Через два месяца мы снова сошлись. Всё то время я носил ей цветы, говорил, что перестал пить, и обещал устроить ей лучшую жизнь, чем та, что была у нас прежде. Рассказал о своей новой работе, и о своих намерениях получить повышение. Наверное, она тоже меня любила. Когда они с сыном вернулись, мы вместе сделали в квартире ремонт.
До восьмилетия Паши оставалось две недели, когда я узнал о смерти мамы. Она каждый раз приносила свежеиспеченные пирожки или какие-нибудь соления, потому что знала, как сильно их любит её внук. Я расспрашивал её про атмосферу в доме и уговаривал жить с нами, но она стояла на своём, как и всегда. Она надышалась угарным газом и умерла во сне. Утечка в старой газовой плите. Папа на тот момент спал в подъезде, потому что его не впустила домой мама.
Я не пил около семи лет, но тут не удержался. Необходимо было унять боль в груди. Хотелось выть, кричать, но вместо этого я заливался алкоголем. Ведь это моя вина. Из-за меня погибла мама. Я недоглядел. Я должен был уговорить её жить с нами. Должен был.
Полиция закрыла дело, ведь квартира была заперта изнутри. Соседи вызвали газовую службу и пожарников, и те выломали дверь. Папу я больше не видел. Если бы папа не был пьяницей, то мама была бы жива.
Я сам не хотел становиться алкоголиком, но ничего с собой поделать не мог. Поначалу Лена меня жалела, но после трёх месяцев моего пьянства, она снова перестала разговаривать.
Восьмилетний Павел зашёл на кухню, пока я закусывал апельсинами, и сказал, что я ему не нравлюсь пьяным. Я треснул по столу кулаком и сказал мальчику, чтобы тот прикрыл свой рот, пока я его не выпорол. Лена пришла заступаться за сына и проводила его из кухни, она ругалась на меня и мыла посуду, но я уже никого не слышал.
Я закрыл дверь кухни и ударил жену по лицу. Она подняла на меня окровавленное на губах лицо, и тогда я ударил её снова. Наверное, она кричала, но я продолжал её бить.
Утром дома я уже был один. Меня тошнило от водки, тошнило от себя самого. Я посмотрелся в зеркало, и на миг увидел там отца. Человека, которого я презираю с самого детства. И вот теперь, я сам превратился в него. Я не хотел этого. Ужас, как не хотел. Лучше не жить вовсе, чем быть таким. Лене с Павлом будет лучше без меня.