Ритмичной дрожью земли, сотрясениями приближающихся титанических размеренных, но понемногу ускоряющихся, шагов накатывается нарастающая вибрация. Кольцевые волны панически метаются в стакане со сжиженным солнцем марки «Коктебель», стоящем на пульте. Пальцы промахиваются мимо тумблеров, расположение которых известно наизусть. Металлические предметы начинает неспешно облеплять гнилушечно-синее.
Тускло пульсирующее сияние. Неверный и вроде бы хилый свет, которого, разгораясь неумолимо пожирает сияние мощных газоразрядных ламп, висящих на потолке. В итоге, всё плотнее сгущая цианидного оттенка сумерки. Параллельно, сама комната связи из куба трансформируется в квадратную пирамиду, конический колокол, собирающийся долбануть инфра набатом. Не хотелось бы в нём находиться в этот момент.
Увы, реализовать малодушную попытку побега мешает то, что дверной проём превратился в портал типа «вышел в направлении обратном входу». И непреклонно возвращает в точку старта. Как раньше писали на дверях подземки: «Выхода нет». Остается только вцепиться в алтарь терминала с максимальным усилием, которое могут обеспечить руки, и попытаться переродиться в форму, в которой получится вывезти намечающеюся.
Инфернальное веселье. Поехали! Шкура становится слишком тесна для вспухающих под ней гор корявых, узловатых мышц. На её растянутом полотне начинают бледно проступать, затем, наливаться невозможной синевой, рисунки. Профиль Сталина, надпись - «КТОФ, контуры рогатой морской мины, оскаленная кошачья морда. И куча каждый раз новых. А на спине из позвоночника выдвигается острый костистый гребень.
Трансформация отчаянно старается обогнать разрастающеюся над крайне северным и не менее крайне галечным, и далеко не факт, что земным, побережьем воронку черного цветка из чешуйчатого льда. Периодически роняющею со своих краёв, на бункер «Объекта эти капли-чешуйки, размерами с Мицубиси Кольт. И вроде бы неторопливо, но очень целеустремлённо, опускающийся хоботок инверсионного торнадо.
Скорее всего, это только лишь наведенная галлюцинация, перегрев центрального процессора, спутавшиеся в морской узел мысли, нехватка энергии на анализ входящих сигналов – коматозный сон разума, рождающий воспаленные визуализации, в общем, полный пакет признаков приближения, мрачно-гностической, субвариативной и надматериальной сущности – Радио ледяных пустошей.
Пытается выплыть в этой нейродеструктивном, галлюциногенном потоке, супер-мега-диджей (великие люди манией величия не страдают), сторонник тоталитаризма и железных рук, воплощенный порок, само разложение (моральное), высасыватель радости и высокоэнергетических жидкостей, идеальный образец главного героя страшных сказок для взрослых – Джон-ледяные-яйца, разумеется.
Штош, приспело время очередной байки с моралью. Или скорее, с аморалью… Короче, Джон надеется памперсы для взрослых и гигиенические пакетики, как в самолётах, у всех с собой.
Нынче тема особо отвратительная – взросление. Если обобщить, что такое быть взрослым, выйдет что это – быть медленным. Меньше и плавнее двигаться, медленнее болтать, и всё такое. С – солидность. Ну, холи шит. Солидность, просто люди после тридцатника начинают хронически фатально уставать. И нет, «режимом» это не лечится. И месяцем отпуска на хорошем море, тоже не лечится. Ничем не лечится.
Шутки типа, «лучше умереть, чем жить на пенсию» и «в гробу я всё это видел». Перестают быть смешными. Ну все перестают, но эти, особенно. С окружающих «королев» и «принцесс» спадает гормональный лоск, а под ним они такие, что лучше уж «хенд мейд». Работа – просто каторга за еду, без перспектив. А все альтернативы, столь же отстойные каменоломни, только непривычные, и кирки там не по руке.
Главным и единственным хобби незаметно становится подманивание делириумной белки. «Этот мир не для белых, нет. Этот мир не для черных, нет. Это мрак без надежды на просвет.» - гениальные тексты были у группы «Ария». Джон ты, Иван или Ляо Ми, все вынуждены сражаться в бесконечной войне. Каждое утро отправляться в битву, видимую только им одним. В которой невозможно одержать победу.
Единственная награда, немного оттянуть конец. Вроде того, как вися в висельной петле цепляться за верёвку. Аве Цезарь моритури салютант! Особое веселье в квадрате начинается, когда хозяева мира играя в свои игры гонят Джонов и Ляо на всамделишные боевые действия – с напалмом, шрапнелью, и прочим, которые. Сюрреализм. С другой стороны… Ну почему бы и не сменить декорации, один лингам жить вечно не светит, а старость ужасный отстой. Roger that.
Александр Габриэль "Антиосень"
Под осеннею пятою нам опять побыть охота.
Кличут осень "золотою", а ведь это - позолота,
в день базарный - пол-карата. Бижутерия. Дешёвка.
Тема в темпе "модерато", Богом сыгранная ловко.
В скверах - бледные поэты рыщут, как в чащобе волки,
хоть давно до них воспеты рыжесть листьев, воздух колкий,
дождь, летящий ниоткуда, лунный серп, что так немолод...
Как вместить в понятье "чудо" эту смерть и этот холод?!
Нас обманывать нетрудно. Мы обманываться рады.
Мы исполнены подспудной, подсознательной бравады,
что живём не в пасторали, что топор примерен к вые,
ибо осень - умирает, ну а мы - вполне живые.
А вокруг - наборы фото. Невесёлые картинки.
И всё та же позолота с темнотою в поединке.
Мир деревьев непотребен, наг и странно обезличен...
И больна в недобром небе птичья стая гриппом птичьим.