз надо маску снимать… Ну, думаю, семь бед — один ответ. Раз трупы на борту, всё равно с должности снимут, чёрт с ней, со скрытностью, надо всплывать».
Чудо – полынья над лодкой была затянута лишь метровым льдом. К -424 всплыла.
«…чтобы вынести пострадавших…сняли койки, привязали к ним тела лейтенанта и мичмана и подняли их в ограждение рубки. Врач капитан Анатолий Двояковский стал делать им искусственное дыхание. И тут произошло ещё одно чудо! Покойники ожили. Тяжело отравленные парни стали дышать. Отдышался наверху и инженер-механик Анатолий Чумак, угоревший едва ли не больше всех».
Пламя удушили фреоном, отсек провентилировали. Стали разбираться. Установили - матрос закурил в гальюне и сунул окурок в угольный фильтр. Почти чистый углерод воспламенился. Матроса под суд отдавать не стали. Из похода К-424 вернулась без жертв, без потери скрытности, выполнив все поставленные задачи. Даже птицы в зоне отдыха остались живы. На причале в Гаджиево корабль встречали с оркестром.
Разбирались с командиром долго и строго. Разумеется, никаких наград за решительные и грамотные действия по борьбе с пожаром подо льдом никто не получил. Командующий флотилией вице-адмирал Матушкин объявил командиру К-424 строгий выговор. Дело дошло до командующего флотом и выше, но ограничились «строгачом» - наказывать дважды по уставу не положено.
Моряки знают, что пожар на подводной лодке подо льдом это … Имя капитана 1-го ранга Николая Александровича Иванова, выполнившего поставленные задачи, сохранившего жизни людей и корабль, навсегда останется в истории Российского подводного флота.
Источники: militera.lib.ru, Черкашин Н.А., Чрезвычайные происшествия на советском флоте, voenflot.ru.
