Маленький домашний дух,
Мой домашний гений!
Вот она, разлука двух
Сродных вдохновений!
Жалко мне, когда в печи
Жар, – а ты не видишь!
В дверь – звезда в моей ночи!
— Не взойдешь, не выйдешь!
Это стихотворение было написано Мариной Цветаевой сто лет назад, в ту голодную зиму 1919 -1920 года, когда она отдала своих двух дочерей в Кунцево, в приют. Если приглядеться повнимательнее, станет интересно:
Почему страдает Марина только по одной дочери?
Разлука двух вдохновений - вдохновением своей матери была одарённая Ариадна (Аля). О ней я уже писала здесь.
Логически объяснить это можно: Аля изливала на мать огромную энергию любви, поддерживавшую, помогавшую жить. Но понять и принять равнодушие Цветаевой к другому – больному – ребенку трудно.
Первая часть статьи про маленькую Ирину вызвала у некоторых комментаторов осуждение. Мол, автор сидит в сытом и тёплом 2020 году (уже смешно), а Марине в 1919 - 1920 непомерно сложно. Допустим. Обратимся к её современникам. Сестра Марины - Анастасия Цветаева писала о том, как впервые вернулась домой, после 4 лет отсутствия, в 1921 году. Она обнаружила дом, заросший грязью, запустение и беспорядок. Анастасия принялась за уборку, но в ответ услышала лишь:
«Мне это совершенно не нужно!.. Не трать своих сил!»
Вот цитата из жизни замечательных людей, которую приводит Виктория Швейцер:
Ей показалось, что сестра восприняла ее желание помочь как обиду. И сама она была обижена: «один вопрос не смолкал: в чем же разница наша? Разве меньше пережила я в огне гражданской войны, в голодных болезнях, в утрате моих самых близких?» Разница была в том, что Марина была поэтом. Вмещая весь мир, ее душа не могла вместить еще и быта: подметания полов, мытья посуды, глаженья. Она делала все это – но лишь в пределах самой неизбежной необходимости .
Вернёмся в 1919 год, в приют Кунцево. Ариадна из последних сил исполняет обещание - писать каждый день. Вот одна из записей:
«Марина, Марина! Как обидно, как горестно… Я себя чувствую как одна, одна, заключенная в тюрьме, полной печали. Недавно рядом горела деревня, я мечтала, чтоб загорелся наш дом. Мои глаза вечно отуманены слезами и смотрят на дорогу, на заветную дорогу. Сколько раз я надеялась увидеть вас и потом в разочаровании плакала. О, как я несчастна, как я несчастна! Я знаю, что если бы вы знали, как я здесь живу, вы бы давно приехали ко мне… Я у вас была совсем сыта, а здесь — ни капли! Я повешусь, если вы не приедете ко мне…»
Девочке семь лет, но она говорит о таких взрослых вещах. Воспитателю и директору не нравится, что она такая умная. Они пытаются сломить её дух, поменьше с ней говорить и не давать книг. Дети рвут её записи.
Когда Марина приезжает в приют, она застаёт старшую дочь "мечущуюся в жару". Она хватает её в охапку и увозит в Москву - лечить. Ирина, по её словам, "ещё на ногах".
Как жила Марина, пока Ирина была в приюте?
Приближался Новый 1920 год. Марина встречала его с мужем своей приятельницы, Веры Звягинцевой. Подруга ушла на работу в театр, зато её муж был как Пятачок - до пятницы совершенно свободен. После появилось стихотворение:
Поцеловала в голову,
Не догадалась – в губы!
А все ж – по старой памяти
— Ты хороша, Любовь!
Немножко бы веселого Вина,
– да скинуть шубу,
— О как – по старой памяти
— Ты б загудела, кровь!
Эта короткая зарисовка чуть лучше помогает увидеть мир вокруг Марины:
Новый год отмечают бутылочкой вина и не снимая верхней одежды (дома у Марины было очень холодно).
Да нет, да нет, — в таком году
Сама любовь — не женщина!
Сама Венера, взяв топор,
Громит в щепы подвал.
В чумном да ледяном аду,
С Зимою перевенчанный,
Амур свои два крылышка
На валенки сменял.
Была ли романтика? Марина отвергает любовь, по крайней мере в этом страшном году. Её мир сейчас - это чумной и ледяной ад (в её квартире температура по утрам достигала 4-5 градусов, несмотря на то, что она топила).
Итак, у Марины на руках есть болеющая Аля, и совершенно неподходящие условия для Ирины. Кто ещё мог помочь девочке?
Лиля Эфрон
Сергей Яковлевич Эфрон, отец Ирины и Али рос в большой семье. У него было восемь братьев и сестёр. После смерти родителей в 1910 году, старшая сестра Елизавета Яковлевна (Лиля) взяла на себя всю заботу о Сергее, которому в ту пору исполнилось 17 лет. Фактически, Лиля стала ему второй матерью. Вот, например, какие тёплые письма он ей пишет:
«Милая Лилька! Не проходит вечера, утра и дня, чтобы мы с Мариной не вспоминали тебя»
Когда у Сергея появилась своя семья, Лиля Эфрон с той же материнской заботой приняла под своё крыло Марину и девочек. В 1918 году Лиля уже брала Ирину к себе на дачу:
Милая Лиля!
Получила все Ваши три письма.
Если Вы всё равно решили жить в деревне, я у Вас Ирину оставлю, если же живете исключительно из-за Ирины, я Ирину возьму.
Жить на два дома сейчас невозможно, денег у меня в обрез, ибо потребности дня неограничены.
Для Лили девочка не была обузой, наоборот, Елизавета Яковлевна всей душой полюбила её:
Это была умная, кроткая, нежная девочка. Привезла я ее совсем больной слабой, она все время спала, не могла стоять на ногах. За три месяца она стала неузнаваемой, говорила, бегала. Тиха она была необыкновенно, я все лето ничего не могла делать, даже читать, я упивалась ее присутствием, ее жизнью, ее развитием.
Моей мечтой было взять ее совсем и растить.
Лиля нашла работу, чтобы получить возможность - растить Ирину на свежем воздухе, ей предложили устроиться сельской учительницей. Лиля написала Марине об этом, в надежде, что Марина отпустит к ней Ирину и на зиму. Но вместо ответа, Марина приехала и забрала дочь.
На следующую зиму я уехала в Витебскую губернию в деревню и решила взять Ирину. <…> И получила ответ <…>, что Ирина умерла и как мне описала Ася, умирала она долго и совсем одна.
Почему Марина не отдала дочь на воспитание Лиле? Может быть она её любила? На это у меня есть цитата из её дневника:
Ирина! — Я теперь мало думаю о ней, я никогда не любила ее в настоящем, всегда я мечте — любила я ее, когда приезжала к Лиле и видела ее толстой и здоровой, любила ее этой осенью, когда Надя (няня) привезла ее из деревни, любовалась ее чудесными волосами. Но острота новизны проходила, любовь остывала, меня раздражала ее тупость, (голова точно пробкой заткнута!) ее грязь, ее жадность, я как-то не верила, что она вырастет — хотя совсем не думала о ее смерти — просто, это было существо без будущего.
А Магда Нахман, художница, автор прижизненного портрета Цветаевой пишет следующее:
«Я понимаю, огорчение Лили по поводу Ирины, но ведь спасти от смерти ещё не значит облагодетельствовать: к чему жить было этому несчастному ребёнку? Ведь навсегда её Лиле бы не отдали. Лиля затратила бы последние силы только на отсрочку её страданий. Нет, так лучше. Но думая о Серёже, я так понимаю Лилю. Но она совсем не виновата.»
Магда Нахман. Портрет Марины Цветаевой
Кто виноват?
В своих письмах к Максимилиану Волошину Марина нашла виновных очень быстро:
«Лиля и Вера в Москве, служат, здоровы, я с ними давно разошлась из-за их нечеловеческого отношения к детям, – дали Ирине умереть с голоду в приюте под предлогом ненависти ко мне».
Мужу же Марина целый год боялась писать страшную правду, и наконец написала:
– Сереженька, в прошлом году, в Сретение (февраль 1920 года, от авт.), умерла Ирина. Болели обе, Алю я смогла спасти, Ирину – нет. Сереженька, если Вы живы, мы встретимся, у нас будет сын. Сделайте как я: НЕ помните. Не для Вашего и не для своего утешения – а как простую правду скажу: Ирина была очень странным, а может быть вовсе безнадежным ребенком, – все время качалась, почти не говорила, – может быть рахит, м. б. – вырождение, – не знаю.
Дальше Марина пишет о своём состоянии:
Не принимайте моего отношения за бессердечие. Это – просто – возможность жить. Я одеревенела, стараюсь одеревенеть. Но – самое ужасное – сны. Когда я вижу ее во сне – кудрявую голову и обмызганное длинное платье – о, тогда, Сереженька, – нет утешенья, кроме смерти.
Ариадна в своих воспоминаниях винит приют, который совершенно точно нельзя списывать со счетов:
А пока мама билась со мной и меня выхаживала, спасала, Ирина умерла в приюте — умерла с голоду — и похоронена была в общей яме. Дети там, как выяснилось, умирали по несколько человек в день. Там просто не кормили. Так вот в маминых стихах: «Старшую из тьмы выхватывая, младшей не уберегла…»
Мы не знаем, что было на душе у Марины, и что довелось ей пережить. Я не виню её и не оцениваю её поступки. И статью пишу не для того, чтобы копаться в грязном белье. Я считаю, что творчество писателя идёт рука об руку с событиями его жизни. И подробный разбор важных биографических вех может стать ключом к пониманию произведений этих периодов жизни.
А как считаете вы? Должен ли творческий человек обладать кристально чистой репутацией? Или творчество и душевные метания неотделимы друг от друга?
