Как может существовать ад, если Бог есть Любовь? Один из самых распространенных и нелепых вопросов.
"Ибо душа, находясь в теле сём, хотя и ведёт борьбу от страстей, но имеет и некоторое утешение от того, что человек ест, пьёт, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими. Когда же выйдет из тела, она остаётся одна со страстьми своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежем и терзается ими, так что она даже не может вспомнить Бога; ибо самое памятование о Боге утешает душу, как и в псалме сказано: «помянух Бога и возвеселихся» (Пс.76:4), но и сего не позволяют ей страсти.
Хотите ли, я объясню вам примером, что говорю вам. Пусть кто-нибудь из вас придёт, и я затворю его в тёмную келлию, и пускай он хотя только три дня не ест, не пьёт, не спит, ни с кем не беседует, не поёт псалмов, не молится и не вспоминает о Боге; и тогда он узнает, что будут в нём делать страсти. Однако он ещё здесь находится: во сколько же более, по выходе души из тела, когда она предается страстям и останется одна с ними, потерпит тогда она, несчастная?"
Авва Дорофей, VI век.
То есть, ад, согласно этому святому, - это не "черти с вилами" и прочие простонародные фантазии. И даже не высокохудожественные фантазии Данте. Ад - это тотальная лишенность. Это и лишенность Бога, который закрыт от вас жаждой земного, которую невозможно удовлетворить. Потому что вы лишены того, к чему вы были привязаны. А разве вас не предупреждали, что надо отвязываться? При, этом, если вы даже не принимаете христианства, но допускаете некую форму существования по ту сторону, все равно, лишенность станет адом - это же, вполне очевидно.
Тут можно, кстати, вспомнить диалог Свидригайлова с Раскольниковым. Думаю, Достоевский читал авву Дорофея...
– Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
– И неужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого! – с болезненным чувством вскрикнул Раскольников.
– Справедливее? А почем знать, может быть, это и есть справедливое, и знаете, я бы так непременно нарочно сделал! – ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь.
Мои книги: https://www.directmedia.ru/author_192118_taratorin_dmitriy_borisovich/